Мойра

Александр Алексеевич Богданов, 1915

«…Наш общий приятель художник Гриднев, человек много видевший и богатый житейским опытом, обладал двумя редкими качествами: с чисто женским любопытством он соединял удивительную способность быстро и легко подходить к людям, с которыми знакомился. Была в его душе какая-то притягивающая интимность, нравившаяся всем без исключения, и старикам, и молодежи, и в особенности женщинам. С большинством из нашего кружка Гриднев был в близких отношениях: ему поверяли сердечные тайны и нередко его же выбирали в качестве третейского лица при разных недоразумениях и спорах. Гриднев был доволен той ролью, которую играл среди нас, и за это в свою очередь платил нам рассказами, интересными уже тем, что в них мы старались угадать кого-нибудь из наших знакомых…»

I

Наш общий приятель художник Гриднев, человек много видевший и богатый житейским опытом, обладал двумя редкими качествами: с чисто женским любопытством он соединял удивительную способность быстро и легко подходить к людям, с которыми знакомился. Была в его душе какая-то притягивающая интимность, нравившаяся всем без исключения, и старикам, и молодежи, и в особенности женщинам. С большинством из нашего кружка Гриднев был в близких отношениях: ему поверяли сердечные тайны и нередко его же выбирали в качестве третейского лица при разных недоразумениях и спорах. Гриднев был доволен той ролью, которую играл среди нас, и за это в свою очередь платил нам рассказами, интересными уже тем, что в них мы старались угадать кого-нибудь из наших знакомых.

Как-то в нашем кружке зашла речь о любви.

— В любви, как и в жизни вообще, господствует случай… Слепой бессмысленный случай — и более ничего!.. — сказал старый неудавшийся беллетрист, известный в нашем кружке под кличкой «дяди Миши», — И поэтому — как любовь, так и самая жизнь, есть ничто иное, как сплетение самых причудливых бессмысленностей!..

— То есть?.. — спросили мы, придвигаясь к дяде Мише, так как знали, что он любит огорашивать слушателей парадоксами.

— Все, что говорят и пишут о целесообразности жизни и ее будто бы каком-то высшем смысле, сплошная чепуха!.. — продолжал дядя Миша — За примером ходить недалеко… Возьму хотя бы себя. С детства мне готовили карьеру военного… Но по окончании кадетского корпуса я случайно столкнулся с народниками и отправился в одно из самых глухих медвежьих захолустий, чтобы работать… Скажите, — есть ли в этом хотя капля логики и внутренней связи?.. И далее… Моего юношеского пыла хватило, разумеется, года на два, на три… В деревне я скоро почувствовал себя лишним человеком… Но зато, участвуя в сельских любительских спектаклях, я открыл в себе редкие артистические способности, вообразил, что во мне погибает великий драматический талант… Кстати, — я получил тогда небольшое наследство от тетушки, — примерно так тысяч двадцать… И вот с этими деньгами, не много раздумывая, я отправился в один из южных русских городов, собрал вокруг себя труппу и начал лицедействовать… И на сцене я точно так же провалился… Деньги были скоро прожиты, пришлось даже нарушить несколько контрактов… Но, благодаря сцене, я познакомился с очень даровитой, тогда начинающей, артисткой Зариной, впоследствии моей женой. Бедствовали мы ужасно… Ездили из города в город подчас в товарных вагонах, жили в отвратительнейших комнатах… И тут я понял, что на сцене, кроме таланта, нужно еще то, на что никак не могла решиться ни моя совесть, ни моей жены: нужно уменье подслуживаться к антрепренерам, к критике, к публике, и приспособляться…

Нужда толкнула меня в газеты… Я начал с хроникерских заметок и перешел к рассказам… Так мало-помалу я втянулся окончательно в газетную работу… А мою жену поглотила семья… Пошли дети… И вот мы оба, как белки в колесе, вертимся в неразрывном кругу вечных лишений, вечных забот о куске хлеба… Сегодня, завтра, послезавтра — одно и то же: где бы получить аванс или гонорар… И в будущем ничего… А силы слабеют, и старость не за горами…

Недавно один из моих знакомых предложил мне выгодное место бухгалтера в нефтяном предприятии… Раньше во мне было больше веры в жизнь и в себя, и тогда я от такого предложения, разумеется, отказался бы… Но сейчас начинаю сдавать… И совершенно серьезно подумываю, — не променять ли мне свой Парнас на нефтяную контору?

Скажите по совести: где же во всей этой жизни логика?.. Где связующий смысл?.. Ведь, не будь случайного знакомства с народниками, не было бы ни деревни, ни спектаклей, ни моей нелепой антрепризы, ни, наконец, знакомства с моей будущей женой, ни семьи, — ни всего того, что заставляет меня сейчас взять место бухгалтера!..

Дядя Миша замолчал. Его маленькая, сухая фигурка сжалась и стала невыразимо жалкой. Молчали и мы…

— Позвольте!.. — вдруг неожиданно раздался бархатистый баритон Гриднева. — Во всем, о чем вы нам только что рассказали, я не нахожу ничего случайного…

— Даже и в моем знакомстве с народниками?.. — изумленный, спросил дядя Миша и от неожиданности привстал с кресла…

— Даже и в знакомстве с народниками… — спокойно и уверенно ответил Гриднев. — Ваша жизнь вытекает из особенностей вашей натуры… Господа!.. Все вы знаете дядю Мишу, этого большого ребенка с его бесхарактерностью, неустойчивостью, неуменьем устраиваться… Скажите, могло ли быть иначе?.. Нет!.. И я нисколько не удивился бы, если бы вдруг встретил его за конторкой какого-нибудь Нобеля или Манташева!..

— To есть… Но как же это так?.. — смущенно забормотал дядя Миша, не находя — что бы сказать в свое оправдание…

Мы молчали, мысленно выражая согласие с Гридневым.

Подбадриваемый нашими взглядами, Гриднев живописно протянул руку и продолжал:

— Господа!.. Случая в жизни нет!.. К этой мысли я пришел путем многолетнего опыта. Когда мы говорим «случай помешал», или «случай вывез», — мы тешим себя самообманом… В жизни господствует нравственный закон, такой же непреложный — как закон тяготения, света, электричества и т. д. В древности — силу, властвующую над людьми, называли «Роком», «Мойрой»… Безразлично, как мы назвали бы эту силу… Но она есть… Она — факт, с которым мы должны считаться!.. Что такое так называемые удачники?.. Люди, у которых в высшей степени развита способность выходить из затруднений, преодолевать препятствия, у которых много жизненной энергии, может быть, приспособляемости, во всяком случае настойчивости в достижении задуманного!.. А неудачники?.. Тряпки, хныксы, бесхарактерные рефлектики, пасующие после нескольких ударов жизни и неминуемо терпящие поражения!..

— Вот с этим я совершенно не согласен!.. — оправившись от смущения и задетый за живое, горячо возразил дядя Миша. — Разве мы не видим на каждом шагу совершенно обратного?.. В литературе, например, сплошь да рядом таланты гибнут, а ничтожества пользуются успехом…

— Временным успехом!.. — заметил Гриднев.

— Все равно, — временным или постоянным… Где же здесь нравственная справедливость?..

— О, далеко не все равно!.. — спокойно отразил нападение Гриднев. — Всякая временная мишура быстро сгорает… А настоящий талант рано или поздно найдет себе оценку… Пусть даже после смерти!.. Это не важно!.. И ваш пример как раз подтверждает то, что я говорю: не случай, а закон внутренней неизбежности определяет жизнь людей.

Гриднев сделал небольшую паузу, чтоб собраться с мыслями:

— Положение, которое я развиваю, не ново… Наши великие писатели, Достоевский и Лев Толстой, постоянно возвращались к этому вопросу, считая его основным в жизни. У Толстого в Анне Карениной даже эпиграфом взято: «Мне отмщение, и Аз воздам»… Взявший меч от меча и погибнет!.. Так вот… В жизни царит не случай, а логическая нравственная необходимость, И каждый получает то, чего он достоин, чего заслуживает…

— Всегда ли?..

— Всегда… Не смейтесь, господа… В этом высший и лучший смысл жизни… Каждый получает по своим нравственным заслугам… Лично, или после смерти, в памяти потомства безразлично!.. «Рок», «Мойра», непреложный нравственный закон — неумолимы!..

И когда я вижу пресыщенного, разочарованного гурмана, или тоскующего себялюбца, или одинокого озлобленного эгоиста, или расслабленного прожигателя жизни, я думаю: вы заслужили свое!.. «Мне отмщение, и Аз воздам»!..

Господа!.. Если вы только расположены слушать, не хотите ли, я расскажу вам одну поучительную историю?..

— Пожалуйста!.. — охотно согласились мы.

II

Гриднев закурил сигару и, кокетливо пуская синие колечки дыма, начал:

Я знал этого человека, буду называть его Борисом, еще в юности… Он имел некрасивое бледное аристократическое лицо, но женщинам нравился тем притягивающим сладострастным блеском в глазах, который возбуждает похоть… Ведь, в каждой женщине, даже самой добродетельной, всегда найдется частичка Мессалины. И еще одна маленькая черточка. В лице его было слишком много живой нервной игры… Оно быстро отражало малейшие душевные перемены… И было чуть-чуть асимметрично… Строго говоря, вообще правильных лиц нет, или почти нет… Нам, художникам, это хорошо известно… На первый взгляд лицо — как лицо, а присмотришься внимательней да изучишь, — чего-нибудь и не хватает… То глаза неодинаковой величины, то окраска их зрачков различна, то правая половина лица не соответствует левой… Словом, всегда что-нибудь да не так… И, как говорят, каждая такая неправильность указывает на какое-нибудь нестроение души: склонность к истерии, повышенную чувственность или еще что-нибудь… Черт ее знает, — может быть, все это и так, а может быть, просто психологическое вранье, — не знаю!.. Предоставляю судить об этом специалистам… Упоминаю же об этом между прочим, — для сведения…

Конец ознакомительного фрагмента.