До встречи в апреле!

Айгуль Гилязова (2024)

— Признания в любви подобны эксперименту с котом Шрёдингера. Пока ящик закрыт, кот может быть и жив, и мёртв. Но вы отказываетесь открывать ящик, боясь обнаружить мёртвого кота. Однако, он ведь может быть и живым. — Или всё же мёртвым. — Если слишком долго держать кота в ящике, он со временем обязательно умрёт.

Глава 6

Алина

После завтрака я засела с книгой. Я любила читать и в дождливые дни, как этот, когда выходить на улицу не возникало желания, часто утопала в вымышленных мирах с невымышленными проблемами.

Когда я подняла взгляд, увидела, что Рома надевает свой костюм. А ведь это была суббота, он не должен был идти на работу.

— Разве у тебя не выходной? — Спросила я.

— Если хочу получить повышение, придётся мне на ближайшие пару недель забыть слово «выходной». — Ответил он.

— Ты не должен соглашаться на такой график. В конце концов, ты работаешь в юридической фирме, а заставлять людей пахать семь дней в неделю — незаконно. — Напомнила я.

— Дорогая моя, — с этих слов Рома начал свой ответ. Мне не нравилось обращение «дорогая моя», а ещё более не нравился тон, которым мой парень это произносил. Это всегда звучало так, будто он, такой умный и всезнающий, объясняет мне глупенькой как устроен мир.

— Дорогая моя, в маленьких фирмах всё совсем не так устроено. Не всем ведь повезло сразу после универа попасть в большую компанию.

Я отвечать не стала и снова уткнулась носом в буквы, теперь уже закрыв книгой лицо. Но текст в голову не лез, его сбивали мысли и нахлынувшие воспоминания.

Мы с Ромой были одного возраста и в один год закончили университеты. Мы оба часто участвовали на различных научных конференциях, только пользу это дало лишь мне.

На последнем курсе на конференции, на которой я выступала, в составе жюри оказался Вениамин Борисович, начальник отдела, в котором я сейчас работаю. После моего выступления он задал вопрос, видимо, желая проверить меня на наличие мозгов и умения ими пользоваться. Я ответила, а он никак на это не отреагировал и молча сделал заметки в своём бланке для оценки выступающих. Тогда я подумала, что жюри мой ответ не понравился, а выступление я провалила. Но после оглашения результатов (я, к своему удивлению, заняла первое место) Вениамин Борисович подозвал меня к себе и дал листочек бумаги. Там корявым почерком был выведен адрес электронной почты отдела кадров.

— Алина, после получения диплома отправьте своё резюме сюда. Очень может быть, что вы сможете пройти конкурс на вакантное место. — Сказал он с привычной для себя неторопливостью.

Вечером того же дня я с энтузиазмом рассказывала эту историю Роме. А он отреагировал лишь словом «Повезло».

То же самое он сказал, когда после получения диплома я отправила письмо по указанному на листе бумаги электронному адресу и получила приглашение на собеседование.

— Повезло!

Спустя неделю мне позвонили сказать, что я прошла собеседование. И снова:

— Повезло!

Самому Роме так не повезло, как мне. Он устроился в небольшую юридическую фирму и первые три месяца был стажёром на минимальном окладе. Сейчас он был ассистентом юридического отдела, а маленькая фирма не предоставляла ни полного пакета ДМС, ни абонемента на фитнес, ни уж тем более строгого соблюдения графика. И всё это объяснялось легко — ему не везло, как мне. Иногда мне начинало казаться, его раздражает, что я смогла найти работу лучше, чем его…

Я не захотела больше об этом думать. Опустила книгу и посмотрела на своего парня.

— А ты не думаешь, что это не только везение? Ты не думаешь, что я заслужила эту работу? — Спросила я, набрав в себя достаточно смелости и храбрости.

Рома посмотрел на меня по-другому — будто наконец понял, что он меня обижает своими словами.

— Ну конечно ты заслужила эту работу и должность. — Сказал он, улыбнувшись. После чего добавил. — Но ведь то, что твой начальник оказался на той конференции — это действительно везение. Разве не так? — Это был не вопрос. Сказать точнее, это был не такой вопрос, на который он принял бы отрицательный ответ.

— Ага. — Ответила я и снова подняла книгу.

Рома подошёл ко мне, отодвинул книгу, чтобы увидеть моё лицо, и поцеловал.

— Мне надо идти. Вот увидишь, я получу повышение. И тогда мы с тобой поженимся. — Пообещал он.

Он не первый раз говорил мне о том, что мы поженимся, как только закончатся все битвы за карьерный рост. Раньше меня эти слова радовали. Я примеряла на себе его фамилию, представляла нашу свадьбу, гадала о том, как он сделает мне предложение, и пыталась представить тот восторг, который испытаю, став его невестой.

Сейчас меня охватили лишь грусть и сомнение.

— Ага. — Пробормотала я снова и попыталась улыбнуться.

— Ты не хочешь? — Спросил Рома, внимательно посмотрев на моё лицо.

— Да нет. Хочу. — Улыбнуться искренне мне так и не удалось.

Рома выпрямился и, казалось, целую вечность смотрел на меня в упор. Я мысленно начала готовиться к выяснению отношений, но он ушёл на работу, а я вернулась к чтению. Под шум усиливающегося дождя строки приобретали печальный окрас.

Рома

Когда я сказал, что мы поженимся, лицо Алины залилось печалью. Я видел, что она с каждым днём отдаляется от меня. Возможно, она думала о расставании. Меня это злило и пугало. Я знаю какого это — быть брошенным, и не хочу снова это испытать.

Меня охватила паника. Я чуть не сорвался на неё, еле себя удержал и ушёл на работу. Но, выйдя, поехал в другую от работы сторону — в спортивный клуб, где был зал для бокса. Только там я мог выпустить пар и успокоиться.

То была суббота, по официальному графику — выходной. Но моё опоздание всё равно не осталось незамеченным.

— Роман Юрьевич, все уже давно тут и трудятся не покладая рук. — Сказал Николай Викторович, мой прямой начальник, когда я появился в офисе.

— Были важные дела. — Коротко ответил я.

Николай Викторович быстро понял, что никаких важных дел у меня не было. Он знал про боксёрский клуб — единственное место, в котором я нахожу успокоение, выливая на грушу всю ярость, которая распирает меня изнутри.

— Если у вас есть важные дела, вы можете вообще не приходить сверхурочно. Но тогда вас быстро обгонят те, для кого работа на первом месте. — Сказал он. Это был намёк: от дела, над которым мы работали, зависело то, кто из младших юристов получит повышение.

— Больше не повторится. — Ответил я.

— Надеюсь. Ведь я болею за вас. — Сказал он, оглядев других моих коллег, трудящихся на той же должности, что и я.

Я знал, что он говорит правду. Он и вправду болел за моё повышение. Именно благодаря Николаю Викторовичу я не вылетел из компании год назад, в первый же месяц стажировки.

Тогда я разругался с другим стажёром. Надо сказать, не самым умным и в целом похожим на уличное быдло. Во время ссоры он сказал фразу «Я твою мать…», а я вмазал ему на глазах у всех.

Меня хотели отправить домой, объявив стажировку не пройденной, но Николай Викторович заступился и взял меня под своё крыло, что означало, что я буду его помощником. Но мне всё же придумали наказание — вместо одного месяца моя стажировка продлилась три.

— Я вижу в вас потенциал. — Сказал мой новый начальник, когда я поблагодарил его за помощь. — Злость, которая сидит внутри вас, может сделать из вас хорошего адвоката. Но для этого вам надо научиться направлять её в правильное русло.

Я пытался научиться, но выходило плохо. В какое ещё русло кроме боксёрской груши можно направить гнев, если на работе я только и делаю, что перебираю бумажки? За год работы меня ещё ни разу не допускали к защите клиента в суде.

Алина

Я была на девятой главе, когда получила звонок от Эльзы. Её голос звучал взволнованно и несколько трагично. Виновником такого беспокойства мог быть только Даня.

— Алина, нам надо срочно увидеться! — Заявила подруга.

Я посмотрела в окно. Дождь не собирался прекращаться.

— А ты можешь приехать? Мне сегодня совсем не хочется выходить из дому. — Ответила я.

Эльза сделала пазу, а потом беспокойно сказала:

— Я тебя не узнаю!.. Ладно, скоро приеду.

Спустя полчаса она уже была у меня. Она вручила мне в руки тёплую картонную коробочку с творожными ватрушками и сказала:

— Ставь чай. Надо есть, пока горячие.

От Эльзы всегда исходила некая атмосфера материнской заботы. Возможно, поэтому ей и нравилось быть пекарем — она любила кормить людей и проявляла заботу через выпечку.

— Ага. — Ответила я. — Только давай не на кухне сядем. У меня нет сил держать спину прямо.

На кухне у нас были табуретки. А я была в том состоянии, что мне обязательно надо было сидеть развалившись. Из табуретки я бы свалилась, не сумев выдержать небольшой вес своего тела.

— Что-то с тобой не то, подруга. — Сказала Эльза обеспокоенно.

— Устаю. — Ответила я.

— Ни за что не поверю! — Заявила Эльза. — Раньше ты была как повербанк, а сейчас какой-то дохлый андроид с севшим аккумулятором.

Два года назад, когда мы только начинали дружить, Эльза была настоящим домоседом. Мне стоило огромных усилий научить её посещать кофейни или в хорошую погоду выбираться в парк, я познакомила её со своими друзьями (которых сейчас практически не осталось). Говоря коротко, мне не сиделось на месте, а знакомых у меня было столько, что не приходилось думать «Даже не с кем погулять».

Я поставила чай. Кинула в чашки чайные пакетики и посмотрела на подругу.

— Давай всё-таки сядем на диване. Расскажешь, что случилось.

— Кажется, Даня меня обманывает, и у него есть другая девушка. — Сказала Эльза, когда мы уселись на диван.

— С чего ты взяла? — Спросила я, хоть и сама думала о том, что он уделяет внимание кому-то другому, и поэтому на Эльзу у него остаётся лишь пару часов в неделю, да и то в моменты сильной скуки.

— Я нашла его страничку в ВК и просмотрела весь список друзей. — Голос Эльзы вёл к трагическому обороту. И я уже догадывалась, что из этого последует. — Щас. Покажу. — Сказала она и полезла в телефон.

Она протянула мне смартфон, на котором была открыта фотография какой-то девушки. Мой глаз сразу определил, что фотография прошла миллион этапов не самого умелого фотошопа, а изображённая на ней девушка никакой симпатии у меня не вызвала. Не могу назвать её ни красивой, ни некрасивой, но меня оттолкнул её взгляд — надменный и смотрящий свысока.

Додумать свою мысль я не успела. Эльза оторвала меня от размышлений.

— Ну что скажешь? — Спросила она нетерпеливо.

— Не знаю, кто это, но она либо очень закомплексованная, либо у неё очень задранный ЧСВ. — Ответила я.

Эльза посмотрела на меня с непониманием, а потом потянулась, чтобы взглянуть на экран телефона в моих руках, и поняла, что я говорю о самой девушке.

— Да я не это имею в виду! — Воскликнула Эльза и прокрутила страницу вниз — к комментариям. — Вот. — Ткнула пальцем на комментарий от Даниила, оставленный два дня назад: «Красотка!».

— Ну и вкусы у твоего Дани. — Среагировала я на автомате. И это было не лучшим ответом в этом случае.

Эльза заплакала, не способная больше держаться.

— А она ведь действительно красотка! — Разрыдалась она.

— Да ну? — Скосила я глаза, снова вернув на экран фотографию. — Ну не уродина, конечно, но она не красивее тебя. А уж тем более, менее приятная, чем ты! — Заявила с уверенностью.

Мужчины наверняка думают, что они единственные ценители женской красоты. Но чаще всего о красоте женщин говорят другие женщины. И тут, как и везде, у каждого свои вкусы. Надменность не была в моём вкусе.

— Ага, конечно! — Хмыкнула Эльза. — Если сравнивать с тобой, конечно она не красивая, а вот если сравнивать со мной!..

Я закатила глаза. Я уже отчаялась выбить из головы подруги мысль, что она «какая-то не такая».

— Да если тебя так отфотошопить, на тебя такие Дани слетятся как саранча! Так что лучше слала бы ты его куда подальше!

— Спорим, нет! — Вскричала Эльза.

В этой дискуссии Даня был безжалостно забыт. Его имя, конечно, фигурировало, но, скорее, как абстрактный персонаж — собирательный образ всех «Дань». Сам-то он, держу пари, был уверен, будто для Эльзы нет ничего важнее его внимания. Но в этот самый момент для подруги не было ничего важнее, чем доказать себе — она может быть привлекательной… или, если выразиться точнее, быть привлекательнее, чем та девушка, чью фотографию он прокомментировал. Да уж! Мужчины уверены, что женщины зациклены на их внимании. На деле же, женщины зациклены на своей привлекательности, а такой инструмент, как «внимание Дани» нужен лишь для того, чтобы утвердиться в своих глазах…

— Спорим, да! — Вскричала я в ответ, не желая униматься. — Давай я тебя пофоткаю и обработаю фотки. Если твой Даня после этого напишет, с тебя коробка маффинов.

Я сама не замечала, как в порыве спора забылась моя недавняя хандра. Моя неугомонная натура, почуяв запах новых эмоций, вырвалась наружу. Но ещё более вдохновила меня открывшаяся возможность наконец убедить подругу в том, в чём я безуспешно пыталась убедить её последние два года — она привлекательная и с ней всё в порядке.

Фотоаппарату, оказавшемуся невозвратным товаром и уже две недели пылившемуся в закрытой полке, нашлось применение. Мы с Эльзой назначили фотосессию на следующую субботу.