Ты – мое искушение

Айрин Лакс (2024)

После смерти отца мне досталось огромное наследство и… опекун в придачу. Настоящий тиран! Он сразу же заявил, что займется мной вплотную. Принялся муштровать и наказывать за малейшую провинность. Тиран-опекун собирается меня нянчить? Очень скоро он об этом пожалеет! Главное, не перестараться и… не влюбиться.

Глава 8

Темирхан

— Передай Ермолаеву, чтобы больше в мой район не совался!

Заварушка получилась неплохой. Люди Ермолаева не ожидали нападения, но спохватились и начали отстреливаться. Для меня это все равно что небольшая разминка.

Пушка в руках не гарантирует качественного умения применять ее в деле. Одного я легко подстрелил в руку, двое других предпочли подхватить своего раненого товарища и удрать.

Карим начал стрелять по колесам, пробив одно из них. Машина вильнула в сторону, умчавшись.

Мой разум остался спокоен, даже дыхание не участилось. Но Карим взбудоражился не на шутку.

— Остынь, — советую ему. — Получил, что хотел?

— Да! Я им показал, что ко мне соваться не стоит! Будут знать, с кем имеют дело! — хвалится младший брат.

Адреналин бурлит в его крови. Брата тянет на подвиги? Зря!

Я разряжаю брошенное людьми Ермолаева оружие, осторожно обхожу небольшую забегаловку, проверяя все.

Внезапно позади раздается громкий выстрел! Бах! Спустя секунду еще один. Бах!

Громкий стон.

Пригибаюсь автоматически и разворачиваюсь в подкате. Брат поднимает руку с пистолетом, целясь в кого-то.

— Ты что творишь?

— Один за барной стойкой спрятался! — отвечает Карим, обернувшись в мою сторону.

Стойка бара закрывает мне обзор, но я вижу, что человек лежит на полу. Не отстреливается и не сопротивляется.

Брат снова поднимает руку с пистолетом повыше. Я успеваю сбить его с ног. Выстрел проходит немного выше головы мужчины.

— Какого черта? — зло рычит Карим.

Его лицо перекошено от эмоций, глаза пустые и ничего не соображающие. Он рвется из моих рук, желая закончить начатое.

Приходится усмирить младшего брата, разбив ему скулу пистолетом. Отшвыриваю дальше. Он приземляется на пол задницей.

— Мы не стреляем по безоружным, кретин! — выплевываю в его сторону главное правило.

— Он притаился за стойкой! У него может быть пушка…

— Но ее нет! — осматриваю раненого.

Он едва держит голову и шевелит губами, силясь что-то сказать. Правая ладонь окрашивается кровью.

Карим успел выстрелить дважды, прежде чем я вмешался. Одна из пуль серьезно задела мужчину.

— Что ты с ним возишься? — Карим поднимается, кряхтя. — Я ударил копчик из-за тебя… — говорит недовольно. — Пошевелиться больно.

— Он серьезно ранен. Нужно доставить его в больницу.

— С огнестрелом? Сошел с ума?! Оставь его, — бьет по плечу. — Будет приветом нашему другу!

— Очнись, болван. Если он умрет, это будет на твоей совести. Ермолаев не простит тебе смерть одного из своих!

— Это война за бизнес! Здесь бывают жертвы, — огрызается Карим.

— Я могу еще раз тебе по тыкве дать, если тебе с первого раза непонятно! Ты слишком далеко заходишь. Слишком!

Подхватываю раненого, взвалив на свое плечо. Направляюсь к выходу, а сзади слышатся шаркающие шаги Карима и его болезненные постанывания.

— Куда ты?

— Я отвезу его в больницу. К знакомому, который не будет задавать лишних вопросов.

— Мне тоже нужно в больницу…

Карим задерживает дыхание, каракатицей залезая в джип. При каждом движении он бледнеет и матерится, поскуливает побитой собакой.

— Даже дышать трудно. Хан, не мог быть поаккуратнее? — почти плачет Карим. — У моей жены скоро день рождения, а я как старик…

— Сам виноват. Помолчи, пожалуйста!

— Хан, а что бы ты сделал, если бы он начал в меня стрелять? — не унимается Карим. — Стоял бы и смотрел? Оставил бы мою жену — вдовой, а детей — сиротами?! Так, что ли?

— Заткнись по-хорошему, — угрожаю. — Или остановлю машину, вышвырну тебя на обочину! Домой поползешь на корячках… Долго будешь ползти и подумаешь о важном.

— Я не…

Резко нажимаю на тормоз. Раненый сползает вниз по креслу, застонав. Выпрыгнув из машины, резким рывком распахиваю заднюю дверь. Карим сжимается, побледнев, и цепляется пальцами за сиденье.

— Вылезай! — командую.

— Ты же не бросишь меня здесь? — оглядывается Карим.

Мы отъехали уже прилично от забегаловки, где обычно собираются люди Ермолаева. Кругом сейчас только пустырь и склады. Ни машин, ни людей. До города добираться далековато.

— Я все понял! — Карим поднимает ладони в защитном жесте. — Понял-понял. Я сижу молча. Только доставь меня в больницу, на Винницкой улице. Мой семейный доктор осмотрит меня.

— Сначала — раненый. Твой зад может потерпеть!

Немного остыв, я снова завожу мотор, и машина несется на предельной скорости. Ее иногда заносит и даже подкидывает. Представляю, как «приятно» должно быть Кариму. Но он сцепил зубы покрепче и старается не действовать мне на нервы.

Меня беспокоит, что раненый с каждой минутой теряет все больше крови. Ранение в таком месте, что наложенная из подручных средств перевязка сползает. Лишь бы не умер по дороге в больницу!

Крепко сжимаю руль, матеря себя за то, что полез в эти разборки. С одной стороны, хорошо, что я остановил Карима. Иначе он мог бы пристрелить безоружного мужчину. Есть шанс, что раненый выживет!

С другой стороны, теперь я тоже замарался в криминальных разборках. Наивно полагать, что это пройдет бесследно.

Неприятный холодок разрастается внутри…

Бумеранг всегда возвращается.