Новая надежда

Александра Плен

Комета несётся к Земле, угрожая уничтожить всё живое. Студентка химического факультета Наталья оказывается в подземном бункере «Новая Надежда», где выжившие делятся на две группы: спонсоров, оплативших себе место, и студентов, выполняющих всю черновую работу — своеобразных «рабочих лошадок» для строительства нового будущего. Бунт, борьба за власть и неожиданные чувства к мажору, представителю тех самых богачей, которых она раньше ненавидела, переворачивают её жизнь с ног на голову, заставляя героиню пересмотреть свои взгляды на жизнь, любовь и будущее человечества. Сможет ли «Новая Надежда» оправдать своё название?

Глава 3

Завтрак подошел к концу. Последние студенты покинули столовую. Лишь один столик оставался занят. За ним сидели Северинов, Иван и две девушки в нарядных коротких платьях. Зачем так наряжаться на простой завтрак? Словно на вечеринку собрались.

Мы с Настей переглянулись. Она улыбнулась, поняв по моему лицу, как мне неприятно к ним приближаться. Взяла поднос и направилась к столику.

— Разрешите убрать посуду, — произнесла она сухо.

— Разрешаю, — махнул рукой Иван, словно дает высочайшее соизволение. Девицы захихикали.

Уголок губ Северинова дёрнулся в презрительной усмешке, мгновенно исчезнувшей. Казалось, что он насмехается над своими друзьями. Зачем же он терпит их, если они ему так неприятны?

Я принялась убирать контейнеры с едой, отправляя одни в холодильники, другие — на переработку в измельчитель. Далее, думаю, из отходов делали компост или что-то подобное. Вдруг к стойке подошел Северинов.

— Собери поднос с двумя запеканками, круассанами, вареньем. И налей в термос чай, — приказной тон неприятно задел.

Он бы еще позже подошел, когда я закончила убирать. Захотелось сделать наоборот, налить в термос кофе или вообще сказать, что запеканки кончились. Но я лишь холодно поинтересовалась:

— Зачем?

Это нам, студентам, не разрешали уносить еду в комнаты, на спонсоров это требование не распространялось.

— Хочу подать своей девушке завтрак в постель, — подмигнул мне он.

Если его девушка ждет в апартаментах, то почему он любезничает с этими двумя куколками, ожидающими у входа в столовую вместе с Иваном?

Я молча собрала требуемое. Протянула поднос, случайно коснувшись его пальцев.

— Заигрываешь? — ухмыльнулся Северинов. Физиономия расплылась в двусмысленной усмешке.

— Мечтай, — привычно отмахнулась я.

И уже отворачиваясь, увидела, как в его глазах мелькнуло что-то странное, то ли тоска, то ли беспомощность. Мелькнуло и исчезло. Наверное, показалось. Четверка мажоров наконец удалилась. Настя собрала последнюю посуду, мы вместе загрузили ее в посудомоечную машину.

Теперь позавтракать можно и нам. Я задумчиво взяла остывший экспрессо, от которого отказался Северинов. Улыбнулась и вылила его в раковину. Не такая я уж и побирушка, чтобы доедать за мажорами. В еде нас пока никто не ограничивал. Значило ли это, что руководители все же надеются на то, что мы выйдем на поверхность через пару лет? Или мешков с кофе заготовлено огромное количество?

Сделала себе капучино, взяла пару круассанов и сунула их подогреться в микроволновку. Пара часов есть, чтобы передохнуть, пока моется посуда, пока мультиповар варит борщи и супы. В кухню нам поставили двух роботов. Вынуждено. Руководители бункера правильно посчитали, что миллионы рецептов, прописанных в программе андроида, не чета знаниям двадцатидвухлетних девиц, которые в своем большинстве ни разу в жизни яичницу не готовили.

На людях были — напитки, смешивание соков из концентратов, оформление столов, блюд, фруктовых корзинок. Пусть даже из фруктов оставались лишь яблоки, сливы и виноград. Новый урожай еще не вырос. Апельсинам, персикам, яблокам и грушам для вызревания требовалось гораздо больше времени, чем, например, картошке и капусте, поэтому овощей в меню было больше, чем фруктов.

Сады — мое любимое место в бункере. Если бы было можно, я бы работала там постоянно. В нескольких десятках комнат с двухметровым слоем субстрата поддерживались определенная температура, освещение, влажность. В одних климат был средиземноморским, кроме апельсиновых деревьев, там росли оливки, финики и инжир, в других — сухой континентальный для яблок, груш, слив. Жаль, что я не застала цветение, деревья высадили уже взрослыми, и за полгода до нашего прибытия.

Но на сбор урожая обязательно напрошусь.

В кухне работает тридцать девушек. И у каждой свой фронт. Мы с Настей и Катей не только стоим на раздаче, нам также вменяется в обязанности загрузить, выгрузить и высушить посуду, красиво сервировать прилавок, заменить скатерти, обновить на столах приборы, солонки и перечницы.

В общем, работы немало. А там еще Северинов прикатит. Опять будет доставать: то суп горячий, то не того объема тарелка, то пятно на скатерти. Хуже всего, когда он приходит с какой-нибудь девицей, висящей на его руке. Они воркуют, обжимаются, целуются прямо перед раздачей, словно пришли в столовую не завтракать или обедать, а есть друг друга. Сама не понимаю, почему это меня бесит особенно сильно.

Впервые я увидела Максима Северинова в конце второго курса, весной две тысячи пятьдесят пятого года. По крайней мере, я так помнила. Правда, тогда я не знала ни его имени, ни знаменитой фамилии.

Шла с последней лекции домой и решила срезать путь через стоянку. Вдруг услышала визг тормозов — темно-зеленый кабриолет с откинутым верхом лихо притормозил рядом. Для прохладной и мокрой весенней погоды, которая сейчас стояла в Москве, это выглядело сущим выпендрежом. Внутри машины сидел симпатичный темноволосый парень, явно старше меня.

— Запрыгивай, подвезу, — это было даже не предложение, а бескомпромиссная уверенность, что я соглашусь. — Говори адрес.

«Ну и наглость», — подумала я. Лицо парня было смутно знакомым. Где-то я его видела… В коридорах универа или в столовой? Не важно — не из моего факультета, точно.

— Спасибо, сама дойду, — развернулась и пошла дальше, удобнее перехватывая рюкзак.

Машина с ревом умчалась со стоянки, обдав меня пылью и вонью горячей резины.

«Сумасшедший», — подумала я и выкинула парня из головы.

Потом я несколько раз его видела то там, то сям. Всегда — модно и дорого одетого, среди толпы таких же разряженных студентов.

Мажор, сделала вывод я. Для меня это слово всегда звучало постыдным клеймом. Символ недалекого человека, не способного самостоятельно поступить в вуз, учиться без хвостов и денег, самому найти работу, добиться успеха в жизни. Сколько их было в МГУ, не счесть! И профессии выбирали соответствующие, громко звучащие — экономисты, адвокаты, IT-шники.

Где-то через год, на третьем курсе он подошел ко мне снова. Я обедала в столовой, пролистывая доклад, который должна была презентовать на следующей лекции. Как вдруг на тетрадь упала тень. Рядом остановился парень. Лицо было смутно знакомым. Точно! Это он подкатывал ко мне на парковке. Я вопросительно приподняла бровь, ожидая объяснений.

— Сегодня у меня днюха, — произнес парень скучающим тоном. — Забегай к семи в «Окулус».

Это был ночной клуб, расположенный напротив универа. Даже такой ботаник, как я, знала об этом пафосном месте. Когда оставалась на вечерние семинары, музыка гремела так, что заглушала голос преподавателя, а разноцветные огни освещали весь квартал, отражаясь на экранах рабочих планшетов.

Сказал и сразу же направился к двери, даже не услышав моего ответа, точнее отказа.

— Поздравляю, — пробормотала я ему в спину, — но у меня дела.

С какой стати он меня приглашает? Я не знаю, как его зовут, на каком факультете учится, не состою в клубе его почитателей, и мажором меня назвать трудно — мама терапевт в поликлинике, папа — инженер-строитель. Может быть, он пригласил весь курс?

Ко мне подошла Лера, одногруппница. Села напротив и постучала по столешнице костяшками пальцев, привлекая внимание. Я со вздохом подняла голову.

— Что хотел Макс?

Макс? Ну хоть имя узнала.

— Сказал, что сегодня у него днюха, — я пожала плечами, — приглашает всех в «Окулус». А ты откуда его знаешь, он же не из нашего факультета?

— Ну ты деревня! Его все знают. Это же Максим Северинов, сын Дениса Северинова, владельца «Севбиофарма». Да они производят половину лекарств в стране.

— Почему же он не учится на химика? Если отец занимается медициной?

— Да какая разница, — отмахнулась Лера, — можно подумать, он будет когда-нибудь смешивать реактивы в колбах. Это мы для него будем их смешивать. Макс учится на экономическом факультете…

Я посмотрела на часы. Обед заканчивался, а я еще не проработала план доклада.

— Слушай, Лер, извини. Мне нужно готовиться.

— А, — она скривилась, — не надоело, зубрилка ты наша?

Я отмахнулась, вопрос был риторическим.

Девушка отошла, но тут же вернулась.

— Так он точно приглашал всех?

Я непонимающе подняла голову. Мыслями я уже выбирала ростовую добавку для культивирования.

— Вроде, — ответила неуверенно.

Лера весело подмигнула и выскочила из столовой.

Потом я узнала, что Северинов действительно снял весь «Окулус» на вечер. Все два этажа. В них набилось почти сотня народу. Не весь институт, конечно, но полфакультета уместилось точно.

Лариса на следующий день прожужжала все уши, так радовалась, что попала в клуб. Села рядом за одну парту со мной на лекции и не давала покоя полтора часа.

— Сначала не хотели впускать, я уж думала, ты меня кинула, — рассказывала она, — но потом я назвала твое имя, и меня пустили. Зря не пошла, было клево… Хоть увидела бы, как богачи гуляют…

На меня в тот день вылилась тонна ненужной информации. Ели отцепилась.

На четвертом курсе я решила, что мне пора начать с кем-нибудь встречаться. Выбрала Костю, студента из параллельной группы. Однажды мы ездили вдвоем на московскую олимпиаду по химии. Он оказался интересным собеседником и очень умным парнем. Костя пригласил сходить на выставку в Менделеевку, я согласилась. Потом в Дарвиновский музей, потом в кино…

В общем, встречаться мне понравилось. Свидания были редкими, свободное время я, по-прежнему, отдавала учебе, но чтобы немного развеяться — самое то. Да и девчонок на время заткнула рты, а то — ботан, заучка, книжный червь… Познакомила Костю с родителями. Папа сказал — хороший парень, вежливый, интеллигентный, спокойный.

— Очень похож на тебя, — добавила мама.

— Это же хорошо? — я вопросительно уставилась ей в глаза. Что-то в ее тоне мне не понравилось.

Мама выразительно пожала плечами:

— Не очень.

Тогда я отмахнулась. Решила, что сама буду выбирать, кто мне подходит, а кто нет. Костик меня не раздражал, не лез часто с поцелуями, всегда со мной соглашался, был тихим и скромным. Не то что… этот, мажор.

Северинов поджидал меня в коридоре. Я вышла после практики и задержалась у подоконника, чтобы навести порядок в рюкзаке.

— Бросай своего тюфяка, — вдруг заявил он, приблизившись вплотную. — Начинай встречаться со мной. Я лучше.

От неожиданности у меня вытянулось лицо. Я этого… Макса, вроде, видела два раза мельком, я его не знаю от слова совсем. Он богатый мальчик, учится на платном, что о многом говорит. В конце концов, у меня есть парень. Была еще куча причин, но сказала лишь короткое:

— Нет.

Развернулась, закинула рюкзак на плечо и направилась по коридору в сторону выхода. Северинов остался у подоконника. Не стал догонять и уговаривать. Правильно, потому что, однажды приняв решение, я его не меняю.

Странный индивид закончил вуз, и больше я его не видела. Правда, однажды осенью, в начале пятого курса, пришлось косвенно столкнуться.

Стоял октябрь, целый день моросил дождь. Мы с Костей после лекций под одним зонтом шли к остановке автобуса, и вдруг мимо нас, прямо по луже проехал черный внедорожник и окатил водой с ног до головы. Пока я отряхивалась, пытаясь привести одежду в порядок, Костя побежал за машиной, ругая водителя, взывая к его совести. Странно, но джип остановился, сдал назад, стекло опустилось, и в его проеме показалась знакомая надменная рожа. Северинов, собственной персоной.

— Ты что-то хотел? — произнес он, глядя на моего парня, как на щенка, тявкающего под ногами. Костя смутился.

— Лужа, — начал он мямлить, — Вы проехали и не заметили…

— Теперь заметил, и что? — мажор смотрел на Костю прямо, не мигая, но почему-то мне казалось, что его глаза и внимание направлены на меня. И по луже он проехал, стараясь окатить именно меня, мой парень пострадал за компанию.

— Да так… — растерялся Костя перед его наглостью.

«Какой же мерзкий тип», — подумала я, хватая Костика за руку и таща за собой к остановке. Конечно, Костя тоже не показал себя в лучшем свете. Смутился, голос дрожал как у первоклашки перед суровым дяденькой. Я рассталась с ним через месяц, и он так же мямлил, спрашивая «Почему?», ведь все у нас, по его мнению, было хорошо.

Уже здесь, в бункере, мы столкнулись с Севериновым спустя месяц после катастрофы.

Удивительно, что вообще встретились. Апартаменты мажоров занимали целых семь этажей, безбилетников — три. Это при том, что нас, студентов, было более чем в два раза больше. У богачей были свои тренажерные залы, сауны, игровые комнаты, зимние сады. Им даже не нужно было спускаться в общую столовую; по звонку еду на лифте доставляла одна из девушек, прикрепленных к кухне. Столовая находилась как раз между их и нашими этажами.

Конец ознакомительного фрагмента.