Дом номер тринадцать. Домовой шалит

Айгуль Малахова, 2023

Старый дом продолжает сбор своего зловещего урожая душ. Героями этого рассказа стали подростки. Мы все любим обманывать себя, жаждем чуда, видим и слышим то, чего нет, но хотим, чтобы было именно так. Не потому ли злобным существам иногда бывает так легко поймать человека на наживку? Посули человеку несбыточное, но такое желанное – и он доверчиво пойдёт за призрачным обещанием, забыв о логике и интуиции, не задумываясь о том, что обманувший однажды, может сделать тоже самое в другой раз.Героем этого рассказа стал мальчик. Но как часто мы, взрослые, можем разглядеть за сладкими обещаниями ложь? Почему, даже чувствуя, что нас обманывают, мы готовы поверить кому угодно, только не своим ощущениям?

Павлик сидел возле окна и смотрел во двор. В этот солнечный августовский день на детской площадке скучала только небольшая компания подростков. Большинство детей сейчас счастливо проводили последние летние денечки, отдыхая на морях, в деревнях у всевозможных родственников и лишь стайка неприкаянных парней, лениво переговариваясь, протирала лавочку. Предводителем у них был широкоплечий коренастый подросток с приметными рыжими волосами, которые он безуспешно прятал под капюшон чёрной толстовки. Паша шпионил за ними почти всё лето и втайне мечтал оказаться своим в их компании.

Но… Павел Одинцов, одиннадцати лет от роду не мог этого сделать. Два года назад они поехали в путешествие на машине: папа, мама и Павлик. Он совсем не помнил сам момент аварии, потому что задремал на заднем сиденье. Наверное, в некотором роде это было даже хорошо: Паша сразу потерял сознание и не чувствовал ударов переворачивающегося автомобиля, боли. Очнулся он в больничной палате, рядом с ним поочередно дежурили бабушка и тётя Вера, мамина сестра.

Тогда Павел не знал многого, о чём ему рассказали гораздо позже. Того, что мамы и папы больше нет. Того, что он больше не сможет ходить: травма позвоночника приковала его к инвалидному креслу. Сначала Павлику казалось, что это какая-то нелепая ошибка или чья-то ужасная дурацкая шутка и вот сейчас откроется дверь, войдут улыбающиеся родители, а он вскочит на ноги и побежит их обнимать. Как же так?! Такой кошмар наяву не мог произойти с ним и его семьёй! Потому что… Просто не мог и всё! Но постепенно до мальчика стал доходить смысл случившегося.

Родителей больше не было. Их любящие лица остались лишь в его воспоминаниях и на снимках. Теперь, в их просторной квартире, с Павликом жила бабушка. Тётя Вера — мамина сестра, у которой не было ни мужа, ни детей — осталась жить в старом доме, где до трагедии они обитали вместе с бабулей. Квартира была в старом кирпичном здании и Павлик не понимал, почему тётя Вера не хочет переехать к ним, в новый дом, в большую светлую трёхкомнатную квартиру. Места бы им всем хватило.

— Не хочет, — в ответ на вопросы Павла разводила руками бабуля, — она там с рождения живёт. Привыкла. Да работа рядом. Пусть живёт, а мы к ней в гости ходить будем.

Но Павлик не любил ездить в старый дом. Ему всё время казалось, что это здание — древнее, со скрипучими полами, стёртыми, испещрёнными шрамами ступенями в подъезде — большой живой организм. Павлику чудилось, что дом почему-то не любит его. При появлении мальчика он всегда фыркал старыми канализационными трубами, наполняя воздух отвратительным запахом своих внутренностей, недовольно завывал голосом ветра в вентиляционной шахте и зло скрипел полами.

Тётя Вера — маленькая, худенькая женщина с бледным, как будто даже прозрачным лицом, казалось, не замечала ничего страшного в доме номер тринадцать и продолжала отважно жить дальше одна. Она работала буфетчицей в школе рядом много лет подряд. Голос у тёти Веры был тоже неприметный, тихий, как будто шелестящие сухие листья под ногами.

Понемногу Павлик осваивался с новой, непривычной жизнью, где не было прогулок с пацанами, катания на велосипеде и… много чего ещё. Он старался держаться мужественно, не хныкать, не жаловаться, но иногда на мальчика находило и тогда ему не хотелось вставать с постели, открывать глаз.

— Надо, Павлуша, надо. Будем понемногу заниматься — и вдруг поможет? — уговаривала его бабуля, расталкивая по утрам.

Мальчику хотелось закричать, что всё бесполезно, но он вновь напоминал себе слова отца, которые иногда всплывали в памяти: «Ты мужик, Паша. Плакать нельзя. Пусть девчонки ревут.» И он покорно садился в постели и начинал с помощью бабули делать упражнения.

Однажды, после очередного посещения старого дома, когда мальчик не на шутку испугался, услышав, как затрещали в пустой комнате обои, он спросил у бабули, почему в той квартире постоянно раздаются странные звуки.

— Да не бойся! — засмеялась бабушка, — домовой шалит!

— А кто он такой, этот домовой? — ошарашенно спросил Павел.

— Тот, кто квартиру охраняет, дом. Он нас давно уже знает, а тебя ещё нет, вот и пугает. Не обращай внимания, он неплохой. Привыкнет и к тебе, — бабушка ласково погладила мальчика по голове.

С тех пор при посещении старого дома, оставаясь наедине с собой, Павлик шептал:

— Привет, домовой. Ты уже привыкай ко мне. Дружить будем.

Ему казалось, что веселее начинали звенеть маленькие бубенчики, подвешенные к потолку в прихожей. И на душе становилось теплее. Как-нибудь они с домовым обязательно подружатся. Павлик был в этом уверен.

Только мальчик начал обживаться в новой реальности, как вдруг случилось новое горе. Умерла бабушка: её свалил инсульт. После похорон, совсем посеревшая лицом тётя Вера забрала мальчика к себе в старый дом. Павел пытался уговорить тётю переехать наоборот в их большую квартиру, но тётя сказала:

— Отсюда мне на работу близко. К тебе прибежать в течение дня, если что. Пока поживём здесь, а потом видно будет. Хорошо?

Мальчик не стал спорить, хотя теперь, когда тётя Вера уходила на работу и он оставался в квартире совсем один — иногда ему становилось совсем не по себе. Дом жил своей жизнью и, казалось, пристально наблюдал за Павликом. Случалось, в помещении раздавались совсем необъяснимые звуки, заставляя мальчика испуганно вздрагивать всем телом. То начинали скрипеть полы в пустой комнате: протяжно и громко, как будто кто-то неспешно ходил. То яростно звенели бубенцы под потолком, хотя все форточки и окна были закрыты.

Мальчик старался успокаивать себя, что это шалости домового и отправлялся в свою комнату. Пытался отвлечься, но почти всё валилось из рук. Раньше Павлик любил рисовать, но после травмы совсем перестал заниматься творчеством. Брал в руки карандаши и его охватывало тягостное чувство. Он вздыхал и вновь хватал планшет. В один из дней его гаджет перестал включаться, и тётя Вера отнесла его на ремонт. Мальчик временно остался совсем без занятий. Он исправно делал уроки и занимался самостоятельно, но после занятий его охватывала жгучая тоска. Он вспоминал прошлое и на его лице теплилась мечтательная улыбка. А потом, яркими всполохами летней зарницы в память возвращались картины того дня, когда он узнал, что родители погибли, смерть бабушки — и мальчик стискивал зубы, чтобы не разреветься.

Больше всего Павлика угнетали сны. В своих видениях он бегал по полям и лугам, носился, как угорелый по коридорам школы и по улице, крутил педали новенького велосипеда. А потом просыпался с улыбкой на бледных губах и… Его охватывали отчаяние и пустота. Тело ниже пояса было таким же безответным, как в последние два года. Он беззвучно плакал, кусая губы, глуша рыдания подушкой. Не хотел, чтобы слышала тётя Вера.

Ему было очень жалко тётю. Она была такая маленькая, бледная, с тихим голосом. Теперь, когда у Павлика никого, кроме неё не осталось, он боялся, что она в любой момент может растаять, исчезнуть, как облако, оставив его совсем одного на целом свете.

В один из дней тётя Вера повезла Павлика на прогулку. Обойдя дом, она оставила его во дворе возле лавочки и побежала в магазин за продуктами. Павлик сидел, палкой пытаясь нарисовать на сырой земле дом. Он так увлёкся, что совсем не услышал, как к нему кто-то подошёл.

— Привет! — услышал Павел рядом.

Его сердце наполнилось радостью и немного страхом, когда он увидел рядом рыжего парнишку. Как бы ему хотелось дружить с ним! Хотя парень старше его и у него есть много друзей. Но вдруг? Его старые знакомые сначала заходили и навещали, но как-то постепенно перестали приходить, а уж когда он переехал жить к тёте — и вовсе позабыли. Даже сообщения писали редко.

— Привет! — застенчиво улыбнулся Павлик.

— Ты в тринадцатом доме живёшь? — спросил парень. — А я в четырнадцатом. Меня Артур зовут.

— Я — Паша, — скрывая радость, Павлик наклонил голову.

— А ты чего один? Вроде, тётка всегда рядом с тобой, — спросил Артур, осторожно оглядываясь.

Паша обратил внимание, что друзей Артура, с которыми он обычно проводил время, не было видно. Может быть, он потому и подошёл, что стало совсем скучно одному? Как Павлику?

— Слушай, а давай я завтра к тебе в гости приду? Ты в какой квартире живёшь? Принесу крутую игру, тебе понравится, — неожиданно предложил Артур.

— В одиннадцатой, — ответил Павлик, чувствуя, как сдавило в груди от радости. Он слушал и не верил. Неужели у него появился новый друг?

— Зайду часиков в двенадцать, — немного поспешно сказал Артур и удалился, низко надвинув капюшон.

Вскоре пришла запыхавшаяся тётя Вера с полным пакетом продуктов, покатила мальчика домой. Остаток дня Павлик пребывал в отличном расположении духа. Мыслями он вновь и вновь возвращался к разговору с Артуром. Ему очень льстило, что такой взрослый парень обратил на него внимание.

На следующий день, ровно в полдень в дверь позвонили. Павлик в это время сидел рядом с прихожей, покусывая губы и глядя на часы. От трели звонка в его груди всколыхнулась радость: не обманул и пришёл! Павлик метнулся к входной двери, открыл, веря и не веря одновременно.

На пороге стоял улыбающийся Артур.

— Здорово, Павлик! — он деловито и небрежно пожал ладонь мальчика, бесцеремонно протиснулся мимо и протопал в комнату, не снимая обуви.

Павлик направился вслед за ним, недоуменно гадая, какую игру тот принёс, ведь в руках у Артура ничего не было.

Между тем, парень остановился посреди комнаты, брезгливо оглядывая старую мебель.

— Чёт, как-то уныло живёте! — хмыкнул он и без всякого перехода добавил. — Я слышал, у тебя бабка умерла?

— Да… Она… Недавно, — Павел начал давиться словами. Ему вдруг стал неприятен бесцеремонный вопрос.

— Я ещё слышал, что бабла у неё было немеряно, — сказал Артур, сняв с головы капюшон и посмотрел на мальчика холодным взглядом. Павлик совсем растерялся, не зная, что ответить. Деньги у бабушки на самом деле были. Тётя Вера не так давно показала Павлику карту золотистого цвета:

— Пашенька, я хотела, чтобы ты знал, где лежат деньги. Здесь то, что смогла накопить твоя бабушка. Я тоже на эту карту откладываю понемногу. Мы с бабушкой мечтали, что тебе когда-нибудь сделают операцию. Сейчас медицина ещё не умеет лечить такие травмы, как у тебя, но прогресс движется. Вдруг, что-нибудь придумают? Показываю на всякий случай, где она лежит. Мало ли что… — уклончиво сказала она, не желая пугать ребёнка.

Конец ознакомительного фрагмента.