Семья в долг

Александра Багирова

– Мужчина, отстаньте от меня! – в панике выдергиваю руку. – Кто вы вообще такой?! – Я твой муж, – жадно вглядывается мне в лицо. До боли сжимает плечо. – Что за чушь! – фыркаю. Липкий ужас расползается в груди. Я его боюсь. Он опасен. Маньяк! Чудовище! – Какая же ты дрянь, инсценировать свою гибель, ладно бросить меня, но оставить родного сына! – рычит мне в лицо. – У меня прекрасная семья, муж и ребенок. А я вас вижу впервые! – кричу срывающимся голосом. Что этому психу от меня надо? И почему его лицо кажется мне смутно знакомым?

Глава 6

Наша маленькая комнатушка забита людьми. Человек десять точно. Мы с доченькой так и застыли на пороге.

— Мама, — Анечка дергает меня за рукав.

— Все хорошо, моя родная, — глажу ее по голове.

Что Ваня устроил? Шум стоит в квартире. Ребенку отдыхать надо. И я надеялась на тихий семейный вечер.

— Смотри, что у меня есть! — к нам подбегает девочка из соседнего подъезда, муж дружит с ее отцом, и показывает Анютке куклу… ту самую из коллекции, что Стас подарил.

— Инга, — присаживаюсь на корточки. — А кто разрешил тебе чужие вещи трогать?

Я не против, что дети поиграют. Но я хотела, чтобы доченька все распаковала. Она всегда с таким восторгом открывает коробки с бантиками, аккуратно бумагу разворачивает. Это же особое таинство, новую игрушку распаковать. Ох, надеюсь, остальные игрушки никто не тронул.

— Она моя! Папа так сказал! — Инга прижимает куклу к себе.

Беру доченьку за руку и решительно захожу в комнату.

— Ваня! — окликаю мужа, который стоит в дальнем конце комнаты и… разговаривает с Ольгой. Той самой сплетницей из торгового центра. А у нее в руках зеленая куртка… которую я примеряла в магазине.

— А вот и Ленок пришла! — муж улыбается мне. Лицо сияет. Давно его таким веселым не видела. — Я тут Ольге говорю, что куртка шик, фирма, и совсем недорого отдаем.

— По-соседски мог бы еще скинуть, — поджимает губы сплетница.

— Мам, я к Инге пойду, — доченька будто почувствовала, что сейчас неприятный взрослый разговор будет.

— Хорошо, радость моя, — обнимаю мою кроху. Хочу поскорее во всем разобраться, чтобы Анютка могла в тишине свои подарки открыть.

— Она не продается, — выхватываю вещь из ее рук. — Извините, муж перепутал.

— Мы уже договорились, — тенят куртку к себе. — Ишь, какая вертихвостка! Ваня, ты знал, что чужой мужик ее по торговому центру на руках носил? Я сама со Снежанкой сегодня видела! — и злобно так на меня смотрит, куртку выхватила.

— Че серьезно? — Ваня смеется. — Прям на руках? — сморит на меня, не верит. На смех Ольгу поднял.

Еще раз убеждаюсь, как много значит в семье доверие.

В другой момент я бы растерялась. Но сейчас взыграло желание поставить Ольгу на место.

— Это была деловая встреча. А вы увидели, как я подвернула ногу. Мне оказали помощь, — ложь непринужденно сорвалась с моих губ.

— Так уж и деловая? Ты на рынке торгуешь, о чем вам было лясы точить? Там мужик высший сорт! — прищурила глазищи свои, смотрит с ненавистью. И за что она меня так недолюбливает? Что семья у меня есть? А от нее муж сбежал, и дочь не пристроена.

— Об этом и общались. Договаривались о больших поставках фруктов. Перехожу на оптовую торговлю, — сказала так, что сама на мгновение поверила.

— Да нууу, — былая уверенность в голосе Ольги пропала.

— Вооот! — Ваня поднимает указательный палец вверх. — Я ж говорю, где моя Ленка, а где олигарх, зачем она ему сдалась. Около такого мужика при деньгах красотки высшего сорта вьются, — он это с такой завистью сказал, будто сам мечтает на месте олигарха с бесчисленным количеством девушек оказаться.

Обидно стало… он считает я недостойна мужского внимания? И ту же себе напоминаю, кто сидел у моей постели, пока я одной ногой на том свете была. Кто меня за руку держал и вслух мне книги читал. Не эфемерный олигарх, а именно Ванечка мой. Он все продал, лишь бы меня вытащить.

Говорю себе все это, а нехорошая такая горечь в горле застревает, сознание отравляет.

— Ай, разбирайтесь сами, — машет рукой Ольга. — А кутку я беру, — достает кошелек и отсчитывает деньги. Муж вырывает их из ее рук быстрее, чем она успела их ему протянуть.

— Продано!

— Что значит продано?! Это мои вещи! Ваня, отдай ей деньги! — слезы подступают к горлу. Обидно так.

— Пошли, переговорим, — заискивающе улыбается Ольге. Берет меня за руку и отводит на кухню. — Лен, чего ты концерт устраиваешь? Нам сейчас деньги позарез нужны.

— А мне нужна куртка! Вань, я мерзну! Я не давала своего разрешения! И что это за люди? Пусть они уйдут! — впервые за долгое время я не могу сдержаться. Мне так обидно…

— Мы купим тебе куртку, любимая! Пойдем вдвоем выберем, какую ты захочешь, — сжимает мою руку, в глаза заглядывает. — Может, я не хочу, чтобы ты вещи от постороннего мужика носила!

Он ревнует?

— Вань, это не повод приводить людей в дом! Надо было со мной обсудить! И если не хотел брать от него ничего, надо было отказаться, как я и предлагала!

— Зачем отказываться. Мы все продадим, у нас долги за квартплату. Их погасим. Тебе обновку купим. Но так чтобы я выбрал, а не он! Ну и на бизнес нам останется. Я сейчас все по нормальной цене толкну!

Дальше нам договорить не дали. На кухню зашел сосед, отец Инги.

— Слушай, а куклы зачетные. Я все заберу. Там же коллекция.

— Нет! Это Анюткины! — кричу в истерике.

— Не боись, Ленок! Я о дочери подумал, самую красивую ляльку ей оставил, — Ваня с победным видом из-под стола достает розовую коробку. — Папка помнит про своих девочек!

Кукол я отвоевала. С трясущимися руками и дрожащим от гнева голосом стояла на своем. Отвоевала всех кроме одной, с которой Инга уже играла. Не забирать же у ребенка понравившуюся игрушку. Ваня сопротивлялся, пытался меня «вразумить» и говорил, что скоро мы купим доче еще больше игрушек. Но в данном вопросе я была непреклонна. За доченьку я готова в огонь и в воду. И если мне пришлось воевать с собственным мужем, что ж Анюткина радость того стоила.

Ладно, я могу и старых вещах ходить. Перебьюсь. Но моя дочь. Если ей подарили кукол, то он не имеет права их отнимать.

Без сомнения, позор нам родителям, что сами не можем купить. Но раз уж так сложились обстоятельства, и Стас сделал подобный жест, то Ваня неправ. Нельзя решать наши проблемы за счет ребенка.

Надо было видеть, как загорелись глаза Анютки. Как она восторженно перебирала коробки, не решаясь их открыть. Доченька не верила, что это все ей. Она привыкла, что мы живем скромно. А тут такая роскошь. Детская мечта сбылась. А ее улыбка бесценна.

В то же время мне больно, до слез обидно, что не можем ее баловать, как оно того заслуживает. Отвернулась к окну и украдкой вытираю слезы. С Ваней я поругалась. Впервые за долгое время. Не имел он права не посоветовавшись со мной, приводить в дом людей. Продавать вещи.

Где тот Ваня, который был в больнице? Когда наша жизнь начала уверенно катится по наклонной вниз? Он ведь заботится по-своему о нас. Но делает это так… неуклюже… что ли. В итоге мы еще больше проваливаемся в долговую яму.

Он хороший отец. Играет с Анюткой. Укладывает ее спать и читает сказки. Никак понять не могу, как ему в голову пришла идея отобрать у ребенка игрушки? Или безденежье бьет по нему слишком сильно. Он переживает за семью. И от этого творит подобное? Скорее всего. Ведь в отчаянии люди способны на самые безрассудные поступки. Те же пирамиды, в которые он постоянно вкладывается — это его способ быстрее решить наши проблемы. Глупый и убыточный способ.

Когда все уляжется, надо серьезно поговорить с мужем. Так дальше продолжаться не может. А пока я сижу на кухне с ребенком. А в нашей комнате идет полным ходом пир.

Соседи, скупив мои вещи, ушли. Остались Ванины друзья. Они накрыл стол и уплетают ресторанные деликатесы. Я взяла еды себе и дочурке, мы поужинали. Анютка занята игрушками. А я смотрю в окно и глотаю горькие слезы.

А еще меня поедом ест чувство вины. Я подсознательно начала сравнивать своего мужа с психом, и к сожалению, Ванечка сильно проигрывает. Нет. Не по финансам. Я не гонюсь за миллионами.

Фраза: «Ты ведь так и не поела» звучит у меня в голове не переставая на повторе.

Обычная казалось бы фраза. Но в ней слишком много всего для меня… Того что я от мужа давно не ощущала. И этот поцелуй, который перевернул мне душу. Никогда не испытывала ничего подобного с Ванечкой. Чувствую себя предательницей. И в то же время жутко злюсь на супруга.

Этот хохот за стеной. Им там весело. И его не волнует, что я сижу на кухне с малышкой, постелив несколько одеял на пол. Я могу только заходить и просить быть тише.

— Ленок, мы тут важный проект обсуждаем! Скоро так заживем! — смотрит на меня осоловевшими глазами.

Мне так тошно становится. Возвращаюсь на кухню. Не сейчас. Позже. Вот придет в себя. Дурман спадет, и я поговорю. Мы спокойно все обсудим и придем к взаимопониманию. Если мы пережили мою аварию, то уж с бытовыми проблемами точно справимся. Просто у нас кризис в отношениях, так у всех пар бывает. Мы все преодолеем.

Но мысли мои уже не с Ваней. Стас подарил девочке, которую никогда не видел игрушки на сумасшедшую по моим меркам сумму. Почему? Ко мне у него бредовые фантазии, навеянные собственной трагедией. Но забота о ребенке. Глупо отрицать — я тронута.

Достаю мобильный и руки сами вводят в поиске: Андриевский Станислав Юрьевич. Вздрагиваю, когда через экран на меня смотрит лицо зверя. Про него очень много информации. Глаза разбегаются. Сотни фотографий. Он в разных ракурсах. И с каждого снимка меня прожигает этот бешеный взгляд, чувствую его даже через экран телефона.

В глаза бросается фотография, где он в обнимку с блондинкой. Под ребрами будто сдавливают железные обручи. Увеличиваю изображение. Хочу понять, с кем он там меня спутал? Что у меня с этой женщиной общего?

На этой фотографии Стас другой. То, как он на нее смотрит… невольно завидую, чисто по-женски. Любая женщина хочет, чтобы на нее смотрели именно ТАК.

Страсть передается через снимок. Его глаза горят, он никого не видит вокруг, словно она — это центр его вселенной. Чувства преображают хищника, делают лицо гораздо привлекательнее, смягчают черты лица. Их химия ощущается даже сейчас, мне постороннему человеку.

Женщина… как он говорил… Виктория. Она очень красива. И я не понимаю, где он нашел сходство? Возможно…если присмотреться один типаж, цвет глаз. Все. Почему-то не могу перестать разгадывать ее. Изучаю черты лица, с каким-то странным ощущением грусти и неприятной горечи на языке.

Очень странные чувства. Они будоражат мою душу. Отодвигают на задний план мои собственные проблемы. Никогда бы в такое не поверила, но я будто сквозь время, ощущаю их особую связь.

Тот случай, когда слова не нужны. О его чувствах говорят глаза. Острый укол в сердце… а ведь у меня совсем не такие отношения. Ваня так на меня не смотрит.

Тут же одергиваю себя. Ваня сделал гораздо больше. Он вытащил меня с того света. Но почему-то мои же слова, не находят отклика в душе. Слишком сильное впечатление на меня произвела обычная фотография, по сути, абсолютно незнакомых мне людей.

Усилием воли заставила себя отлипнуть от снимка. Стала читать информацию о нем. Стас владелец крупнейшего строительного холдинга. Его называют одним из самых завидных холостяков страны. Ему тридцать четыре, бизнес получил в наследство от отца, за несколько лет расширил империю до невероятных размеров. Хвалебных статей о нем очень много. При таких деньжищах оно не удивительно, может купить любое издание и заказать статью. А что? Надо ведь репутацию поддерживать.

Только в одной публикации нашла информацию, что за последние три года, его бизнес стремительно теряет позиции. О личной жизни тоже написано много. Ему приписывают романы с моделями киноактрисами, а где правда, где вымысел сложно сказать.

Вбила в поиск подробности гибели его жены. Зачем? Женское любопытство… или что-то большее. Статья называется: «Сказка для сиротки с драматическим концом». Может не стоит мне лезть в это? Но где там, я уже жадно вчитываюсь в текст. Виктория воспитанница детского дома, самостоятельно поступила в институт. Каким-то образом попала к Стасу на работу. Их роман развивался стремительно. Спустя три месяца Андриевский сделал ей предложение. А спустя год после свадьбы у них родился сын. И фото, как Стас держит на руках маленький сверток.

Голова закружилась. Стало дурно дышать. В висках пульсирующая боль. Подбегаю к холодильнику, открываю его и вдыхаю холодный воздух. Щеки пылают. Хочется приложить лед к голове, щекам. Дикий бег крови по телу, и боль в висках, все резче, острее.

С трудом удалось успокоиться. Не понимаю, что со мной. Неужели так тронула их история? Мне бы отложить телефон. Но вместо этого продолжаю читать. Далее следует рассказ об аварии. Жуткие подробности… взрыв… обломки автомобиля.

Но ведь даже место аварии далеко от моего. Стоп. О чем я вообще. При чем тут моя авария? Да, совпадение, не более. Пусть и весьма странное, учитывая, что каким-то непостижимым образом Стас прицепился ко мне. Еще и в городке, в котором он по определению никак не мог быть. Но жизнь полна странных и удивительных вещей.

У меня с той женщиной нет ничего общего. Даже зачем-то нашла год и месяц ее рождения. Я на год старше. Она родилась в январе, я в августе.

О чем я вообще думаю? Верю в бредни Стаса? Он сделает тест ДНК и исчезнет с моего горизонта навсегда. Уже исчез. Я не могу быть Викторией, я же видела ее фотографию. У меня муж и ребенок.

Меня просто впечатлил тот снимок, их история, наше странное знакомство со Стасом. Я подавлена ссорой с мужем. И вот результат фантазирую. Мне пора все это выкинуть из головы. Почему я продолжаю себе доказывать очевидные вещи?

Пульсация в висках так и не проходит. Соседи продолжают заседать у нас дома. Меня трясет, кидает то в жар, то в холод. Не могу найти себе места.

— Моему ребенку пора спать! Пора закругляться, — захожу в комнату. Никого не вижу, перед глазами все еще стоит тот снимок. И еще один, где Стас с невероятной нежностью смотрит на новорожденного кроху.

— Ленок, мы еще немного. Ты же одеяло взяла, пусть на кухне поспит, — Ваня раскраснелся, язык заплетается.

— Моя дочь будет спать в своей постели. Всем спокойной ночи! — говорю резче, чем мне бы хотелось.