Когда заговорят камни

Александр Алексеевич Колупаев, 2020

Кто мы и зачем мы на этой прекрасной планете? Тысячелетиями этот вопрос задают себе люди, и нет на него ответа до сих пор. Ни наука, с её гигантскими достижениями, ни религия, в которой некоторые находят для себя не только утешение, но и ответы на многие жизненные вопросы, ни прорицатели и ясновидцы не могут внести ясность в этот вопрос. В этой книге предложена одна из версий целей человечества. Робкая попытка ответить на вопрос – кто мы и зачем мы.

Солнечное эхо

глава первая

Не думаю, что начало этого дня чем-то отличалось от сотни других! Серая муть не оставила и просвета на небе… Как неохота вставать, тащиться сквозь бесконечный дождь на работу!

— Работа, работа и снова эта чертова работа! — чертыхалась я, плетясь в ванную. Тут ещё пульт от телевизора куда-то завалился и один тапок мой толстый котяра утащил под диван. Кофе не бодрил приятной горчинкой, а был такой же, как и погода за окном, тускло-серого вкуса.

— Все, все! — потрепала я кота за ухом. Привычным ритуалом поправила косметику на лице парой штрихов, припудрила носик и в путь. Почему дорога к месту, где я свое ремесло меняю на небольшую толику денег, так мало вызывает у меня приятных ощущений? Просто иду, тупо смотрю под ноги на серую ленту тротуара, привычно пробегаю глазами скучные объявления на стенке трамвайной остановки.

Запрыгнула на подножку трамвая я так, словно хотела убежать от этой бесконечной сырости и слякоти. Пальцы рук, мокрые от дождя, никак не могли выудить нужные монеты из кошелька.

— Что же это вы, милочка, мокрая такая? Вы что? Только что прибыли из деревни Бражниково? — осведомилась у меня кондукторша немалых габаритов,

— По телику показали — как там все затопило, жуть просто! Да ещё дождем ихнюю плотину прорвало.

Голос её показался каким-то липким и скучно — тусклым."О боже! — вздохнула я в уме, — почему сегодня даже этой тетке есть до меня дело?"

Слышала как-то поговорку: «Беда не приходит одна», а неприятности, они что, тоже в обнимку парами ходят? Вышла на своей остановке, подвернула ногу. Вскрикнула от боли: растяжения вроде нет, а вот каблук лежал рядом. Туфли новые, только неделю назад купила! Времени в обрез, да ладно ещё, будка обувщика оказалась поблизости.

Молодой смуглый парень сразу проникся моей бедой, утешил и сиюминутно стал прилаживать каблук на место. Нервов за эту минутку извела я порядочно. Опоздание на работу не входило в мои планы по двум причинам: первое — скорее хотелось в теплое помещение, второе — не хотелось нарываться на пристальный взгляд своего начальства. Странная вещь — время! Вечно его не хватает, да и в течение дня тянется оно неодинаково. Как бы между прочим, сказал один мой знакомый физик: «Время имеет неодинаковую консистенцию и объёмную плотность», фиг с ней, с этой плотностью, пусть даже и объёмной. Только утром время летит быстро, а вечером тянется, тянется.… Вот и сейчас, когда делать нечего, остается ждать, стоять, как цапля на болоте, с поджатой ногой, да разглядывать близлежащие дома.

Мой равнодушно-скучающий взгляд скользил по фасаду светло-зеленой «хрущёвки», цепляя окна и балконы.

И тут я заметила её. Что сначала привлекло мое внимание: неестественное выражение лица этой, несомненно, пожилой женщины или её неряшливые волосы, какие-то липкие и словно щупальца спрута беспорядочно разбросанные по плечам. Мне показалось, что она мертва, нельзя же так долго и неподвижно сидеть, опираясь одной рукой на перила балкона? Но нет, вот она медленно подняла руку и отбросила мокрую прядь волос со лба.

Рядом я увидела цветок. Не весь конечно, только верхушку, но признаюсь вам, ничего подобного раньше я не видела! Мелькнула нечаянная мысль: это женщина сняла свой парик, и он грязной прошлогодней соломой лежит от неё по правую руку. По-моему, я поторопилась с определением цвета этого растения. Светло — серую не то листву, не то пряди, словно у степного ковыля, разбавляла слабая зелень, а вот кончики его горели багрянцем позднего заката. Да и размеры этого цветика — семицветика, как я его окрестила сразу, были внушительные, в высоту возвышался он почти вровень с сидящей рядом хозяйкой.

— Вот я тут ещё клеем прихвачу ваш каблучок, прочнее будет! — обратился ко мне сапожник.

— Да прихватывайте, — отвела взгляд от этой парочки. — Что это у вас за столь резко пахнущая гадость? — поморщилась я.

— Это новый клей на основе дихлорэтана, — откликнулся он.

Вот так, пахнущая дихлорэтаном, взъерошенная, словно рассерженный ёжик, появилась я перед начальственными очами Ларисы Петровны. Та обожгла меня самым суровым взглядом, взглядом номер пять по шкале начальственной строгости. Это мы с девчонками, такими же как и я работницами библиотеки технической книги, разработали шкалу укоризненных взглядов нашей начальницы.

Взгляд был номер пять, а это означало ещё и устный выговор. Я вздохнула и взглянула на часы, висевшие на стене, и о чудо! Часы показывали без одной минуты восемь. Спасибо вам, милые часики! Лариса Петровна перехватила мой взгляд и только укоризненно покачала головой. Ага, сегодня выговор отменяется! Приступим к работе.…

Описывать обыденный, рутинный день нет ни желания, ни интереса. Вот только Валерка, мой несостоявшийся ухажер, прислал СМСку. Разбежалась, так и буду я ему отвечать! После того, как наш роман успешно перешел в конфетно — букетную стадию, на третьем свидании пригласил он меня в кино, заговорщицким шепотом сообщил, что билеты были только на последний ряд, ага, целоваться потянуло ухажера! Это мы ещё посмотрим! Хотя, почему бы и нет? Как будешь вести себя, Валерочка.

Встретил он меня у кинотеатра, был суетливо весел, шутил и травил анекдоты. Купил себе и мне мороженое и, шурша оберткой, выдал:

— А вот ещё анекдотик: «Спрашивает парень у девушки: — А кем ты работаешь? — а она так миленько наморщив носик, отвечает: — А вот угадай! Моя профессия начинается с буквы «Б», а оканчивается на мягкий знак…. Нет, нет, вообще-то, я библиотекарь, а то, о чем ты подумал — мое хобби!» И засмеялся, очень довольный своим плоским анекдотом! Сунула я ему в руку мороженое, и оборвала его лошадиный смех коротко и ясно:

— Я — библиотекарь, представь себе, а хобби, на которое ты намекаешь, у меня нет, просто работаю в библиотеке технической книги! — и запрыгнула в подъехавшую маршрутку.

Теперь он и изводится в извинениях, да пусть попереживает, в другой раз умнее себя будет вести с девушками.

Вот так и прошла первая половинка рабочего дня. Почему я решила перекусить в ближайшей кафешке? Обычно мы с девчонками обедаем в подсобке у техперсонала: и дешевле и принесет кто-то наваренные, напаренные домашние вкусности, наедимся, нахохочемся вдоволь и снова к книжкам да скучным каталогам.

А сегодня я, накинув плащик, поспешила за порцией пельменей. Не скажу, что там невкусно готовят, вот только чай у них жидковат — на заварке экономят что ли?

Мне показалось, что после обеда погода даже чуть-чуть улучшилась, вон среди серой пелены облаков появились две синие проталинки! Так или иначе, но на работу я шла, медленно смакуя последние минутки обеденного перерыва. Может поэтому мой взгляд снова скользнул по знакомому дому и зацепился за эту странную парочку: женщину с меловым лицом и её цветком, словно ворохом прошлогодней соломы. Сейчас он мне показался даже несколько привлекательнее, чем утром. Добавились какие-то штрихи, стало больше зелени, или это полуденное освещение перекрасило этого «страшилу», как окрестила я этот пук соломы, очень напоминающий прическу пугала из сказки «Волшебник изумрудного города».

Что меня заставило пройти дорожкой под балконами этого дома? Подойдя поближе, я на мгновение замерла внизу, напротив этой страшной парочки. Лицо женщины, белое и неподвижное, словно лик манекена, медленно развернулось ко мне. Рука, затянутая в перчатку грязно — серого цвета, легла на балконные перила, затем легонько поманила меня, как бы зазывая зайти в гости. Вот ещё! Уняв непонятно откуда взявшуюся дрожь, поспешила к себе, на работу.

После рабочего дня меня, как магнитом потянуло по тропинке, к таинственному балкону. Представьте, я совсем не удивилась, обнаружив женщину и цветок в том же самом положении! Могу поклясться, что и они меня тоже ждали.…

Как я сразу не догадалась, что эта парочка чем-то связана вместе? Даже сейчас, на расстоянии, мне казалось: это два одиноких существа, и они очень близки друг другу. Женщина повернула ко мне голову и, когда я замедлила шаги, она что-то произнесла. Голос был глухим и не разборчивым, но жест руки призывал приблизиться. Я остановилась напротив балкона, нас отделяло каких-то три, четыре метра, и я смогла рассмотреть её матово-бледное лицо.

Это была маска. Такие маски иногда носят цирковые клоуны. Все мое внимание было приковано к её лицу, но звуки голоса, долетевшие с балкона, вернули меня в реальность.

— Что, что? — переспросила я, не поняв обращенных ко мне слов.

Плавно-замедленными движениями руки хозяйка балкона, откинула нависшую на лоб прядь волос и, потянув маску за край у подбородка, сняла её.

— Прошу вас, помогите мне! Помогите! — не искаженный маской голос её был звонким и даже мелодичным. Но не просьба её и даже не движение, которое она сделала, обращаясь ко мне, поразили и испугали меня. Испугало её лицо. Оно было зеленым!

Нет, цвет не был цветом зелени листвы или травы, скорее всего он напоминал пятна зеленки, которыми мама раскрашивала наши коленки, сбитые в детских играх. Нервы мои не выдержали, и я рванулась бежать. Свернув за угол и пробежав метров двадцать, остановилась, словно ткнулась с разбегу в невидимое препятствие.

«Чего я испугалась? Ну старуха, ну цветок…. Да у неё может из-за болезни кожи лицо зелёнкой намазано, а я отказываю в помощи больному человеку!». Вернулась назад. Эти двое меня ждали.

— Поднимайтесь, первый подъезд, восьмая квартира, — уточнила странная дама.

Бетонная лестница со сбитыми краями, привела меня к двери, оббитой дерматином, по центру красовалась большая восьмерка. Зачем-то в памяти всплыл один из приколов, которыми щедро потчевал меня мой ухажёр: «Что получится, если восемь разделить на два? Помню, я ему простодушно ответила — четыре! А вот и нет, — засмеялся он. Если поперек — два нуля, а если вдоль — две тройки!» Эта мысль успокоила меня и даже слегка развеселила.

«Посмотрим, как эта восьмерка поделится», — усмехнулась я, нажимая дверную ручку.

Полутемный коридор вывел меня в довольно просторный зал. В глаза сразу бросилось запустение и нереальная заброшенность жилища, хотя все вещи были на местах, пусть и старомодные, но опрятные и даже изящные в своей антикварной простоте, вот только давно к ним не прикасался человек. Легкая, тончайшая пыль, царила повсюду. Даже экспонаты музеев получают больше тепла человеческой руки, чем предметы обстановки этого зала.

Дверь на балкон была открыта. Через кисею занавески я разглядела хозяйку этой странной квартиры. Она стояла в дверном проеме. Занавеска скрывала черты лица, и мне не были видны её глаза. Мне казалось, что её взгляд сверлил меня, пронизывал насквозь, и от этого становилось немного жутко и страшно.

«Почему я не уйду? Почему не убегаю на улицу из этого затхлого и нежилого мирка?» — признаюсь, такая мысль пришла ко мне позднее, а сейчас я, как зачарованная, смотрела, как рука в черной перчатке откинула занавеску с балконной двери и женщина шагнула в комнату. В другой руке она держала белую маску, наверное, это была одна из тех масок из эластичной резины, в которых мы веселимся на новогодних карнавалах.

— Не бойтесь меня, голубушка, проходите к столу, располагайтесь, — плавным движением ладони указала она на один из стульев ажурного плетения, стоявших у круглого стола.

Я отодвинула легкий стул и робко присела на краешек. Женщина немного повернулась боком и тут я заметила, что к левой её руке, на уровне локтя, привязана веревочка серо-зеленого цвета, она тянулась на балкон и была прикреплена там к чему-то, так что хозяйка этой старомодной квартиры, передвигалась осторожно, безусловно, зная о своей привязи.

— Меня зовут Евгения, Евгения Николаевна, я медсестра, вам не надо меня бояться… — она легким движением свободной правой руки отодвинула стул напротив, придержав веревочку, тянувшуюся от левой руки, села за стол.

— Душечка, как мне вас называть? — голос её был чист и мелодичен, это был голос юной особы, хотя на вид медсестре по имени Евгения Николаевна, было за шестьдесят.

— Я — Ирина, работаю недалеко от вашего дома, — назвала я себя.

— Вот и хорошо, вот и славненько! — откликнулась она, — Ирочка, мне нужна ваша помощь, — она перехватила мой взгляд, — Ах, это…, — она небрежно кинула маску на полку комода, стоящего неподалеку от стола. — Это я надеваю, когда выхожу на балкон и подышать, мне надо и покушать, люди любопытны, им есть до всего дело…. — Приходится скрывать свое лицо, вот вам, надеюсь, не страшно?

— Н — нет, — промямлила я, хотя мне все ещё жутковато было смотреть на лицо хозяйки, словно залитое слабым раствором зеленки.

— Знаете, Ирочка, то, что я вам сейчас расскажу, выходит за грани разумного объяснения, но прежде всего вот это…, — с этими словами она стянула перчатки сначала с одной, потом с другой руки. Руки её были зеленого цвета. Цвет был даже приятным, но меня это привело в смятение и замешательство. Представьте себе: вы оправдываете цвет лица только потому, что оно обработано лекарственным препаратом, а тут ясно видите, что руки имеют естественную окраску. Цвет идет из глубины кожи, и зелень эта спокойно и ровно окрашивает даже ногти. От необычности поступка Евгении Николаевны я встала с места.

— Ради бога! Не пугайтесь, садитесь, прошу вас — садитесь! — вскинулась она из-за стола.

— Ирочка, так сложилась моя жизнь, что я осталась одна, хотя и не совсем одинока. Я давно приметила вас, вы миленькая девочка и, по-моему, так же одинока.

— Да, мои родители погибли, когда мне было девятнадцать.

— Какая жалость! А вот я — всегда мечтала о дочери! Знаете что, Ирочка, примите от меня в подарок вот это кольцо — Евгения Николаевна сняла со своей руки кольцо с крупным камнем красного цвета и протянула мне.

— Что вы! Что вы, не надо! — я оттолкнула протянутую руку, но, хозяйка этой странной квартиры вдруг схватила меня цепкими пальцами и ловким движением надела кольцо мне на палец.

— Вот! Так будет лучше, — она ласково погладила меня по руке. — Какие у вас нежные пальчики!

— Ирочка, вам придется выслушать меня. Я объясню все, расскажу о моей судьбе подробненько, хотя и не имею на это право. Хотя это просто смертельно для меня! И вам, Ирочка, судить меня, и может даже придется быть моим палачом…, — грустно усмехнулась она.

«Вот влипла! У этой зеленой старухи еще и мозги зеленой плесенью покрылись!» Эта мысль как-то вернула меня к реальности, заставила осмотреться и оценить ситуацию. Старая женщина, явно больная, просит помощи, и я, молодая и здоровая, боюсь этой зеленой убогости?! Успокоившись, я удобнее устроилась на стуле и уже без особого страха и даже с интересом стала наблюдать за собеседницей.

— Ирочка, не могли бы вы помочь мне? Вот выдвиньте второй ящик комода, там альбом, достаньте его.

Альбом для фотографий был обтянут синим бархатом, такие были в моде в тридцатых годах прошлого столетия.

— Да, — словно угадывая мои мысли, произнесла Евгения Николаевна. — Этот альбом покупала моя бабушка в день своего совершеннолетия.

— Наверное, ещё до войны? — уточнила я.

— Да, до войны, как раз через год кайзеровская Германия напала на Российскую империю….

— Позвольте, это что? До первой мировой войны было? — изумилась я.

— Да, в одна тысяча девятьсот тринадцатом году…. — Вот извольте взглянуть. Моя бабушка, между прочим, выпускница института благородных девиц! У меня даже сохранился её бант, в котором она танцевала на выпускном балу. Но не это я хотела вам показать. Вот посмотрите, это мой муж — профессор микробиологии. Это я, а вот между нами наш единственный сыночек — Коленька. Николай родился, когда мы ещё не работали над проектом «Солнечное эхо». Так нашу работу назвали из соображения секретности. Да и было это в конце пятидесятых годов, за этим строго следила специальная организация: КГБ, слышали про такую?

— Да, я в курсе деятельности этой организации, но ведь с распадом СССР она прекратила своё существование?!

— Может и так, только такие организации не уходят сами по себе, они как хамелеоны, меняют окраску: был КГБ, стал ФСБ, а сущность у них одна и та же. Я по окончании школы устроилась в институт микробиологии лаборанткой. Работа была несложной: рано утром час да к вечеру три часа, вот и вся занятость. Мне это подходило, так как я поступила в медучилище, а денег из дома мне не присылали, так как дома у меня совсем не было. Моих родителей посадили в лагеря на десять лет без права переписки, кто ж знал, что это означало только одно — расстрел….

— Евгения Николаевна, вам нужна помощь, может, вы объясните мне, чем могу я вам помочь, а потом мы посмотрим ваши фотографии?

— Нет, нет, Ирочка! Вот с этой фотографии вы и узнаете, какая помощь мне нужна! Да что там мне, вы можете спасти и другого человека.

Евгения Николаевна придвинула ко мне альбом, на раскрытой странице которого была фотография счастливого семейства.

Глава семьи, по-видимому, был воспитан в интеллигентной семье. А в очаровательной девушке, доверчиво прильнувшей к плечу своего любимого, я не сразу угадала мою собеседницу, сейчас сидевшую напротив меня. Мальчик лет шести на высоком стульчике сидел впереди родителей.

— Вот это Коленька, так мы назвали своего сына, назвали в честь моего отца, в честь дедушки. Умный и сообразительный, весь в отца! Давайте я вам покажу еще. Вот здесь он на выпускном — медалист и гордость школы. А вот эти, институтские — посвящение в первокурсники. Конечно, он, как и его отец, пошел в микробиологию, что они нашли в этих микробах да клетках? К тому времени мой муж защитил докторскую степень, добавка к зарплате, да и за заведывание кафедрой добавили. Мы смогли отправить сына в Москву, где через два года его заметили и как самого талантливого студента, да и закрепили за ним самостоятельную тему. С этого все и началось.

На новый год собралась компания друзей и работников лаборатории моего мужа у нас. Ёлку сдвинули в угол зала, посредине поставили стол. Хотя и тесновато было, да никто обижен не был. Выпили, как положено, за уходящий год, за встречу нового и стали дурачиться возле ёлки. Мужчины, ужасно фальшивя, пели «В лесу родилась ёлочка…», и вот, когда допели до того места где «она зеленая была», Коленька вдруг вскочил на стул и потребовал тишины. Помню, кто-то пошутил: «Во, стишок сейчас будет, а Дед Мороз ещё не пришел!» Тут Николай поведал им такое, что все вернулись за стол, стали спорить да хрипоты, исписали все салфетки и не заметили, как часы начали бить полночь. Вообще, идея была такова: в организм человека внедрить клетки растений, отвечающих за фотосинтез, надеюсь, вам знакомо значение этого слова?

— Да, я имею представление о фотосинтезе в общих чертах конечно. Это питание растений благодаря солнечному свету, — откликнулась я, получив хоть какую-то передышку среди этой научной лекции.

— Вот я и подхожу к главному событию в жизни моей семьи…. После встречи этого нового года, через пару месяцев, ко мне на работу позвонил муж, просил срочно прийти домой. Я отпросилась у главврача, в то время работала медсестрой в больнице, и, встревоженная его звонком, приехала домой.

Муж нервно ходил по залу, а на диване спокойно сидел сын, когда успел приехать? Кинулась я к нему, обняла, захлопотала было по дому, только муж попросил присесть рядом и ошарашил новостью. Сын поделился новогодней идеей, ну этой — про внедрение в человека клеток растений, со своей профессурой, те донесли её дальше, и вот нате вам! И сына и мужа приглашают в институт биологических проблем. А институт этот обслуживает космические программы. Находится неизвестно где — под Новосибирском, в абсолютно закрытом городе, только адрес Москва 8 и никаких связей с друзьями. Высший эшелон секретности!

Не понимаю, зачем они оба хотели заручиться моей поддержкой? Сами уже все решили и, как говорится, сидели на чемоданах!

Обжились мы на новом месте быстро, да и обживаться было просто. Выдали нам квартиру, а в ней все есть, только полотенца и зубные щётки с собой принести. Жить можно было, да что там! Наша жизнь изменилась как по мановению волшебной палочки. В магазинах всего в достатке, цены низкие, зарплата у моих мужчин ого — го! Три года были самые счастливые в моей жизни! А затем все рухнуло в одночасье…..

Конец ознакомительного фрагмента.