Я, Ангел

Айгуль Малахова, 2023

Вокруг Ангелины с детства кружит смерть. Гибнут ее родные, друзья, люди, которые случайно оказались рядом. И каждая гибель странна и мистична. Успешную внешне Ангелину мучают видения и ночные кошмары, которые проникают в реальность, а реальность постепенно становится похожа на самый страшный кошмар. Петля событий затягивается всё туже, чтобы в конце концов разорваться и дать каждой загадке жизни Ангелины свою разгадку – и некоторые вы даже не можете себе представить…

Глава 5

Прошлое

После похорон дяди Гены я переехала обратно к тёте Лиде, но дома находилась редко. Учёба, студенческая жизнь захлестнули меня. Рядом с тёткой было тяжело находиться. Полностью уйдя в себя, она не почти разговаривала, смотрела взглядом, как будто пригвождая к полу. Чувство вины изредка посещало меня. Зная, что всё закончится трагедией, я не предприняла ничего для того, чтобы предотвратить беду. Мало того, как будто желала, чтобы пригрезившееся в сумерках видение сбылось.

Возвращаясь домой часто за полночь, я тихо прокрадывалась в свою комнату. Либо, стараясь производить как можно меньше шума, готовила на кухне еду, требующую минимальных затрат. По утрам, собираясь в институт, видела тётю Лиду сидящей в гостиной в кресле. Казалось, что она сидела всю ночь в одной и той же позе перед выключенным телевизором. По опыту зная, что лучше не влезать в душу человеку в таком состоянии, я пыталась делать вид, что всё идёт своим чередом. Мне после смерти Ксанки хотелось именно этого. Чтобы все окружающие оставили меня в покое. Но то была я…

Тётя Лида очень быстро постарела. Буквально за пару месяцев превратилась в пожилую женщину. Одетая в чёрное, с крючковатым носом и злым морщинистым лицом, напоминала Бабу-ягу из старинных сказок. Еда, которую я готовила по ночам, исчезала к следующему моему приходу, и это успокаивало. Значит, тётя хотя бы ест.

…Я вернулась из института очень рано и застала родственницу сидящей всё в том же кресле, с портретом дяди Гены в руках. Неприятная дрожь пробежала по спине. Накатило томительное и гнетущее ощущение приближающейся беды. Сделав вид, что всё в порядке, попыталась улыбнуться:

— Тёть Лид, ты обедала? Ужасно есть хочется…

— Он приходил, — ответила тётя, глядя тяжёлым сумрачным взором.

— Кто? — От её взгляда захотелось заскулить и спрятаться под стол, как щенку.

— Гена… Кто же ещё? — не сводя с меня глаз, прошипела тётя, обнимая и прижимая к груди его портрет. — Недавно был, до твоего прихода. — Она запрокинула голову и расхохоталась. Колени мои ощутимо задрожали.

— Думаешь, я сошла с ума? — резко оборвав смех, спросила тётя Лида. — Не-е-ет… Гена всё мне рассказал, всё. — Безумная вытянула руку с тонкими пальцами. Указательным упёрлась в меня. Глядя в глаза, она медленно начала подниматься. Ещё ничего не понимая, я осознала, что сейчас произойдёт что-то страшное.

— Это ты его убила. — Тётя с портретом в обнимку стала надвигаться на меня.

— Он же повесился, ты забыла, тёть Лид, — пробормотала я, чувствуя, как в водовороте мыслей начинает кружиться голова. — Дядя Гена записку оставил…

— А знаешь, — вдруг злорадно улыбнулась она, — я раскрою тебе один маленький семейный секрет. Твой отец собирался уйти ко мне. Мы были любовниками. Ни в какие командировки он не ездил, а был со мной! Когда вы попали в аварию, родители везли тебя в санаторий, верно? Чтобы ты не мешала им спокойно развестись… Вова хотел уехать ко мне. Ира, сестричка моя, всё знала к тому времени. Только ей всегда было наплевать на Володю. Самое главное — дочка, а муж — пустое место. Мучила его с самого начала своим безразличием, холодностью. А он такой был… Настоящий мужчина! Когда я узнала, что Вова погиб, сама умерла! Жизнь потеряла смысл… И тебя возненавидела, забирать не хотела… Надо было оставить в детдоме, чтобы ты там сгнила! Почему ты выжила, маленькая тварь, а он покинул меня?! Лучше бы оставила тебя, потому что ты ведьма во плоти! Да только Володька мне приснился. Просил не бросать тебя, умолял вырастить. Потому и забрала… А теперь жалею, ты меня мужа лишила. Может быть, я так Гену не любила, как Володю, но он был хорошим, добрым, понимающим. А ты ведьма! Ведьма! — завизжала умалишённая и изо всей силы швырнула в меня портрет. Увернувшись, я бросилась к двери гостиной, но её заклинило. В панике пытаясь открыть её, оглянулась. Стекло, ударившись о стену, рассыпалось на осколки.

Звон как будто подстегнул безумную. Она хохотала и кидала в меня всем, что попадалось под руку. Я металась по комнате, уворачиваясь то от вазы, то от тяжёлой хрустальной пепельницы, то от стула… Вдруг тётя затихла и остановилась. Тяжело дыша, смотрела через моё плечо, словно там кто-то находился. Я поборола желание оглянуться назад и замерла. Может быть, приступ прошёл?

— Ты прав. Она своё получит, — тихо и отчётливо проговорила невменяемая и, отвернувшись от меня, пошла к окну. — Ты поймёшь со временем… Как с этим жить тебе, я не знаю. — Она оглянулась. Безумия как не бывало. На меня смотрела немолодая женщина, причёска её были растрёпана, но взгляд светился страданием и умом. Тётя Лида открыла окно. Холодный ноябрьский ветер разметал её волосы. «Подышит воздухом и придёт в себя», — мелькнула мысль. Лишь только я с облегчением вздохнула, как тётя Лида вскарабкалась на подоконник. Я кинулась к ней.

— Прощай! — услышала я. Подол траурного платья хлестнул меня по лицу, словно пощёчина. Не успела ухватить её… Всё произошло быстро, в удручающей тишине. Как подбитая огромная чёрная птица, она камнем рухнула вниз с девятого этажа. Стоя у раскрытого окна, глядя вниз на расползающееся вокруг головы тёти тёмное пятно, я отрешённо думала о том, что умер ещё один близкий человек. Смерть бродит вокруг, злорадно посмеиваясь, собирает урожай…

Темнота накрыла легко и неожиданно, словно кто-то выключил в комнате свет.

…Я открыла глаза. Трещина на потолке показалась огромной. Надо мной нависал край портьеры. Попыталась сосредоточиться, сообразить, кто я и где нахожусь. Вспомнила в секунду, и вместе с памятью вернулось вязкое чувство горечи. Не без труда села. Дверной звонок разрывался от трелей. Я встала, пошатываясь пошла к двери, сотрясающейся под градом ударов. По дороге спохватилась, что дверь в гостиную не открывается. Но она отворилась от лёгкого движения. Вяло удивилась, что именно могло заклинить. Я как будто существовала отдельно от тела, машинально двигаясь, открыла входную дверь. Во внезапно наступившей тишине увидела двоих милиционеров в форме и с ними соседей.

…Потом были дни, наполненные тоской одиночества, когда не хотелось ровным счётом ничего. Ещё были часы, когда меня мучили вопросами о том, как всё произошло. Пытка заключалась в том, что я бесконечно возвращалась мысленно в день смерти тёти. Чувство вины, тяжким бременем лёгшее на плечи, заставляло просыпаться по ночам в слезах. При всём этом я восприняла уход тёти Лиды не так болезненно, как потерю Ксанки или родителей. Может быть, начала привыкать к смерти вокруг себя. А возможно, всё дело в том, что мы никогда не были с ней близки. Подспудно я всегда чувствовала её неприязнь.

Соседи свидетельствовали о том, что тётя после гибели мужа помешалась. Она неоднократно стучала к ним в двери и просила отдать ей Гену. Странно было то, что никто до этого и словом не обмолвился об этом мне. Дело квалифицировали как несчастный случай.

Партнёр тёти Лиды по бизнесу Олег Юрьевич Штельман помог с похоронами. Мы сидели с ним в ставшей неуютной квартире на кухне, пили чай и долго разговаривали. Он многое рассказал о тёте, какой боевой и смелой она была, как они начинали бизнес с продажи стиральных машин, потом компьютеров, затем вложились в нефть.

— Пока перспективно это направление, буду работать, — сказал он. Помолчав, отпил из чашки остывший чай. — Ангелина… Тебе достанется большое, даже по западным меркам, наследство. Не говоря о квартире в центре Москвы, даче, есть ещё компания, а это сама понимаешь, живые деньги.

Олег Юрьевич достал портсигар, сунул в рот сигарету, потом спохватился:

— Ты не возражаешь?

Я молча покачала головой, достала из буфета пепельницу. Воспоминание о дяде Гене обожгло кипятком. Как мне жить здесь дальше? Поставив тарелочку перед Олегом Юрьевичем, села на место. Он закурил.

— Ангелина… Ты молода и прекрасна. Когда я увидел тебя в первый раз, показалось, что это ангел спустился с небес. Такая воздушная и невесомая ты была. И сейчас есть, безусловно… Всегда скептически относился к сказкам про любовь с первого взгляда. Но увидел тебя и… полюбил. Грежу о тебе днём и ночью. Понимаю, что это неожиданное признание, и не тороплю с ответом. Мне тридцать пять лет, в твоих глазах старик, но душой я молод. Сделаю всё, чтобы ты была счастлива.

— Олег Юрьевич, я здесь больше не могу жить, — я заговорила о своём.

— Ангелиночка, милая, переезжай ко мне! У меня квартира не в центре, но намного больше. К тому же, на днях я улетаю в Европу, меня не будет месяц. Придёшь немного в себя, — просиял мужчина.

— Нет. — Я покачала головой. — Вы не поняли. Я хочу уехать из Москвы. За границу. Путешествовать до умопомрачения. Не могу здесь больше… Институт забросила совсем, неинтересно. А капитал… Я могла бы все деньги передать вам, вложите в дело. А я посмотрю мир.

Он задумался ненадолго, переваривая информацию. Быстро ухватил суть. Я видела, как в его глазах боролись влюблённый мужчина и бизнесмен.

— Хорошо, девочка… Я тебя услышал. Организую тебе очень быстро загранпаспорт, визу, всё, что надо. За квартирой буду присматривать, оплачивать все счета, за это не волнуйся. По поводу денег. Оформим всё через нотариуса, через полгода… Уже сейчас открою на твоё имя несколько счетов, которые будут постоянно пополняться, нужды ни в чём знать не будешь. Через полгода вернёшься, оформим наследство, потом договор займа, а когда захочешь, верну. Ты правильно решила, светлая голова. Деньги должны работать и приумножаться, а не лежать мёртвым грузом. А по поводу предложения руки и сердца… Оно остаётся в силе, когда бы ты ни вернулась. Ты — единственная, ради кого мне хочется жить. — Всё же до мозга костей Штельман был прежде всего деловым человеком.

Документы были выправлены в кратчайшие сроки. Меня ждала новая жизнь и свобода. Я прилетала в Россию один раз, через полгода после смерти тёти Лиды, для оформления наследства, и снова: самолёты, поезда, корабли и отели, такие разные и одновременно похожие… Мне нравилась такая жизнь, налегке, на ходу, чувствовала себя бродягой, человеком мира. Бежала от себя долго, пытаясь познать себя в Иерусалиме, в Китае, Японии.

За тринадцать лет я встречалась с несколькими мужчинами. Первый раз это произошло во Франции, мне было двадцать лет, ему сорок два, он был художник, не от мира сего. Казалось, это любовь, та самая, перед которой меркнут звёзды… Но… Прошло две недели, и избранник стал тяготить своей чудаковатостью. Так происходило несколько раз. Первоначальное впечатление через некоторое время менялось на прямо противоположное, все раздражающие недостатки становились явными. Со временем пришла к выводу, что не способна испытывать сильные чувства по отношению к другому человеку. Холодность. Именно об этом говорила тётя Лида в своём предсмертном монологе. Похоже, я унаследовала эту черту от мамы.

Впоследствии я часто вспоминала прощальный взгляд тёти Лиды. Много позже, встречаясь и расставаясь с разными людьми, я научилась безошибочно узнавать этот взгляд. Обозначал он, как правило, одно. Больше этого человека в моей жизни не будет. Я встречалась с разными мужчинами: одни искренне любили (либо полагали, что любят), другие пытались использовать в различных целях, от постели до банальной наживы… Разные внешне, по характеру и темпераменту они становились для меня раскрытой, прочитанной и неинтересной книгой через короткое после знакомства время.

Мне было двадцать восемь лет… Обедая в ресторане в Нью-Йорке, ощутила на себе пристальный взгляд. Мне не привыкать к разным взорам: и восхищённым, и полным зависти, а то и злобы. Борюсь с ними очень просто. Какое-то время делаю вид, что не замечаю человека, который бесцеремонно разглядывает меня, а потом резко упираюсь глазами и начинаю смотреть с вызовом. Как правило, данный метод всегда помогает, и нескромный человек обескураженно отводит взгляд. Так поступила и сейчас. Мужчина примерно моих лет, высокий красивый брюнет, не смутился, не отвёл взгляда, а поднялся с места и подошёл к моему столику.

— Простите мою нескромность. Вы очень красивая девушка, — по-английски произнёс мужчина. Посмотрим в глаза правде, как давно у тебя был мужчина, спросила я себя и… не смогла ответить на этот вопрос.

— Вы позволите присесть за ваш столик? — спросил незнакомец. Я кивнула. Взгляд у него был притягивающий. Он продолжил: — Меня зовут Майкл Хопкинс, я работаю здесь недалеко, в офисе в Эмпайр-стейт-билдинг. Вы прекрасны.

Так я познакомилась с Майклом, высокопоставленным клерком, воплощением удачливости и успешности. Наши отношения продержались три месяца, два из которых я безуспешно пыталась справиться со скукой в его присутствии. Майкл был безупречен. Красив и достаточно развит, но умён он был именно в рамках… В рамках американской мечты. Уже тогда я пыталась убедить себя в том, что это и есть моя судьба. Создать красивую семью-картинку с обложки глянцевого журнала. Не смогла. Мой вечно неудовлетворённый дух, мятежная натура увлекла меня прочь из Эдема.

Я уехала рано утром, не попрощавшись, оставив лишь скупую записку о том, что мы не подходим друг другу. Уверена, что Майкл так и не понял, почему я сбежала…