Голос

Александр Александрович Мишкин, 2023

На званом ужине, по случаю юбилея отца невесты, между женихом и гостем происходит конфликт. Молодой юноша толкает молодого франта, позволившего себе лишнего в обращении с его невестой, и уходит из дома, ни проронив ни слова. Воспитанный из семьи именитого учёного, его поведение вызывает у гостей недоумение и трепет. Юноше наплевать, он услышал и увидел достаточно. Парень твёрдо решает покончить с миром людей, принять себя таким, какой он есть. Но прежде чем отказаться от попыток стать человеком, он должен поговорить с отцом, который сотворил его, вывел в свет и наградил таким скрипучим и вызывающим у всех отвращение голосом.

— Маменька, вот и всё вам знать нужно… — сказала укоризненно молодая девушка, порхая у зеркала на девичьем столике. Её маленькая белая ручка катала вниз широкую деревянную лодку-расчёску через множество волн. У ручки этого кораблика волны были буйными и многочисленными. Особенно труднопроходимые участки, лодочка прочёсывала с треском. Расчёска перемещалась и за ней появлялась волна спокойная и более мягкая. С каждым разом, через короткий промежуток, белая ручка возвращала лодочку к исходной позиции и повторяла движения, приводя неугомонные волны волос в более мирный и спокойный вид.

— Конечно нужно!

Воскликнула женщина в тёмно-синем платье, закрывавшим её не молодое тело от подбородка до пяток. Тощее и длинное лицо слегка дёргалось. Из туго затянутых и собранных на затылке в шарик волос выскочило несколько прядей, отчего причёска походила больше на потрёпанный смычок скрипки. Худые руки её подпирали тонкую талию.

— Ну он вроде бы хороший, но… — сказала девушка и повернула головку в сторону матери. Маленькие точечки веснушек, коричневые, почти чёрные глаза, маленький носик и тонкие бровки, слегка надутые губки. Девушка закатила глаза, подумала. — Но вот его голос…

— Что его голос?

— Не прикидывайся, мама, ты слышала его.

— Нормальный у него голос, не придумывай.

— Нормальный? — тонкие бровки девушки поднялись. — Когда он говорит мне кажется, что где-то мучается поломанный граммофон!

— Не говори глупостей!

— Ничего это не глупости.

— Даже если это и так, что же с того? В остальном он хороший юноша!

— Я не знаю, мама, честно. Он очень любит разговаривать, и иногда я совсем его не понимаю. Он болтает на такие темы, что я даже крупицы не понимаю. О каких-то энергиях, энт… энтро… энтропии! О каких-то измах. Ниги… лизм. Кажется, так. И всё это этим скрипучим, металлическим голосом. Аж мурашки по спине бегут. — Девушка поморщилась. — Видишь? Как вспомню аж в дрожь бросает.

— Маша, ну не это ведь важно в жизни!

— А для меня важно! Ты сама морщишься, когда он говорит. Все морщатся и продолжают слушать, а он, как идиот, болтает и не умолкает, всё шипит и шипит, как радиола. И никто ведь не скажет ему, сын великого учёного, богатый сын. Иногда мне его даже жалко.

— Что ты такое говоришь, Маша?! Так ведь нельзя.

— Ну это ведь правда, мама, ты это знаешь! Только потому что он богат ты стараешься не замечать этого, а я не могу. Все мои друзья его терпеть не могут, потому что он не замолкает. Всё трещит, трещит, всё о науке, о философии, литературе. Никита очень любит литературу, но после часа общения с ним, он говорил мне, что книжку в руки взять не может, голова сразу болеть начинает.

— Никита твой, сам ещё тот болтун, меньше бы ты его слушала.

— Уж лучше я Никиту послушаю чем его! — между бровками девушки появилась еле заметная морщинка.

— Машенька, он ведь любит тебя! И ты его любишь, ведь правда?

— Не знаю, мама, не знаю. Наверное…

— Что же ты, Машенька, дитя моё, из-за такого пустяка…

— Не пустяка! Не пустяк это, матушка! Хоть убей! Не могу я его слушать! Голова болит! Ладно выглядит, как кукла, на лице или так, — она подняла уголок рта пальцем вверх, — или так, — уголок опустился вниз. — И ещё эта трещотка, что у него в горле застряла… Невыносимо! У него отвратительный голос! Просто невозможно отвратительный и сам он… Кукла!

— Вздор! — воскликнула матушка. — Сегодня он будет в этом доме, и ты будешь милой и обходительной!..

— А я тебе что? Марионетка?! Верёвочку потянешь и плясать стану?

— Маша! Я твоя мать и пока это так ты будешь меня слушать! Ты ещё слишком юна, чтобы сама принимать решения, особенно такие. Я твоего отца тоже в начале не переносила, прости господи, но как поженились, как вместе жить стали, так всё и наладилось. Потом ты появилась и всё прошло. Посмотри, как мы с твоим отцом дружно живём.

— Я вижу, как вы дружно живёте…

— Что?! — брови матушки поднялись.

— Ничего…

— Чтобы я больше подобных слов не слышала. Ты меня поняла?!

— Да, матушка, извините.

Девушка потупила глазки. Медленно повернулась к зеркалу и стала купать лодочку в волосах дальше, только теперь гораздо медленнее.

Матушка смотрела в отражение на хмурое личико дочери. Подошла и осторожно положила ладонь на хрупкое плечико.

— Ну, Машенька, всё у вас будет хорошо. Он хороший юноша, умный. Тебе с ним будет хорошо.

— Вам будет хорошо…

— Маша…

— Извини… — ладонь Маши прикоснулась к ладони Матушки.

Двери в комнату Маши открылись. Вошла служанка Марфа, маленькая и круглая девушка. Теребя в руках фартук, она улыбалась и красные щёки её горели пунцовым огнём крестьянской молодости.

— Мария Витольдовна… ой! Инесса Валентиновна… вы здесь… Простите, я в грязном фартуке…

— Ничего страшного, Марфуша, — махнув рукой на девушку сказала матушка. — Говори, что случилось?

— Жених… Пришёл… Сидит давнёханько уже. Ждёт.

Маша повернулась в её сторону. Воскликнула:

— Почему ты сразу не сказала?!

— Ефим на кухне уронил черепок с кашей, мы хлопотали… а он, ну вы знаете… сел и сидит. Я подумала, что ничего страшного.

— Марфа!

— Простите, Мария… — опустив глаза сказал Марфа.

— Сколько он ждёт уже?

— Не больше десяти минут.

— Хорошо. Скажите, что я сейчас выйду.

— Гости уже подъезжают, Инесса Валентиновна.

— Ой! — сказала матушка и убрала руку с плеча дочери. — Что же ты сразу не сказал! Всё, Машенька, я побежала. Подумай над тем, о чём мы говорили и не заставляй своего жениха ждать!

— Хорошо.

Матушка чмокнула девушку в щёку.

Марфа стояла, опустив глаза чуть согнувшись, теребила фартук, незаметно бросала взгляды из-подо лба.

— Ну, право, Машенька, будь умницей. — сказала матушка, покосившись на Марфу, которая украдкой взглянула на свою хозяйку. Поймав взгляд женщины на себе, Марфа поспешно опустила глаза, а подбородок ещё ниже.

— Марфа, передай ему, что я скоро выйду.

— Хорошо.

— Отправляйтесь мама, я подумаю.

— Какая ты у меня уже взрослая…

— Взрослая. Ну идите же, гости, мама!

— Иду, Машенька, иду, — сказала матушка и улыбнулась. Прошла мимо Марфы слегка подняв подбородок. Проплыла, как шахматная фигура, королева, мимо маленькой пешки. Маша вернулась к дамскому столику и продолжила прихорашиваться. Марфа посмотрела на девушку несколько секунд, шмыгнула носом и вышла вслед за хозяйкой. Оставила Машу одну.

***

Юноша сидел на стуле в самом углу прихожей. Справа от него находились двери в тамбур. Парня встретила Марфа. Вид длинного и худого чудака, с неестественно белым лицом, всегда пугал её. Тайком, когда он не видел, девушка одной рукой осеняла себя и его крестным знаменем, шептала молитву, а другой теребила крестик под грубой тканью одежды. Служанка пыталась объяснить ему, впопыхах, что барыня пока прихорашивается, когда услышала проклятия Ефима. Она побежала на кухню, а кавалер, оставшись один, нашёл куда сесть и стал ждать.

— Роман Александрович! Миленький, что же вы сидите в углу! Ох! На стульчике то этом?! — войдя в прихожую начала причитать хозяйка. Её ладони прижались друг к другу у самой груди. Лицо женщины выражало заботу и участие.

Юноша услышал обращение хозяйки, встал. Будто на пружинах, он подскочил в воздух. Выпрямил спину неестественно прямо, будто ему в задницу вогнали лом. Синие глаза засверкали. Высокий, плечистый, осанистый, но какой-то через чур. Всё в нём было как бы с перебором. Словно Создатель решил слепить кого-то ещё кроме человека, но, как и у любого гения одного шедевра, у него получился ещё один, слегка видоизменённый, Адам.

Уголки рта Юноши были направленны вниз. Вдобавок к этому брови его тоже находились в опущенном положении. Исходя из известных Хозяйке наборов эмоций парня, коих было две, женщина заключила, что он чем-то опечален. Он смотрел на неё яркими и синими глазами, такими необычными, что они казались больше стеклянными, чем натуральными. Странный это был человек, словно оловянный солдатик, кукла, только высоченная.

Юноша ничего не ответил.

Глаза парня словно стали шире. Маша вышла из коридора и стояла в дверях. Роман поклонился. Грустная мина оставалась сидеть на лице.

Конец ознакомительного фрагмента.