Любимый деспот

Айлин Брайт, 2022

Есения Полонская сбежала из родного города от любимого человека, сделавшего невыносимой их совместную жизнь. Даже спустя три года девушка не стремится завязывать новые отношения. Когда в её жизнь врывается Артем, она настороженно воспринимает интерес молодого парня к себе. Смущает то, что у нового знакомого много общего с её бывшим возлюбленным – имя, цвет глаз, фигура, манера одеваться, разговаривать… Стоит ли дать шанс себе и ему? Ведь воспоминания о прошлой любви ещё живут в сердце…

Глава 4. Артем. Прошлое.

— Артем! Зайди в кабинет, — отец позвал меня, стоило появиться на пороге дома. — Нам нужно поговорить.

— Иду! — я на ходу перебрал в голове свои последние"косяки". Родитель крайне редко приглашал меня в рабочий кабинет — это была его"святая святых", поэтому каждое приглашение было связано с моим серьезным проступком. В последнее время за мной вроде бы не числилось ничего такого и я расслабился. — Брошу рюкзак у себя и приду! — крикнул отцу, взбегая вверх по лестнице.

— Хочу поговорить с тобой, Артем, — отец присел в кресло, а мне махнул рукой на стул, по другую сторону рабочего стола. — Разговор будет серьезным.

Мне бросилось в глаза явное волнение родителя. Занял указанное место, ещё раз вспоминая события предшествующих дней — очевидных"косяков"за мной точно нет.

— Слушаю, пап, — расслабленно откинулся на спинку стула, незаметно для отца сжимая пальцы в кулаки. Какое-то тревожное начало.

— Как дела в школе?

— Хм… — неожиданный вопрос. Отца никогда не интересовали мои школьные оценки. Когда у меня возникала проблема, директор школы звонил ему на телефон, школа получала очередной благотворительный взнос на технику, ремонт, мебель, призы для олимпиады и прочую лабуду, после чего моя проблема рассасывалась сама собой. — Ты хочешь знать с какими оценками я закончу школу?

— Нет! — последовал быстрый ответ.

— Тогда я не понял вопроса? — удивился я.

— Чем ты планируешь заняться после окончания школы? — отец резко сменил тему беседы.

— Учиться дальше, — честно ответил родителю.

— Где? — заинтересованно спросил он. — Уже выбрал?

— Я планирую учиться на кафедре иностранных языков, — мой уверенный ответ прозвучал слегка вызывающе.

Отец хмыкнул, слегка приподняв правую бровь, задал очередной вопрос с откровенной насмешкой:

— Ду ю спик инглиш?

— Ес, ай ду, — услышал он мой наглый ответ.

— Артем! У тебя нет способностей к языкам. Ты не поступишь! — с издевкой заявил родмтель.

— Я буду обучаться на платной основе, — ответил, нахально глядя ему в глаза.

— Есения хочет учиться там? — высказал свою догадку отец. Помедлив несколько секунд, я согласно кивнул, наблюдая за тем, как он тут же напрягся. — Артем, твоя… одержимость этой девочкой… настораживает… Давно пора расстаться с первой юношеской влюбленностью…

— Пап, — я оборвал отца, который собирался в очередной раз читать мне нотацию. — Мы много раз обсуждали с тобой эту тему. Я люблю Есению, она любит меня…

— Серьезно? — он властно перебил. — Она тебе об этом говорила?.. Ну, хоть раз?.. Скажи честно…

Я отчетливо громко скрипнул зубами и он это услышал, едко скривился, не потрудившись спрятать свою усмешку. Отец специально, я уверен в этом, наступил на мой больной мозоль.

— Есения пошла в класс с углубленным изучением языков и ты пошел за ней, хотя в языках — ни бум-бум. Есения идет в музей и ты идешь следом, хотя тебе глубоко плевать на живопись, ты в ней разбираешься не больше, чем свинья в апельсинах. Есения с бабушкой едет на море и ты едешь следом, хотя терпеть не можешь жару. Теперь Есения хочет поступать на иняз и ты тоже?.. Серьезно?.. Как далеко ты готов зайти, Артем, в погоне за этой девочкой?

Я молчал, от злости ещё крепче сжимая сбитые костяшки. Возразить отцу было нечего — он говорил чистую правду, ради Еськи я был готов сделать что угодно, она могла вертеть мною как хотела… Но она не делала этого! С того самого момента, когда шесть лет назад Есения вошла в наш класс, моё сердце принадлежало ей. Невинная детская дружба переросла в любовь, с моей стороны, и я неоднократно говорил ей об этом, а она… Еська отмалчивалась, уходила от моих откровенных вопросов, а я не настаивал. Все вокруг принимали нас, как пару, парой мы и были на самом деле, я обнимал Еську, мы целовались, но сама она ни разу не говорила о чувствах, которые испытывает ко мне. Порой мне казалось, что Есения относится ко мне, как к старшему брату, не более. И это было горько, больно, обидно…

Мы много времени проводили вместе и в школе, и после занятий. Подругами в нашей школе Есения так и не обзавелась, этому немало поспособствовал я, заполонив собой всё свободное пространство и время девушки. Я по-прежнему занимался борьбой, заставляя Есению ходить вместе со мной на тренировки. Пока я был на ринге, в соседнем зале Есения занималась йогой. Денег у отца было достаточно, чтобы мои тренировки и её занятия удивительным образом совпадали по времени.

Я очень старался, чтобы Есения не скучала со мной. Отец был абсолютно прав, я терпеть не мог ходить в музеи, но бывал там часто, потому что Еське это нравилось. Сколько себя помню, я всегда жил её интересами, но ведь и она отвечала мне тем же! Девушка никогда не отказывалась посещать спортивные мероприятия, ходила на мои матчи, а по возможности выезжала вместе со мной на соревнования. Хотя Еська и отворачивалась всякий раз, когда видела меня на ринге — говорила, что не может смотреть на то, как меня мутузят, хоть и слезно причитывала, стирая кровь с моей избитой рожи после игры, хоть постоянно просила бросить борьбу, но мужественно терпела мою любовь к спорту. Единственное с чем Еська так и не смогла примириться и постоянно ругалась со мной, угрожая ссорой, нелегальные бои, во время которых я зарабатывал немалые деньги. Платили там очень хорошо, но и по морде я получал серьезно. Иногда приходилось отлеживаться по полторы — две недели, чтобы можно было показаться на людях. Порой я даже скрывался от отца, Есении частенько приходилось гримировать мои синяки и ссадины. Отец также, как и она, не одобрял моей любви к подобному спорту, но по его словам он давал мне время"перебеситься и выплеснуть адреналин". Подозреваю, что тренер, который выставлял меня на ринг, потихоньку"стучал"родителю о моих"подвигах"на ринге. Бывало, что сильный боец, против которого я сам хотел выйти, в последний момент неожиданно отказывался и техническая победа присуждалась мне, но никакой радости она не приносила. Как-то я набрался наглости и в лоб спросил у отца, не подкупает ли он моих противников. Отец подозрительно напрягся, но после недолгого раздумья, во время которого я изрешетил свой мозг догадками, ответил:

— Нет, Артем. Так грязно я не играю… Но тренера я предупредил, что если с твоей головы упадет хоть один волос, то он — покойник и вся его семья — тоже! — жестко высказался родитель, глядя мне в глаза. — Сын у меня один и моё право защищать тебя так, как считаю нужным! Хочешь заниматься борьбой — пожалуйста, но калечить себя я тебе не позволю!

Не знаю почему, но в тот раз я поверил отцу. Ему не зачем было подкупать моих противников, тренер сам выбирал бои, в которых я участвовал. По правде говоря, эта мысль меня успокоила, приятно было осознать, что все мои победы одержаны честным путем.

— Артем, я требую, чтобы после окончания школы ты расстался с Есенией. Она пойдет своей дорогой, ты — своей. Если хочешь ей помочь — я сделаю всё, что попросишь… Машину, квартиру, платное обучение… Но на этом всё! Дальше ты пойдешь без неё!

Последние слова отца были словно удар под дых. Вот правда, никогда не ожидал такой подлянки от близкого человека. А ведь он знает, что значит для меня Есения! Я никогда не скрывал от отца своих чувств к ней.

— А если я откажусь? — выждав немного, задал ему вопрос. Тот молчал, внимательно глядя на меня. — Ясно! После выпускного вечера я покину твой дом, отец! — я встал со стула и направился к двери.

— Подумай что ты теряешь, Артем! — он почти орал мне вслед. — У тебя таких девок будет миллион! Только свистни…

Замер на месте и, резко развернувшись, пошел на него:

— Никогда не смей называть Есению девкой, отец!