ХРД

Александр Авгур

ХРД – это сборник из шести леденящих душу рассказов с неожиданными историями.ХРД – это взгляд на человеческий страх в разных временных плоскостях.ХРД – это роботы будущего, демоны настоящего и проклятия прошлого.ХРД – это Hard.ХРД – это холод русской души.

Кшиста. Холод русской души

В 1951 году мне было девятнадцать лет.

Я работал журналистом в небольшой столичной газете «Советский голос». Писал заметки о героях Великой отечественной войны. Встречался с ветеранами, которые на тот момент были еще молодыми и полными сил. Фотографировал их для пятой полосы на выданный мне фотоаппарат марки ФЭД.

Сам я войны не видел. Мне было девять, когда она началась и тринадцать, когда она закончилась. Но я видел голод и разруху деревни, в которой я родился и вырос. Я видел ужасы изнанки войны.

— Завтра отправляешься в село Кшиста, — сказал мне в один из летних дней пятьдесят первого, главный редактор «Советского голоса» — Михаил Петрович Степанчиков.

— Зачем? И где это? — устало спросил я, пару дней назад вернувшийся из командировки в Корело-Финскую Советскую Социалистическую Республику.

— Ходят слухи, что в Кшисте творятся страшные, надуманные дела, — сказал Степанчиков и поправил свои темные очки. За которыми он прятал отсутствие левого глаза от ранения на фронте. — Злые антисоветские языки треплются, что в Кшисте, на территории Краснознаменного Дома инвалидов войны и труда, герои войны живут в ужасных условиях. И это в наше то время, Сереж! Ты можешь в это поверить?

— Конечно, нет, Михаил Петрович, — устало сказал я это было то, что ожидал от меня услышать мой начальник и снова спросил: — Так, где эта Кшиста находится?

— Возьмешь сопроводительные документы у Скворцовой и все узнаешь, — строго сказал Степанчиков.

Вообще, мой начальник был добрейшей души человек и герой войны, но он считал, что в молодом коллективе нашей газеты без строгости — никуда. Старое воспитание, которое он получил, наш начальник прививал и нам.

До Кшисты я целые сутки ехал на поезде. Под стук колес, сочинял каркас статьи о том, как хорошо советская власть заботится о своих ветеранах. Потом полдня я трясся в почти новой грузовой машине ГАЗ-51, за рулем которой сидел добродушный, но болтливый шофер с обожженным лицом — Степан Бочкин.

— А вы журналист прям из самой Москвы? — с интересом и странным акцентом спросил меня водитель.

— Да, — деловито ответил я. Мне понравилось, что в мои девятнадцать ко мне обращаются на «Вы». — Из самой, что ни на есть, столицы, так сказать, нашей необъятной Советской страны.

— Небось, самого товарища Сталина своими глазами видели? — не унимался Бочкин.

— Видел, — ответил я. — Только издалека. Но я его хорошо разглядел.

— А какой он? Ну, Иосиф Виссарионович?

— Он, ну… Как бы это сказать, — старался я подобрать слова и выдал: — Он Всеобъемлющий!

— Ого! — удивился Степан Бочкин и спросил, кивнув на кисть моей левой руки: — Что случилось? Где воевал?

— Нет, — ухмыльнулся я, почесав то место, на котором отсутствовали два пальца, — мизинец и безымянный. — Это, когда я был еще совсем младенцем, мне крысы откусили. В тридцатых туго моим родителям пришлось, они из города в деревню перебрались в поисках лучшей жизни. Первое время мы жили в колхозном коровнике. Мама рассказывала, что там крысы водились величиной с собаку. Вот. Я легко отделался. Моей старшей сестре крысы сожрали лицо. Она не долго прожила.

— Жаль, — тихо сказал шофер, вытирая пот со лба.

— Что «жаль»? — спросил я.

— Жаль, что я не видел товарища Сталина.

В вечерней Кшисте первой меня встретила однорукая и немолодая женщина с изуродованной щекой одетая в старый, но чистый сарафан в зеленый горох. Это была — заместитель директора дома инвалидов войны и труда — Людмила Ивановна Сивоногова. Она показала мне поселок, в котором было с десяток покосившихся домишек и старая церквушка вдалеке, окруженная яблоневым садом. Именно в этой церквушке и был дом инвалидов.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич! А мы вас еще вчера ждали, — сказала, улыбнувшись, Людмила Сивоногова с тем же акцентом, что и у водителя Бочкина.

— Здравствуйте, — улыбнулся я в ответ. Меня уже второй раз называли на «Вы».

— Нам звонили из вашей газеты и предупреждали, — затараторила Сивоногова. — Скоро стемнеет, а вы с дороги, наверно еще и голодны. Сегодня отдохнете у меня в доме, а завтра я вас отведу в Дом инвалидов. Я познакомлю вас с нашим директором и со всеми обитателями.

— Большое вам спасибо, — сказал я. — Поужинать и отдохнуть, конечно же, не помешало бы.

Сивоногова жила вместе со слепым мужем. Еще пару лет назад они были обычными обитателями дома инвалидов и помогали работникам. А потом Людмила Ивановна дослужилась до заместителя директора, и ей отдали дом бывшего зама. На него кто-то написал анонимный донос о том, что он «враг народа». И его после часового разбирательства приезжих людей из особого отдела МВД расстреляли прямо у стены церкви.

Конец ознакомительного фрагмента.