Рассказы о Любви. К спорту

Александра Михневич

Литературное произведение, написанное петербургской писательницей Александрой Михневич. Сюжеты для произведений писательница берет из жизни.

Слизняк

Гонки были через две недели.

Последний сбор тоже решили провести в Ростове-на-Дону — там же, где гонки.

Собрание в день приезда, после ужина, вёл Степаныч.

Его уважали все — и тренеры, и чиновники, и взрослые спортсмены. И вся юношеская команда, конечно, тоже, в полном составе.

И не только потому, что он чемпион мира.

Собрание проходило в пустующем конференц-зале главного корпуса. Все двадцать человек, включая тренеров, расположились на передних рядах, кто-то сидел, скрестив руки на груди, кто-то — расслабленно откинувшись и раскинув руки на спинки соседних кресел, кто-то — ссутулившись и меланхолично уложив подбородок на спинку кресла перед собой.

Степаныч — среднего роста, худощавый, лет пятидесяти, как всегда, в старательно отутюженных брюках и чистой рубашке — сейчас, в августе, с коротким рукавом — стоял перед всеми. Брюки он себе гладил сам.

Он не стал заходить за трибуну, а остановился перед ней. Обвёл всех глазами и вздохнул.

— Ребята, — начал он серьёзно.

И вдруг тепло улыбнулся: — Рад видеть вас всех.

И у всех в ответ потеплели глаза, и на лицах тоже невольно появились улыбки.

— Ребята, — повторил он и посерьёзнел:

— Вы все знаете, в какой ситуации мы с вами оказались.

С нами нет шестерых членов юношеской команды. Как вы знаете, сразу четверо — три девушки и один парень — нас покинули. Их переманили в более богатые регионы.

Ещё один ваш товарищ сейчас восстанавливается после травмы, этот старт он пропускает.

И самый младший из вас — точнее, он вашего года рождения, просто семнадцать ему будет в конце года, он декабрьский — вдруг начал расти.

Да ещё как!

На предыдущем сборе на воде переворачивался, на берегу при ходьбе спотыкается. Конечно, меняется и связочный аппарат, смещается центр тяжести, мышечная масса не успевает за ростом костей. И, конечно, у него сейчас ощущение неуверенности. Как следствие, результаты упали.

На самом деле, за него можно только порадоваться. Я уверен, всё у него будет — и уже на лучшем, более высоком уровне. Парень он старательный и очень способный.

У него всё впереди.

Но пока он готовится по своему плану с личным тренером. И в Спартакиаде участвовать не будет. Во-первых, зачем зря мордовать парня. А во-вторых, всё равно он объективно не сможет сейчас хорошо выступить. Ещё перевернётся на дистанции, и запомнит это, на фоне общей нестабильности организма… Это никому не нужно.

Пусть спокойно растёт и приходит в себя.

— А у девок вообще, кроме двух, гоняться некому. Они же всё провалят, — мрачно не то спросил, не то сказал вдруг кто-то из парней.

— Во-первых, не девки, а девочки, — поправил его Степаныч.

— Там такие девочки, — презрительно и хмуро пробубнил тот же голос. — Им лишь бы продаться куда-нибудь.

— Или кому-нибудь, — усмехнулся ещё кто-то.

— Если вы помните, нас покинул и один из ваших товарищей, — повернулся к ним тренер.

— Угу. 1 из 13-ти. А у… — говоривший хмыкнул, — девочек — 3 из 6-ти.

— Тенденция налицо, — саркастически подхватил кто-то ещё из ребят поодаль.

Степаныч, выдержав паузу, заговорил снова.

— Парни, я хорошо вас понимаю. Но уже ничего не поделаешь.

Да, наша городская Федерация далеко не самая богатая.

Они сделали свой выбор.

А мы с вами — давайте не будем сейчас никого судить. Просто потому, что нам нужно подумать о себе. И нужно это, в первую очередь, вам.

И кроме того, — зачем вы обижаете хороших девчат?

Вот, Ксюша — она точно нас не бросит. И не только потому, что её дядя — очень заслуженный и очень уважаемый в спорте человек… Да и не только в спорте. Так ведь, Ксения? — серьёзно спросил Степаныч.

И все повернулись в её сторону.

Та от неожиданности и всеобщего внимания раскрыла рот, вытаращила глаза. Потом шмыгнула носом и густо покраснела.

— Да что Ксюша! Она ж детский сад, — добродушно пробасил кто-то из ребят.

— Какая разница, — ответил Степаныч. — Дело ведь не в этом! А в том… — он многозначительно помолчал. И вдруг сказал, уверенно и весело:

— А в том, что она наш человек. Правда?

Все рассмеялись.

Общее напряжение спало. И только Ксюша — ещё миг, и расплакалась бы от натянутых в струнку эмоций…

Но Степаныч уже отвлёк от неё всеобщее внимание — и повернулся к Ольге.

И снова заговорил — тоже серьёзно, но уже другим тоном.

Как со взрослым.

— Оля, я хочу поблагодарить тебя персонально. Ты лидер и нашей команды, и член юношеской сборной России — и там ты одна из лучших. Я знаю, что как раз тебя звали в первую очередь — выступать за другой регион. На очень хорошие условия — и сейчас, в плане стипендии, и для перспективы — там идеальные условия для подготовки…

Но ты отказалась, — подытожил он.

И тихо добавил, глядя ей в глаза:

— Спасибо тебе.

— Вот когда стану Олимпийской чемпионкой, тогда и будет спасибо. Но только — от меня. И вам, и тренеру моему, — как бы в шутку ответила она.

Но все продолжали на неё смотреть, и Степаныч тоже… словно ещё чего-то ждали.

И она добавила, без всякой рисовки, негромко и спокойно:

— Да предать-то можно. Только как потом людям в глаза смотреть. А главное — себе самой, в зеркале.

Собрание продолжалось.

— Только что закончились Олимпийские игры, — проговорил Степаныч горько, — из нашего с вами Петербурга там не участвовало ни одного гребца.

Впервые.

Впервые за всю историю Олимпиад.

И это в нашем городе — где такие сильные и славные традиции в нашем виде спорта!

Мы все прекрасно понимаем, чем это грозит нашей Федерации.

Финансирование будет уменьшено, это понятно.

Но вот насколько его срежут — это зависит в первую очередь от вас.

А сейчас — в ближайшие две недели — только от вас.

Ребята, вы знаете, что мы — руководство, ваши тренеры — всегда стараемся доставать деньги. И вы знаете, что мы это делаем не для себя. Я всё равно так и останусь работать в городском спорткомитете, на той же зарплате.

Мы на данный момент сделали всё, что смогли.

Именно от вашего выступления сейчас зависит ваше будущее.

Тогда и договариваться со спонсорами нам будет гораздо легче.

После длительного провала в 1990-е годы во взрослом спорте произошёл серьёзный сбой. Разорвана связь поколений.

Наша Федерация возникла всего несколько лет назад. Да, денег пока не хватает. Но зато у нас уже появилась хорошая перспективная молодёжь — я говорю о вас.

Эта юношеская Спартакиада России — последний серьёзный старт внутри страны в этом сезоне.

И это — очень серьёзный старт.

От того, как мы сейчас выступим, будет зависеть наша с вами жизнь на ближайшие четыре года — следующий олимпийский цикл.

Это ваши стипендии. Возможность покупки новых лодок и вёсел. Нам нужны и хорошие тренажёры. Я уж не говорю об экипировке.

А самое главное — это возможность выезжать на сборы.

В нашем городе на воде — морской столице России — увы, готовиться толком сейчас негде. Это исправить мы объективно не можем, по крайней мере, в ближайшие несколько лет. Мы работаем над этим.

Нам остаётся ездить на сборы, чтобы мы могли как следует готовиться. И в следующем году выглядеть не хуже, чем в этом. А лучше — ещё лучше.

Для выездов на сборы нужны деньги. И деньги немаленькие.

И ещё. Только вы сами можете сейчас отстоять честь нашей с вами Федерации. Нашу с вами честь. И это не просто громкие фразы.

Да, кто-то нас бросил, поехал за лучшей жизнью.

Я считаю, мы должны доказать — всем, и в первую очередь себе самим: что мы не так себе. Что мы можем — и будем — выступать достойно.

Что мы сильны.

Это можете сделать только вы.

Я не могу сесть в лодку и проехать гонку за вас.

…Все молча слушали. Молча и внимательно. Ловили каждое слово.

Все любили Степаныча. И хотели нравиться — чисто по-человечески — именно ему. Все знали, что он очень добрый и лёгкий в общении человек. И — справедливый.

Весёлый, любит пошутить по-доброму, хоть с тренерами, хоть с юными спортсменами. Хотя в глазах его, где-то в глубине, притаилась грусть.

Почему-то именно его одобрительное слово было самым важным и дольше всего помнилось. И — именно после его краткого похлопывания по плечу каждому хотелось пойти — и сразиться со всеми, пусть даже с самыми грозными и титулованными соперниками.

И всех победить.

А ещё — все ребята знали, что он болеет за них всей душой.

И что кроме спорта у него больше ничего нет.

Его жена внезапно бросила его уже давно, и забрала сына; тут же вышла за какого-то бизнесмена и уехала жить в другую страну.

А они все — и были его детьми. Он возился с ними, воспитывал — исподволь и ненавязчиво. Проводил с ними почти всё своё время.

Больше, чем может спортивный чиновник.

И уж гораздо больше, чем должен.

Собрание подошло к концу.

Все поднялись со своих мест и направились к выходу.

Вдруг дверь открылась и на пороге возник парень в кофте сборной России.

Застыв на секунду в дверях в позе Аполлона, вновь прибывший одарил всех лучезарной белозубой улыбкой на смуглом лице. Уверенно шагнул к Степанычу и протянул ему руку.

Степаныч тоже улыбнулся и ответил на рукопожатие.

И повернулся ко всем:

— Ребята, вы, конечно, уже знакомы. Не раз вместе гонялись на соревнованиях. Поэтому долго представлять не буду, просто напомню: это Андрей Железняк, член юношеской сборной команды России. Он согласился усилить нашу команду. Все сроки выдержаны, переход уже оформлен официально. Сам он москвич, но здесь у него живёт бабушка. Так, Андрей?

— Двоюродная, — с готовностью уточнил тот.

И, улыбнувшись ещё лучезарнее, обвёл всех глазами.

Все продолжали стоять у выхода — новенький загораживал проход; протискиваться мимо — значит, невольно задеть его, да и выходить молча, прямо сейчас, было бы совсем уж невежливо… Все стояли и чего-то ждали.

Степаныч, молча улыбаясь, посмотрел на новичка. И спросил:

— А Олимпийский чемпион Ян Железняк — тоже в байдарке, как и ты — случайно, не твой родственник?

— А это уже от меня зависит! — тут же нашёлся тот. — Вот стану тоже Олимпийским чемпионом — тогда он сам меня в родственники запишет!

Степаныч был хорошо знаком с Яном, прекрасно осведомлён о его семье.

Он ожидал услышать почтительное отрицание. Ответ юного однофамильца его не то что озадачил — скорее, заставил задуматься. Он лишь улыбнулся и ничего сказал.

Все следом на новеньким потянулись из конференц-зала.

Степаныч чуть задержался — и у двери, когда уже почти все вышли — приобнял за плечо Матвея, не спеша выходившего одним из последних.

Они отстали от всех, шли медленно, Степаныч негромко говорил:

— Ты, Матвей, здорово прибавил за этот год. Прибавил за счёт хорошей работы и серьёзного отношения к тренировкам.

И если раньше ты был на вторых ролях, то теперь ты вполне можешь стать лидером. Я давно наблюдаю за тобой, так что поверь.

А главное — в себя поверь. У тебя есть всё для того, чтобы сильно ехать.

Осталось только захотеть.

А чтобы как следует захотеть, нужно в это поверить.

Матвей молча и внимательно слушал.

Степаныч просто так говорить не будет.

А если говорит — значит, так и есть.

Осталось только поверить…

Может, это и есть самое трудное?..

Он сбоку взглянул на Степаныча — и тот тоже повернул голову к нему.

Внимательно посмотрел в глаза и тихо сказал:

— Я верю в тебя. Поверь ты сам в себя.

Они пошли дальше, Степаныч продолжил:

— Ты нормально подходишь к гонкам. Отработай этот сбор спокойно, уверенно.

Главное — не рвись, на радостях и от осознания своей силы, этого сейчас не нужно. Всё у тебя хорошо.

На скорое будущее: не бойся ставить перед собой более высокие цели.

Ты к этому готов.

А сейчас — вы с тренером всё правильно делаете. Слушай тренера и делай то, что он говорит.

А на гонке — просто выйди и сделай хорошо то, что умеешь делать. То, чему тебя учили. И всё будет в порядке. Ну, иди, отдыхай.

Матвей поблагодарил Степаныча — и уже в который раз подумал, что тот явно выделяет его из остальных. Хотя Степаныч ко всем относится хорошо, но к нему — с особой теплотой…

И верит в него.

Однажды кто-то из тренеров ему сказал: да ты на сына его похож.

Матвей задумчиво шёл в свою комнату и думал:

Вот она, высокая цель:

Не подвести.

Новенький быстро нашёл общий язык — в основном, правда, с девушками.

Парни тоже, конечно, с ним общались, и вполне вежливо, но — как-то холодно.

— Странно, зачем москвичу выступать за Питер? — спросил кто-то из ребят, когда они компанией после ужина собрались у кого-то в комнате.

Андрея там не было.

— Тем более, что он же не чайник какой-то. А в юношеской сборной страны.

— Ничего странного. Я его уже два года знаю, — отозвался ещё кто-то, — в сборной он в хвосте плетётся. Того и гляди вылетит. Да сами москвичи его не любят, я с ними на соревнованиях общался, нормальные пацаны.

Так вот — там он постоянно пытается себя ставить выше всех. И там он — среди равных, а здесь он — типа, король. Кто-то в другой регион за деньгами едет. А этот индюк — за самомнением. Вот и вся странность.

Матвей в разговоре не участвовал, слушал молча и мрачно.

Этот новенький ему сразу не понравился. Зато понравился его подруге, Ленке. Ну, ещё бы: высокий, смазливый, эффектный, и денег куча. И в сборной.

Конец ознакомительного фрагмента.