Роман с Ветром

Александра Маркова, 2020

В любви нет понятия возраст и социальное неравенство. Она появляется внезапно и стирает все границы. Становится не важно 20 тебе лет или 50, богат ты или беден. Есть только Он, есть только Она, и больше никого вокруг. Ничто другое не важно. Только Они!

Глава 3

— Что ты себе позволяешь? — Ольга уперлась свободной рукой в его грудь и попыталась освободиться.

Он все еще сжимал ее ладонь в своей руке, другой придерживая женщину за талию.

— Прости…, — Ветер резко ослабил хватку, и легкое хрупкое тельце Ольги выпорхнуло из его объятий, — Я не думал, что ты такая легкая…

— Сомнительный комплимент, — недовольно пробурчала она, поправляя юбку, словно отряхиваюсь от дорожной пыли, — Ну, и молодежь пошла! Никакого уважения к старшим…

— Прости, я же сказал…. — он снова протянул ей свою руку, как бы приглашая схватиться за нее, — Ну, что? Идем?

Женщина посмотрела предложенную ей поддержку, медленно перевела взгляд на красивое лицо юноши, скользнула по его растянутым в улыбку губам, на мгновение задумалась и… согласилась.

«Ну, что ты можешь мне предложить, глупец? У меня есть все, что нужно. Я могу купить весь этот город, вместе с тобой и твоими пустыми карманами. Я владею этим миром… А ты? Что есть у тебя, кроме этой ничего не стоящей ухмылки и смазливой мордашки? Ни-че-го… Да, ты мне в сыновья годишься! Совсем юнец еще! Зачем мне это? Зачем?»

— Пошли, — сказала она вслух и положила свою крохотную ручку в его протянутую ладонь. Его пальцы сжались, закрыв для Ольги пути к отступлению, и они пошли по мощенной набережной в сторону морского прибоя.

Они шли молча, держась за руки, как дети. Но когда брусчатка закончилась, прямо перед самой кромкой песчаного пляжа, Ольга остановилась, как вкопанная. Ветер уже ступил в песок, его рука дернулась, он остановился и повернулся к спутнице. В его глазах читался немой вопрос.

— Так, стоп! — неожиданно резко, даже для самой себя, выпалила Ольга, — Куда ты меня тащишь? — одним резким рывком она освободила свою руку.

— Куда тащу? — удивился юноша, — Никуда. Мы просто гуляем.

— Идем, куда глаза глядят?

— Да.

— И часто ты так «просто гуляешь» в компании с незнакомками?

— Впервые…

— Почему? Зачем ты это делаешь? Что тебе от меня нужно? — не унималась женщина, стараясь понять этого странного мальчика, появившегося так внезапно, завладевшего ее вниманием, смутившего, вызвавшего интерес, возродившего в ее душе странные, давно забытые эмоции.

— Я не знаю, — просто ответил он. — Я просто хочу пройтись с тобой по этому пляжу. А там будет видно…

— Ветер, — строго сказала Ольга, — Я не могу идти по пляжу…

— Почему?

— Я на каблуках, — она скорчила гримасу и указала взглядом на свои ноги.

— Так, сними их, — пожал плечами юноша, и тут же, несколькими нехитрыми движениями скинул со своих ног старые сильно заношенные кроссовки.

— Это какая-то игра?

— Просто сними…, — он улыбнулся ей так трогательно, так открыто, что Ольга уже не смогла отказаться. Словно зачарованная, она скинула с ног дорогие туфли и, оставив их на мостках, шагнула на теплый песок.

Тысячи и тысячи песчинок одновременно впились в нежную кожу ее стоп, они просачивались между пальцами, разбегались в разные стороны, щекотали, обжигали, кололи. Это было приятно. Это было здорово! Ольга стояла, глядя на свои ноги, шевеля пальцами и закапывая стопы в песок. Это были совершенно новые ощущения, абсолютно непередаваемые, волнующие.

— Ты в порядке? — заглянув ей в глаза, спросил Ветер, явно пораженный такой реакцией женщины на обычный песок.

Она утвердительно кивнула головой в ответ:

— Знаешь, я никогда не ходила босиком по пляжу…

— Никогда? Как такое возможно?

Она лишь пожала плечами в ответ и сделала первый шаг, а потом еще один и еще.

Ветер шел рядом, с интересом наблюдая за эмоциями, то и дело вспыхивающими на лице женщины, и странно так, задумчиво улыбаясь. На его плече весели потертые кроссовки, связанные шнурками, а в них были бережно вложены две маленькие туфельки.

Когда ее ноги коснулась прохладная морская вода, Ольга вздрогнула от неожиданности и, сделав шаг назад, врезалась в широкую грудь юноши, идущего позади ее, еще раз вздрогнула, но сделать шаг вперед не решилась.

— Чего ты такая дикая? — со смехом спросил Ветер, — Как с луны свалилась…

— Может и с луны, — тихо ответила Ольга, — Как знать…

***

Отец Ольги был действительно очень богатым и влиятельным человеком. Он входил в круг общения Английской королевской семьи, дружил с высокопоставленными чиновниками, здоровался за руку с президентами разных стран. Все в его жизни должно было соответствовать его высокому статусу, его дом, его жена, его дочь.

С самого раннего детства Ольга росла в роскоши, ее окружали няньки, гувернантки, частные учителя. Девочка всегда находилась под неусыпным контролем сотни глаз, ребенка оберегали от любой опасности, от всех контактов с внешним миром. Она никогда не гладила кошку, не играла во дворе с ребятами, не бегала босиком по траве. Она никогда не была свободна.

Высшее общество не терпит вольностей, даже если ты всего лишь дитя. Ты должна соответствовать их высоким стандартам, правильно выглядеть, правильно говорить, сидеть, дышать. Любое несоответствие считалось недопустимым и строго порицалось.

Чтобы приструнить собственное дитя, отцу достаточно было просто посмотреть на него, тем своим особенным, тяжелым, липким взглядом, от которого у Ольги пробегал по спине морозный холод. Он никогда не повышал голоса, никогда не делал ей замечаний, но она всегда боялась его и не смела перечить. Любое слово отца было для нее непреложным законом.

Когда отец умер, Ольга почувствовала почти физически, как ослабли путы, сковывающие все это время ее сердце. Кажется, она даже выдохнула от облегчения. А потом снова вдохнула, взяла себя в руки и продолжила жить так, как привыкла, в своей золотой клетке, не позволяя себе попробовать что-то новое, доселе запретное и такое пугающее.

Ветер снял майку и постелил ее на теплый песок, предложив женщине присесть, вульгарно похлопав по ткани рукой. Она посмотрела на полупрозрачный кусок ткани с опаской, подумала: «Эх, была, не была…» и, обхватив юбку, плюхнулась рядом с юношей.

— Ну, что, Ветер…, — вдруг заговорила Ольга, — Рассказывай…

— О чем?

— О себе, конечно, — она повернулась в пол оборота, поджав ноги под себя.

— Что ты хочешь знать?

— Почему Ветер? Это кличка такая?

— Нет, — он засмеялся, — Вовсе нет! Это мое самое что ни на есть настоящее имя! По паспорту!

— Быть не может! — замотала головой Ольга, — Покажешь паспорт?

— Вот, так, сразу? — ехидно сощурился он.

— Ну, да.

— У меня его с собой нет, — он демонстративно похлопал себя по карманам, — Давай, завтра…

— Завтра? — Ольга удивленно приподняла одну бровь, — А ты уверен, что мы увидимся завтра?

— А ты придешь?

— Не знаю.

–А если я позову? — он пристально посмотрел ей в глаза, явно не желая оставлять этот вопрос без ответа.

— Ты назначаешь мне свидание, юноша?

В ответ он лишь, молча, смотрел ей в глаза.

— Ты серьезно?… Свидание? — на щеках Ольги вспыхнул стыдливый румянец, — Ты понимаешь, что я гожусь тебе в матери? Ты слишком молод… Сколько тебе? 19?

— 20! — гордо сказал он.

— Ах, 20… Ну, это же все меняет… — она не успела закончить свою мысль.

Ветер приблизился внезапно и прижался своими горячими, пылающими губами к ее губам.

Она не сразу ответила на поцелуй, выпрямилась, словно стрела, плотно стиснула зубы и замерла на мгновение.

«Что ты делаешь, ребенок? Зачем?!!! Это не правильно! Нет!» — завопило ее сознание, но тело решило иначе.

Возникнув где-то внизу живота, теплое сладкое чувство медленно поднималось вверх, захватывая все новые и новые вершины. Ее руки уже не слушались, и, поднявшись, прижались к рельефной груди молодого человека, лишенной какой-либо одежды. Веки отяжелели, глаза закрылись, голова закружилась, разум сказал: «прощай!», и исчез.

Ее губы предательски дрогнули, и уже не помня себя, Ольга, окунулась в это теплое мягкое нечто, требующее еще и еще нежных прикосновений настойчивых и страстных губ.

Внезапный звук будильника раздался откуда-то издалека и, приближаясь, становился громче, настырнее…

Ветер, не без труда, оторвался от волнующего занятия. Взъерошенный, раскрасневшийся, он выглядел растерянным, каким-то потерявшимся, расстроенным. Он выудил из кармана потертый телефон с разбитым экраном и почти минуту бестолково водил по нему пальцем.

Ольга, открыв глаза, просто смотрела на него из под ресниц, наслаждалась послевкусием, воспоминанием о кратком, но таком ярком моменте удовольствия, видом молодого тела Ветра, его растрепаннымиволосами, его растерянными попытками совладать с собственными гаджетом.

Наконец ему удалось отключить это раздражающий звук и, Ольга, ожидая продолжения, томно вздохнула.

— Прости, — сказал Ветер, с виновато потупив взор, — Мне нужно идти…

— Куда? — очарование первого поцелуя мгновенно сменилось непониманием, страхом, раздражением.

— На работу, — ответил он, натягивая на ноги кроссовки. — Я вернусь, слышишь? Я приду завтра в кафе, в это же время. Будь, пожалуйста, там…, — он вскочил, одним рывком вытащил из-под женщины свою майку, и, развернувшись на пятках, сделал несколько шагов в сторону мостовой. Остановился, обернулся.

Она все еще сидела на песке, поджав под себя ноги, и с непониманием смотрела ему вслед. Рядом, прислонившись друг к другу, одиноко стояли две маленькие черные туфельки-лодочки.

— Ты придешь? — нерешительно, с надеждой в голосе спросил он.

В ответ она лишь пожала плечами.