Прости, любовница моего мужа

Айнави, 2023

– Какой у тебя план? Он вообще есть? Ты ведь не особо сильна в планировании.Может, Игнат и хотел бы её задеть, только эти слова не прозвучали обидно, потому что были правдой. С первого дня их знакомства он вёл, Мирослава следовала за ним. Потому и сейчас сил хватило только на то, чтобы решиться уйти от него. Избавиться от ревности и его измен. Его запаха после секса не с ней, его довольного лица, когда он смотрел в телефон, его дорогих подарков, купленных не для неё.Мирослава всё знала. И копила в себе решимость, чтобы изменить свою жизнь прежде, чем пройдёт много лет.На самом деле у неё был план. И не последнюю роль в нём играла любовница её мужа.

Глава 6

Джул разместила на столике две кружки и стеклянный чайник на подставке с зажжённой свечой. Пламя от неё играло на прозрачных стенках, подсвечивая чай, аромат которого быстро окутал Мирославу приятным теплом. Перед ней Джул поставила тарелку с куском торта.

— Это мой любимый. Торт Захер, — пояснила Джул, тут же добавив: — Влад, без твоих шуточек.

— Да я вообще молчу!

— У тебя очень многозначительное молчание, вот прям чую, что у тебя вертится на языке. — Влад в ответ только поднял руки в шуточном жесте «Я сдаюсь». Джул, взглянув на удивлённую Мирославу, пояснила: — Кусочек этого торта не раз спасал меня во многих… Многих ситуаций. Думаю, что тебе он тоже понравится. Настроение точно поднимется. Это за счёт заведения.

— Спасибо, — только и смогла проговорить Мирослава.

— Она всех так лечит? — спросила у Влада, как только Джул отошла от них.

— Нет, не всех. — Влад посмотрел в окно, словно на несколько секунд провалившись в собственные воспоминания. — У неё для каждого свой подход и своё лечение.

Мирослава застыла с вилкой в руках.

— И от чего она лечила тебя?

— Правда за правду? Что ж, справедливо. — Влад взял вторую вилку. — Тогда поделишься?

— Конечно, угощайся. — Мирослава сняла первую пробу. И едва не застонала от удовольствия. Торт оказался бесподобным на вкус. — Знаешь, я передумала делиться.

— Я так и знал! — Улыбнувшись, попробовал небольшой кусочек. — Давай я пока чай разолью?

— Да.

Мирослава наблюдала за его движениями — неторопливыми и аккуратными. За руками с длинными пальцами, которыми он осторожно придерживал крышку. И наливал чай так, чтобы не оставить случайных капель на столе.

— Ты меня даже смущаешь. — Бросив на неё секундный взгляд, тут же вернулся к чаю.

Мирослава уставилась на торт, мысленно отругав себя за то, что так пристально на него пялилась. Знала ведь по себе, как это может быть неприятно. Игнат не часто появлялся на кухне, когда она готовила и накрывала на стол. Но если решал составить компанию… Мирослава не раз задавалась вопросом: он так придирчив ко всем? Или только от неё требовал безусловной идеальности?

— Пробуй. — Влад пододвинул ей чашку с чаем. — А по поводу Джул и моего лечения… — Он не стал уходить от темы, хотя если бы передумал отвечать, Мирослава не стала бы на него давить. — На самом деле ничего особенного. Вовремя оказалась рядом, не позволив разочароваться в людях. В девушках, если быть точнее. Я буду рад, если теперь помогу тебе.

— Спасибо тебе. — Мирослава взяла кружку в руки, надеясь, что не расплескает чай.

Слова, которыми Влад, наверное, хотел её успокоить, наоборот, взволновали. Разбередили внутри что-то давно забытое…

— Перестань, Мира. Это называется доброта и участие.

— Далеко не каждый способен на подобное. Даже для близких.

В ответ Влад постучал вилкой по тарелке с тортом.

— Давай, лечи своё сердце. Всё пройдёт. Хочешь, я поделюсь с тобой одной вещью, которая мне помогла?

— Да.

— Я желаю тебе, — Влад сосредоточился и заговорил так, словно читая строки из невидимой книги, — несмотря ни на что продолжать. Верить в чудо, в любовь, в дружбу, в людей. Ты со всем справишься. И чем чаще ты будешь себе это повторять, тем лучше.

Мирослава смотрела на него, осознавая, что — она не первая и не последняя, кто столкнулся с чем-то плохим. У каждого бывают сложные времена. Просто на этот раз плохо и сложно ей.

Но Влад прав: однажды она с этим справится.

— Ты доедай, а мне нужно позвонить. — Допив чай, он взял куртку и направился к выходу.

Мирославе пришлось приложить усилия, чтобы не смотреть ему вслед.

Плакать ей больше не хочется. Может, это и глупость, но порой доброе слово, чашка горячего чая и кусок вкусного торта могли сотворить чудо. По крайней мере, в моменте ей стало легче.

Влад вернулся минут через пять, когда Мирослава почти расправилась с десертом. Снова устроился за столиком. Некоторое время они молча наслаждались чаем. Влад первым нарушил молчание:

— Могу я задать личный вопрос? Если не захочешь отвечать, не отвечай.

— Задавай, — улыбнулась Мирослава. — Мы и до этого не о погоде говорили.

Она предполагала то, о чём он спросит. И угадала.

— Почему вы разводитесь?

Но ответить оказалось нелегко.

Собираясь с мыслями, взяла вилку, повертела в пальцах. Вспомнила Игната. Даже посмотрела на дверь, как будто он сейчас же мог влететь в кофейню, схватить её за руку и утащить обратно в ту жизнь, от которой она пыталась сбежать.

— Иг… Он мне изменил.

О том, что не только изменил, но и предал её, разбил ей сердце, лишил её смысла жизни, она решила промолчать.

Влад приоткрыл рот, но так ничего и не сказал. И если ранее Мирослава была благодарна ему за разговор, то теперь за деликатное молчание. Она не хотела слушать банальные утешения или праведное возмущение. Она почти смирилась с тем, что разводится, но так до конца не приняла того, по какой причине. И потому не была готова обсуждать это с Владом.

К ним вернулась Джул, чтобы забрать чайник и посуду.

— Как торт?

— Бесподобный. И, правда, творит чудеса, — совершенно искренне ответила Мирослава.

Джул гордо улыбнулась.

— По карте? — уточнила у Влада.

— Да. — Поднявшись, пошёл за ней к стойке.

Мирослава даже не успела возразить. Конечно, за неё всегда платил Игнат. Но Влад не был её мужем, даже парнем — просто знакомым. Ей не хотелось быть ему обязанной.

— Я должна сама за себя заплатить. — Она догнала его.

— Кому ты и что должна, Мира? Уж точно не мне. Я так воспитан, и по-другому не могу.

— Это, что, давление? — Мирослава попыталась отшутиться, но сразу поняла — вышло неудачно. И болезненно. Но не только для неё, судя по тому, как изменился в лице Влад. — Извини.

— Просто постарайся видеть перед собой меня, а не другого человека.

Мира выскочила на улицу, не застегнувшись. Ей было одновременно стыдно и жарко. Нужно было отдышаться и перегрузиться.

— Мира! — Она обернулась, едва не наткнувшись на Влада. Он оказался слишком близко, но она не успела занервничать. Потому что он запахнул полы её пальто со словами: — Тебе не стоит быть такой опрометчивой.

— Да, не стоит… — Завязывая пояс, Мирослава отвернулась, чувствуя, как в глазах защипало.

Когда-то Игнат тоже переживал за неё. Ухаживал и заботился.

— Держи. — Влад протянул бумажный пакет. — Джул тебе передала.

Опять стало стыдно. Мирослава ведь даже не попрощалась с ней.

— Почему вы с Джул так добры ко мне?

Они медленно пошли к машине.

— Потому что доброта не всегда наказуема.

Мирославе нечего на это ответить. Она только крепче сжала пакет, стараясь запомнить каждую деталь того, от чего успела отвыкнуть.

«Помощь не должна быть бесплатной». Так говорил Игнат. И она тоже начала в это верить. Потому что, сама не замечая, менялась под него. Его привычки, взгляды и действия.

— Полина?.. — Мирослава не сразу заметила вернувшуюся подругу. Глаза округлились, когда увидела, сколько пакетов стояло у машины. — Ты что, скупила всё, что было в магазине?

— Да, я вошла во вкус! — Полина улыбалась непривычно мягко. Такая улыбка у неё была в начале их знакомства — до того, как в жизни Мирославы появился Игнат. — Давно я так не шопилась. Но, поверь, я получила море удовольствия. Теперь можно и ехать.

— В багажник? — Влад кивнул на «добычу».

— Кроме этого. — Полина забрала с капота небольшой пакет.

Они с Полиной расположились на заднем сиденье. Мирослава назвала адрес свёкров. То спокойствие, которое успел подарить ей Влад, постепенно сходило на нет. Она относилась к ним с уважением, даже любовью. И плохо представляла, как сможет лгать им, глядя в глаза. Как сможет сохранить лицо, чтобы они не догадались о том, что происходит что-то неправильное.