Это гиблое место

Александра Кристо, 2019

Зачарованные улицы этого города стали домом для головорезов и мечтателей. Четверка мошенников знает, как обмануть и тех, и других. Тавия – уличная артистка, мечтающая оставить преступное прошлое позади. Уэсли – владелец подпольных заведений, желающий заполучить абсолютную власть. Карам – участница боев без правил, намеренная восстановить честь своего народа. Саксония – обладательница магической силы, готовая на все ради мести. Каждый из них стремительно движется к своей цели до тех пор, пока Тавия не совершает фатальную ошибку. Девушка высвобождает темную магию, которая превращает простых людей в безумцев. И теперь преступникам придется объединиться, чтобы защитить свои мечты и город, ставший их домом. Однако в мире, где правят обман и алчность, не стоит никому доверять. И прежде всего друг другу.

но у меня есть только эта книга и сотворенная мною вселенная.

Into the Crooked Place

Copyright © 2019 by Alexandra Christo

All rights reserved.

Jacket art © 2019 by Yehrin Tong

Jacket design by Liz Dresner

© Авдонина М.В., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1

Тавия

Тавия Сайн зарабатывала на жизнь магией. Это не всегда можно было назвать законным делом. Ее способности были слишком слабыми. Единственным способом продать ее становилось создание иллюзии силы — ловкость рук и нагромождение старомодных, ничего не значащих словес. Так повелось с самой войны — не то чтобы Тавия могла ее помнить: в те времена девушка еще и не родилась — и поэтому она почти все время слонялась по рынку, используя минимально возможное количество магии и максимально доступное число трюков. Первыми обычно расходились любовные эликсиры, поэтому Тавия старалась выставить их в первый ряд в своем «волшебном» заплечном сундучке. Это превращало ее переносной «прилавок» в разноцветную мозаику — от нежного бледно-розового оттенка до страстно пылающего алого цвета. Впрочем, последний так же сильно разбавлялся, как и первый: магия была недешевой, а Тавия не имела обыкновения торговать зельями, вызывавшими одержимость. И кроме того: если добавить в смесь немного красителя, кто об этом узнает, кроме нее самой?

Когда дело доходило до магии, имели значение только время и умение произвести нужный эффект. Быть может, цель есть цель, а деньги есть деньги. Однако существует разница в том, как ты достигаешь этой цели и получаешь эти деньги. В таком деле важно представление. А если Тавия и умела делать что-то хорошо, так это собирать народ.

— Соберитесь вокруг меня, — зазывала Тавия и продолжила немного громче и выразительнее: — Вы увидите чудеса, творимые посредством магии!

Зрители десятками стекались к ней.

В ярмарочные дни всегда бывало так. Люди клубились на рыночной площади, позвякивая содержимым карманов. Они останавливались на брусчатой мостовой, чтобы поглазеть на товары или на выступление фокусника. Это была законная сторона работы Тавии. Ее смотрящий — он же Уэсли Торнтон Уолкотт, он же полный мерзавец, поддерживал эту законность, потому что хотел хотя бы время от времени выглядеть чистеньким перед властями.

А не вымаранным в крови с ног до головы.

— Прямо со священной земли Рениаль, непосредственно из рук ясновидящей. — Тавия текучим жестом покрутила в руках шар для предсказаний. — Дамы и господа, я покажу вам истинную силу предвидения.

Она осторожно подула на фитиль ближайшей свечи с пряным ароматом — и на нем вспыхнул язычок пламени. Это было идеальное сопровождение для любых историй о Рениале. Его магия, как говорили, являлась даром, полученным от самого́ Непостижимого Бога. Это, конечно же, было абсолютной ерундой. Но ерунда и есть главный товар Тавии.

Если хочешь найти на магическом рынке толпу зевак, то собери ее вокруг себя. А самым действенным способом для этого было, конечно же, завлечение зрителей фальшивой магией.

Тавия переложила гадальный шар из руки в руку так аккуратно, словно он был хрупким и священным. На самом деле девушка соорудила его сама вместе с этим мерзавцем-смотрящим под влиянием несметного числа талисманов грез. Хотя, надо сказать, это было сделано еще до того, как Уэсли получил должность смотрящего — а значит до того, как он на самом деле стал мерзавцем.

— Полагаю, у тебя есть доказательства законности твоей магии? — спросил какой-то скептик в толпе.

Он с недоверием взирал на нее. Однако Тавия не только привыкла к подобным взглядам — она почти была рада им. В конце концов, девушка освоила множество магических трюков. Иногда главным вызовом для нее становилось убедить неверующих, превратив ту слабенькую магию, которую дозволял закон, в нечто более великое. В нечто чудесное — если свет упадет на ее руки под нужным углом.

Быть может, Тавия и не являлась мастером, способным создавать новую магию из воздуха. Но это не означало, что девушка не могла создать кое-что другое — ощущение чуда и восторга у зрителей.

— Я с удовольствием продемонстрирую их вам, — ответила Тавия, чуть приподнимая шляпу, чтобы выразить скептику свое почтение.

Он продолжал смотреть на нее с сомнением. В улыбке мужчины читался одновременно вызов и приглашение доказать его неправоту, к которому примешивалась капля надежды на то, что так оно и окажется.

Тавия с готовностью приняла это приглашение, поскольку ей очень нравилась сама магия, хотя работа на короля преступного мира была совсем не по душе.

В былые времена, когда она была просто уличной девчонкой, пытающейся освоить ремесло фокусника, Тавия даже не думала, что когда-нибудь начнет зарабатывать магией. Магия казалась чепухой, сказкой с непонятным сюжетом. Но прошло время — дни, недели и месяцы, — прежде чем Тавия наконец осознала: магия совсем не похожа на сказку.

Она напоминает математику.

Магия похожа на сложные игры в «ладошки», в которые Тавия играла с другими детьми, чтобы отогнать навязчивое чувство голода. Сначала это кажется сложным, но нужно лишь заучить ритм и понять формулу.

После этого быстро приходит и все остальное.

После этого все становится почти забавой.

Теперь для Тавии магия сделалась естественной, а сама девушка стала лучшей фокусницей во всем Крейдже. В городе, который был одновременно ее тюрьмой и ее сценой. И если этот человек хочет увидеть представление, девушка с радостью покажет ему.

Ее заученные действия были безупречны.

Тавия знала это, потому что проделывала их сотни раз. Сначала она поводила рукой над шаром, ловким движением мизинца сдвинув хитрый переключатель. Тот заставлял шар сиять чуть ярче. Потом девушка приготовила все для левитации шара, задействовав спрятанное в рукаве ветряное устройство.

Свободной рукой Тавия выразительно взмахнула вверх-вниз, а затем быстрым жестом свела запястья вместе. Ветряная монетка подлетела под шар и идеально слилась с ним, незримая постороннему глазу. Шар поднялся в воздух. Зрители указывали на него, ахали и смеялись. В это время Тавия преувеличенно-выразительными движениями заставляла шар опускаться и подниматься снова, вращаться вокруг оси и покачиваться из стороны в сторону.

Механика, куда более впечатляющая, чем слабенькая гадательная магия, что таится внутри.

— Предскажи нам будущее! — воскликнул кто-то.

— Сделай предсказание! — подхватил другой.

Тавия ухмыльнулась.

«Все, что угодно клиентам», — подумала она, ловко запуская пальцы в карман и добывая предсказательный талисман. Девушка незаметно сжала в ладонях шарик, содержащий не вполне законную магию, стараясь не открыть этого ни зрителям, ни затесавшимся в толпу стражникам. Фокусница позволила его силе впитаться в ее кожу. Тавия возложила ладони на верхушку шара, вливая в него эту магию. Шар засиял ярко-зеленым светом. Толпа ахнула, отпрянув прочь.

Шар завертелся под руками Тавии. Сложные механизмы, которые она и Уэсли вложили в предмет, активизировались. В шаре таилось множество загадок. Хотя она не помнила, сколько именно — казалось, девушка и Уэсли создавали что-то вместе целую вечность назад, — Тавия знала их наизусть. Она распознала бы эти загадки в любом виде: глупые пословицы и смутные предсказания относительно грядущего дня. Все это Уэсли почему-то считал забавным. Это раздражало.

Но на этот раз загадка оказалась незнакомой. Слова звучали тихо, непонятно. Они вызвали у Тавии жутковатое ощущение при попытке расшифровать их. Чувство это было таким сильным, что она потеряла всякое желание озвучивать загадку вслух. Однако в этот момент шар вырвался из ее рук и взлетел в воздух. Ветер негромко загудел, формируя слова.

Из слов складывалась странная песня:

Время проносят руки чужие

Через весь мир, через земли иные.

Все сотворенное сгинет бесследно,

Битва разгромная станет победной.

Полночь в предательстве детском поет —

Каждый успех поражение ждет.

Тавия в панике заставила шар опуститься. Ветер рассеялся.

Девушка не знала, что это было, во имя Огневрат, но этого они с Уэсли определенно не закладывали в шар. Не важно, под влиянием скольких талисманов грез фокусники пребывали; не важно, какое ощущение могущества и беспредельности вызывали у них пустые флаконы из-под эликсиров под рукой и лунный свет на лицах — они ни за что не сочинили бы нечто столь странное.

Их загадки скорее походили на шутки. Те, кто слышал эти творения, должны были находить их забавными.

А сейчас Тавии совершенно не хотелось смеяться.

Но несмотря на странность этого предсказания, зрители оказались в восторге. Они впали в буйство: выхватывали из карманов монеты и совали их под нос Тавии, словно предлагая на нюх определить достоинство этих монет.

Девушка сглотнула, отгоняя странное чувство после этой магии. Во рту горчило, словно Тавия жевала листья клевера.

Не важно, чем была эта загадка — она все равно оказалась достаточно подходящей нелепицей. Тавия не удивилась бы, если бы оказалось, что Уэсли вложил что-то в шар тайком от фокусницы. Он был мастером тайн и больше всего любил делать что-то, не говоря никому. Сейчас имело значение лишь то, что представление оказалось успешным.

Тавия сверилась с часами и вздохнула.

Близился час, когда ветер подует в другую сторону. На улицы выйдут фанатичные служители закона, выискивая фокусников, чья магия была достаточно черной, чтобы испачкать их кожу.

Другими словами, Тавии пора отправляться в Кривду.

Пора браться за настоящую работу.

* * *

Кривда называлась так потому, что была полна всего неправедного — подобно большей части города. И самым отвратительным из этого был Уэсли Торнтон Уолкотт — смотрящий Тавии. По роду занятий он наиболее близок к тому, что в Крейдже можно назвать «бандитом». Уэсли в одиночку превратил Кривду в самое доходное развлекательное заведение в стране: причем забавы предлагались как явные, так и тайные. Старая часовая башня на речном берегу возле моста, который делил город на две половины — на красивые кварталы, где бродили туристы, и убогие улицы, где обитали бедняки, — превратилась в бойцовский клуб. Он служил своего рода центром Крейдже. Здесь собирались все, кого интересовали незаконные зрелища. И благодаря Уэсли этих зрелищ было в избытке.

Тавия окинула взглядом очередь посетителей. Она тянулась к дверям от дальних переулков. Девушка плотнее запахнула куртку, чувствуя, как крепчает ветер. Обледеневшие кончики черных волос скользнули по ее подбородку, когда она вглядывалась в ночное небо.

В Крейдже стояла зима. Это означало, что дни были короткими, а ночи длинными. С наступлением темноты появлялось Вечносияние. Цветная сеть расстилалась по небу, подобно причудливому занавесу. Тьму озаряли зеленые и розовые вспышки. Так бывало каждую ночь во вторую половину года. Даже местные жители выглядывали в окна, чтобы застать небесную феерию. В воздухе разливалась магия. Она витала между звездами и покалывала кончики пальцев прохожих.

Тавия направилась к дверям в клуб Уэсли.

Она не любила приходить в Кривду по воскресеньям. В этот день двери охраняла Карам Тальвар — одна из тех людей, которые предпочитают темноту дневному свету.

Карам была родом из Рениаля, из города Гранка, стоящего на пяти реках. Туда стекались люди из всех земель, стремясь обучиться магии и считая ее чем-то вроде священного искусства. Однако в Карам не наблюдалось ни капли святости. Костяшки ее кулаков постоянно были разбиты, а под левым глазом неизменно красовался синяк.

При виде Тавии Карам что-то проворчала: это вполне можно было принять за приветствие.

— Карам, — произнесла Тавия, стараясь не обращать внимания на запах мяты — любимой жвачки простонародья, — исходящий от одежды охранницы. — Вижу, дела у тебя идут неплохо.

— Что тебе тут надо? — отозвалась та с сильным гранкийским акцентом.

«Как всегда, мила и обаятельна».

— Разве ты не рада видеть меня? — спросила Тавия.

Карам бросила на нее убийственный взгляд — чересчур недружелюбный.

Она всегда выглядела крайне опасной — прямые волосы до локтей, казалось, готовы были порезать кожу своими жесткими кончиками. Густые брови нависали над большими золотистыми глазами. Одежды Карам были украшены вышивкой, которая ярко выделялась в ночном сумраке даже при слабом лунном свете. Тавия часто гадала, как охранница ухитряется в таком наряде давать отпор буйным посетителям. Однако драться Карам умела лучше всего.

Как и злобно смотреть исподлобья.

Карам жестом велела Тавии проходить внутрь.

— Чтоб ты знала — когда болтаешь, ты становишься уродиной, — хмыкнула она.

— Ты мне льстишь, — отозвалась Тавия и подмигнула. Может быть, Карам и являлась убийцей, совершенно не умевшей вести себя с людьми, однако при этом она была довольно красива.

Тавия шагнула через порог в Кривду. Сейчас фокусница была не в настроении для дешевых фокусов и еще более дешевой выпивки. Тем не менее веселье в башне было в полном разгаре. Кругом мерцали цветные огни. Тавия буквально ощущала в воздухе вкус магии. Музыка проникала повсюду, словно зараза, витая над бойцами и зрителями, которые делали ставки на победителей.

Тавия прошла мимо бойцов и посетителей в воздушных шелках — каждый старался подыскать местечко получше, чтобы одновременно видеть бой и не рисковать случайно получить по лицу.

Отодвинув занавесь в дальнем конце зала, Тавия прижала руку к неприметной пластине из черного стекла. Девушка позволила магическому устройству опознать рисунок ее ладони — личность фокусницы и ее намерения.

Стекло произвело считывание. Дверь скользнула вбок. По ту сторону проема стоял смотрящий Тавии, держа в руке букет четырехлистного клевера.

Уэсли Торнтону Уолкотту было всего девятнадцать лет. Несмотря на это, парень уже создал себе репутацию, заставлявшую людей думать, будто он так и появился на свет в деловом костюме с галстуком и подтяжками. Тавия понимала, что это не так. Но она знала, что по четным дням Уэсли действительно носит костюм-тройку, а по нечетным еще и повязывает галстук.

Она не могла понять, каким образом король преступного мира отсчитывает четные и нечетные дни — на улицах Крейдже все дни выглядели одинаково неприятными. Но Уэсли назначил себе такой распорядок и придерживался его, потому что любил, чтобы все следовало его решениям.

— Тавия, — произнес парень и улыбнулся, отчего на одной его щеке появилась ямочка. Однако от этого его улыбка стала еще более холодной. — Пойдем, бой как раз начинается.

Уэсли прошел мимо фокусницы, направляясь к бойцовскому кругу. Тавия неохотно последовала за ним.

Зрители привычно уступали дорогу Уэсли. Когда он подошел к паре диванчиков, огражденных золотистыми цепями, полдюжины его подручных окружили эту часть зала, оттеснив прочих зрителей подальше.

Быть может, это сделали для того, чтобы никто не услышал беседы Уэсли с Тавией. Возможно, подручные смотрящего просто знали: Уэсли не очень любит людей.

Зрители кричали и махали бойцам билетами со ставками. Уэсли глядел на них: он казался слишком юным для человека, который проложил дорогу к своей должности посредством убийств и предательств. Его исчерна-каштановые волосы были безупречно уложены. Кожа у парня казалась смуглой, почти темно-коричневой. На горбатой переносице сидели зеркальные очки.

— Садись, — велел Уэсли.

Тавия не села. Она несколько мгновений наслаждалась тем, насколько идиотски Уэсли выглядит в этих очках.

Однако веселье девушки оказалось коротким. Едва увидев на ее губах ехидную улыбку, которую Тавия переняла у него, криминальный лидер снял очки. За ними скрывались глаза — черные, словно могильные ямы.

— Я пришла только для того, чтобы прихватить еще немного магии, — пояснила Тавия. — Так что, если хочешь поговорить, давай быстрее. Мое время — твои деньги.

Уэсли сунул в рот стебелек четырехлистного клевера — эта привычка осталась у него с детства.

— Я хочу поговорить с тобой о новом эликсире от Главы, — промолвил Уэсли. — Этот эликсир у тебя уже пару недель, а ты все еще не отчиталась о продажах.

При мысли о странных магических флаконах, все еще лежащих нетронутыми на самом дне ее сундучка, по спине Тавии пробежали мурашки. Всякий раз, когда она бросала взгляд на так называемый «эликсир счастья», в животе у девушки что-то сжималось. Это было странно, учитывая, какую магию она обычно продавала без малейших проблем. Поэтому Тавия просто перестала вообще смотреть на эти флаконы, спрятав их под множеством других волшебных зелий.

— Я работаю над увеличением продаж, — отозвалась Тавия, понимая, как это неубедительно звучит.

Уэсли вообще было трудно убедить. Даже когда Тавия выжимала из себя все очарование, а тем более — когда так открыто лгала.

— Ты знаешь, насколько это важно, — заметил он. — Мы уже стали магическим центром всей Усхании. Однако если мы добьемся успеха на следующей стадии, то сможем протянуть ниточки и к другим странам. Я рискнул, назвав тебя самой лучшей фокусницей, способной вывести это зелье на рынок. Не заставляй меня жалеть об этом. Оно может принести нам обоим кучу деньжат.

Тавия засмеялась — и не потому, что у Уэсли уже насчитывалось куда больше денег, чем ему требовалось на жизнь.

Все в Крейдже желали разбогатеть и были готовы ради этого даже убивать. Чем больше у человека денег, тем сильнее он желал увеличить свое богатство. Больше и больше. В итоге на самый верх поднимались такие, как Уэсли Торнтон Уолкотт в костюме-тройке и с полным чемоданом магии.

Но Тавия не хотела становиться богатой.

Уличные ребятишки шли в фокусники потому, что им требовалось выжить — и Тавия всегда более всего интересовалась именно выживанием. Богатство же было лишь одним из возможных побочных следствий этого.

— Я польщена, что именно меня ты вспоминаешь, когда речь идет о том, чтобы кого-нибудь надуть.

— Не помню, чтобы я упоминал об этом как о надувательстве.

Тавия едва удержалась от того, чтобы закатить глаза.

— Уэсли, я не ребенок. Я знаю, что никакой «новой магии» не существует. Мастеров больше не осталось — об этом позаботилась Война Эпох. Если собираешься кормить меня сказками, придумай хотя бы что-нибудь поинтереснее.

Уэсли только пожал плечами — другого ответа от него вряд ли можно было ожидать.

— Тогда давай назовем это просто чем-то старым и найденным заново, — предложил юноша. — Как бы то ни было, в твоих интересах продвигать это.

— И почему же?

— Потому что это уменьшит твой жизненный долг и принесет тебе достаточно денег, чтобы ты могла навсегда покинуть Крейдже.

Тавия ощетинилась.

Как и все остальные фокусники в Усхании, она была в жизненном долгу перед Главой. Он спасал ребятишек с улиц, а те в обмен отдавали ему свое детство — потому что дети становились лучшими мошенниками, способными уговорить кого угодно на что угодно.

Миловидные детишки со смертоносной магией.

Когда фокуснику исполнялось восемнадцать лет, он становился взрослым и перерастал детский долг. Тогда ему предлагали на выбор два варианта: уехать и никогда не возвращаться — или же воспользоваться всеми полученными знаниями и сделать преступную карьеру, накапливая богатство.

Большинство фокусников выбирали второе. Однако Тавия считала дни до того момента, когда сможет покончить со всем этим.

Оставалось еще семь месяцев.

Она уже провела шесть лет под рукой Главы, не по своей воле делая для него грязную работу, чтобы не умереть с голоду. Вынужденная плясать, когда ей велят, и разрушать жизни по указке властолюбивого мерзавца. Девушка не имела права творить магию по своему желанию. Она была заперта в городе, где умерла ее мать. Тавия не могла уехать отсюда и посмотреть чудеса, которые, несомненно, существовали на других землях.

Насколько Тавия понимала, она была лишь послушной марионеткой в руках Главы — возможно, чуть больше, чем просто марионеткой. Но и только.

— Это не смешно, — бросила она. — Нельзя вот так взять и аннулировать жизненный долг перед Данте Эшвудом.

Зрители ахнули, когда один из бойцов упал к их ногам.

— Это не шутка, — сказал Уэсли, хотя в его голосе не слышалось уверенности. — Консортесса Главы сказала мне, что с каждым проданным тобою флаконом твой жизненный долг уменьшается на один день. Но удостоверься, что продаешь их сносным клиентам, ясно? Людям, которые смогут позволить себе купить их, когда мы открыто выведем это зелье на рынок.

— Значит, не просто годным, — уточнила Тавия, — а богатым.

— Разве я не это сказал?

Тавия подавила желание наградить юношу злобным взглядом.

В Крейдже насчитывалось много богатых людей. Тем не менее в нынешние времена большинство из них были либо наивными романтиками, либо приезжими, которые сходили с плавучих поездов, сохраняя в сердцах жажду нового, а в головах — идеалистические воззрения. Крейдже притягивал романтиков. Тавия достаточно часто обманывала таких людей — и сейчас ей казалось, что хватит паразитировать на этих мечтах.

Хотя если бы девушка сказала об этом Уэсли, тот рассмеялся бы и ответил, что деньги есть деньги, а чего-то столь сложного, как невинность, не существует. Но все равно Тавия решила: лучший способ выжить после ухода из Крейдже — что было совсем иначе, нежели выживать в Крейдже, — это сохранить хотя бы те остатки морали, которые возможно сберечь.

— Люди десятилетиями пытались разлить счастье по бутылкам, — заметила Тавия. — И ты не сказал, что именно в этой разновидности такого уж замечательного.

— Не пытайся чинить то, что не сломано, — хмыкнул Уэсли. Тавия бросила на него многозначительный взгляд.

— В этой стране нет ничего, что не оказалось бы сломано. Включая людей.

Фокусница предполагала, что это относится и к ней тоже. В конце концов, фокусники отнюдь не являли собой пример счастливого детства.

Уэсли молчал несколько секунд. Тавия ожидала, что он велит выкинуть девушку прочь. За все эти «мудрые речи» в таком месте, как Кривда. Перед лицом здешнего смотрящего — в то время как в круге позади нее два человека лупили друг друга кулаками и магией. А еще Тавия предполагала, что криминальный лидер взглядом скажет ей: иногда она серьезна не в меру, а все остальное время — серьезна недостаточно.

Но вместо этого Уэсли сунул в рот еще один стебелек клевера и сосредоточился на драке.

Юноша больше не смотрел на Тавию.

— Если это все, — подытожил он, — можешь выметаться.