Не мой парень

Алайна Салах, 2019

Финн Кейдж богатый сексуальный красавчик с отвратительным характером. Он бывший парень моей старшей сестры, в которого я была влюблена, когда мне было семнадцать, и которого, как я надеялась, никогда не увижу. К сожалению, у судьбы паршивое чувство юмора.

6

Первую половину дня отец знакомит меня с подчиненными, после чего вручает смарт-карту от отдельного углового кабинета: он скромных размеров, но с большим панорамным окном и теплыми персиковыми стенами. Мой личный уголок уединения, где я могу скинуть надоевшие каблуки и удобно вытянуться в крутящемся бежевом кресле.

Как только дверь за отцом захлопывается и я остаюсь одна, плотину мыслей, заблокированную рабочей рутиной, прорывает: в голову обжигающим фонтаном льются вопросы о Финне. Он основал «Кейдж Групп»? В разговорах сестры с мамой на домашних ужинах я часто слышала, что Финну, как единственному сыну Дугласа Кейджа, предстоит в скором будущем взять на себя бразды правления табачными фабриками, разбросанными по стране. Неужели он оказался от всего, чтобы начать собственный бизнес?

Здорово, что дела отца пошли на лад благодаря их сотрудничеству, но, если быть честной, при наличии на руках такого расклада я бы вряд ли согласилась вернуться. Хотя бы потому, что с момента встречи с Финном прошло уже несколько часов, а мое сердцебиение все еще превышает норму минимум в два раза.

Раздраженно встряхиваю головой и устремляю взгляд в ноутбук. Мне нужно взять себя в руки. В конце концов, если Финн действительно решит наведываться сюда чаще, я не могу позволить себе терять по полдня, чтобы привести растрепанные чувства в порядок.

Делаю кофе и на несколько часов утыкаюсь в монитор, пытаясь разобраться со спецификой обработки поступающего заказа. Оказывается, что ничего сложного в этом нет. Почти тот же самый алгоритм действий, который я освоила еще на стажировке в рекламном агентстве в Бостоне.

— Милая, я собираюсь на обед, — сообщает появившаяся в проеме голова отца. — Ты со мной?

— Я не голодна, пап. Посижу еще чуть-чуть. Мне во многом предстоит разобраться, если я хочу стать полноценным членом команды.

— Захвачу тебе сэндвич. Финн просил проследить, чтобы ты хорошо питалась.

Сердце снова пускается вскачь при упоминании его имени. Какое ему вообще есть дело, как я питаюсь? И тем более, зачем просить об этом моего отца? Злюсь на себя, злюсь на Финна, что за один день ему уже дважды удалось вывести меня из равновесия всего лишь парой фраз, одна из которых даже не была сказана мне лично.

Мое самобичевание прерывает настойчивый стук в дверь.

— Войдите, — бубню, не отрывая невидящего взгляда от ноутбука. Дверь распахивается, впуская волну древесно-цитрусового аромата, который заставляет впиться рукой в ни в чем не повинную мышку.

— Насколько я знаю, обеденное время называется обеденным, потому что в это время сотрудники обедают, — без тени усмешки объявляет Финн с порога. — Набираешь очки в новом коллективе, Тони?

Я крепко обнимаю плечи руками, концентрируя спокойствие, и заставляю себя встретиться с ним взглядом:

— Побиваешь рекорды в тавтологии, Финн? Я просто не голодна.

Финн не удостаивает вниманием язвительность и делает шаг к столу, продавливая брешь в облаке моей фальшивой невозмутимости.

— На самом деле, я зашел сказать, что поговорил с твоим отцом и пришел к выводу, что лучший способ адаптироваться на новом месте — сразу попробовать себя в самостоятельном проекте. Ни к чему начинать с низов. Ты получила прекрасное образование и, насколько мне известно, была одной из лучших студенток курса. У тебя есть шанс заявить о себе.

— Спасибо, Финн, но думаю, это преждевременно. У меня совсем недостаточно…

— Уверен, что ты справишься, — по тому, как вздернута его бровь и напряжены желваки, я понимаю, что спорить с ним бесполезно.

— Хорошо. Что-то еще?

— Хотел узнать, как твои дела.

Его лицо остается столь же суровым, но голос звучит на полтона мягче, и этого достаточно, чтобы в груди предательски заныло.

— Мои дела прекрасно, — говорю сухо. Чересчур сухо, потому что никак не могу подобрать правильный голосовой диапазон, чтобы не выдать свою нервозность. — Еще какие-то вопросы, мистер Кейдж?

— Мистер Кейдж? Серьезно?

— Просто соблюдаю субординацию. Эта фирма ведь твоя инвестиция, правильно? Отец номинальный владелец, а значит, мы здесь все твои подчиненные.

Я не сказала ровным счетом ничего, чтобы его разозлить, но в этот момент в небосводе темных глаз ярко взрываются фейерверки гнева.

— Ты и правда изменилась, Тони. Отрастила клыки и когти.

— Четыре года прошло, — смотрю на него с вызовом. — Было бы странно остаться прежней восемнадцатилетней дурочкой.

Я осознаю, что говорю лишнее, но уже ничего не могу с собой поделать: надежно замороженные обида и боль с каждой встречей с ним начинают откалываться от ледяной глыбы маленькими острыми осколками.

— Мне нравилась та восемнадцатилетняя дурочка, — тихо говорит Финн.

К горлу подступает удушающий спазм, толкающий влагу к глазам, и мне приходится со всей силы вонзиться маникюром в ладони, чтобы себя отвлечь. Боль отрезвляет, и благодаря этому мне удается звучать ровно:

— Я не хочу вспоминать прошлое, Финн. Я вернулась домой, чтобы помочь отцу. И если говорить начистоту, с тобой я бы предпочла видеться как можно реже и только по действительно важному поводу. Например, на вашей с сестрой свадьбе или на дне рождения вашего первенца. В остальном, ты последний человек на земле, с которым я бы хотела встречаться.

На долю секунды точеные черты его лица искажается, словно от боли, но затем на губах Финна появляется кривая усмешка:

— Ревнуешь к Кимберли, Тони?

Огненный ком гнева во мне мгновенно разрастается и взмывает вверх, гулко вибрируя в ушах и затмевая взятое под контроль спокойствие. Мне требуется несколько секунд, недюжинные усилия и пара глубоких вдохов, чтобы опустить его под ребра и зло улыбнуться:

— Похоже, что я ревную, Финн? Думаешь, я все еще немеющий от одного твоего взгляда подросток? Что за четыре года не нашлось парня, который вытравил тебя из моей головы? Или ты думаешь, что все это время я лелеяла твой светлый лик и ждала встречи? Просто к сведению: я забыла о тебе примерно через неделю. Подростки очень ветрены в своих привязанностях, знаешь ли.

Лицо Финна каменеет, не оставляя ни малейшей возможности себя прочитать. Слегка наклонив голову, он играет челюстью, разглядывая меня, словно видит впервые.

— Да, ты отлично над собой потрудилась Тони. Из тебя получилась образцовая стерва.

Я не испытываю триумфа оттого, что, кажется, записала один раунд на свой счет. Отчего-то на душе становится тоскливо, и чтобы не раскиснуть окончательно, продолжаю вовсю козырять показной бравадой:

— Ты, кажется, расстроен по этому поводу, Финн? К счастью, тебе не придется иметь со мной дел. Я всего лишь младшая сестра твоей девушки. И уж будь уверен, на этот раз…

— Сколько парней у тебя было, Тони? — хриплые нотки в его голосе на миг вышибают меня из кожаного кресла и переносят на четыре года назад, на узкую кровать в родительском доме, в которой он отчаянно целовал меня.

— Что? Какое вообще тебе до этого есть дело?

— Это простой вопрос.

Самоуверенный вид, с которым он разглядывает меня, словно действительно ждет, что получит ответ, в очередной раз приводит в ярость. Кажется, он всерьез полагает, что спустя столько лет имеет право задавать такие вопросы. Выворачивать мою душу наизнанку своей бесцеремонностью.

— Ты мне никто, чтобы отвечать на него. Но дабы удовлетворить твое любопытство, скажу, что достаточно, — с поистине садистским триумфом я замечаю, как сжимаются его кулаки, и с издевкой тяну: — Неужели жалеешь, что не решился стать первым, Финн?

Ответа решаю не дожидаться, потому что для дальнейших словесных баталий моей выдержки точно не хватит. Поднимаюсь из кресла и, высоко задрав голову, шагаю к двери.

— Нет, Тони, — рявкает Финн, перехватывая мою руку. — Глядя на тебя сейчас, я ни о чем не жалею.

— Какого черта ты делаешь? — я пытаюсь высвободиться из болезненных тисков ладоней, прижимающих меня к его телу.

— Проверяю кое-что. Ты все еще смотришь на меня так, словно хочешь сожрать, Тони. Теперь, раз уж ты такая опытная, не вижу смысла играть в джентльменство. Я трахну тебя во всех позах, какие только придут мне в голову. Будешь стонать подо мной, как не стонала ни под одним из своих сопляков. А теперь, — сжав локоть, Финн резко отталкивает меня от себя, — можешь идти, куда собиралась.