Некроус: Начало Конца

Азизбек Набиевич Карамзин, 2022

Вирус, созданный во благо, обернулся для миллиардов людей катастрофой. После смерти вирус начал оживлять и мутировать своего носителя, превращая его в "живой труп". Представьте себя в роли главного героя. Сможете ли вы пройти этот путь в этом кошмарном аду, где даже разумные люди представляют больше опасности, чем зараженные, чтобы вернуться к своей семье и помочь другу вернуть семью?Содержит нецензурную брань.

ПРОЛОГ

С начала эпидемии уже прошло почти два месяца, а может и больше. Точнее сказать я не мог, так как не помнил, когда именно все началось. До сегодняшнего дня я скрывался в строительном городке, где рабочие трудились над постройкой сотовой вышки на окраине города Ленинск-Кузнецкий.

Для меня, как и для других, конец света (если можно его так назвать) наступил неожиданно, но мне повезло куда больше, чем многим, ведь меня он застал в относительно безопасном месте. С вершины горы, на которой обосновался строительный городок, ставший теперь моим убежищем, было хорошо видно, что в городе творится нечто страшное. Пожары и выстрелы, а иногда даже взрывы стали теперь привычным делом.

Начиналось все с тревожных репортажей в выпусках новостей, которые я смотрел по утрам, просыпаясь в своем гостиничном номере. С каждым днем репортажей становилось все больше, а описываемые в них события все сильнее походили на фантастические сюжеты из фильма ужасов. Выпуски новостей так волновали и занимали меня, что приходилось опаздывать на работу, досматривая очередное экстренное включение прямого эфира. Совсем скоро происходящие события стали столь масштабными, что все каналы перестали транслировать что-либо, кроме них.

Прошло две недели, прежде чем ужасы из новостей перенеслись на улицы Ленинско-Кузнецкого. Я еще не сталкивался с ними, а только слышал о первых зараженных от людей, с которыми общался на работе. И вот в один из дней никто из моих сотрудников не вышел на смену, звоня и находя этому различные оправдания. В городе стали слышны одиночные выстрелы и грохот автоматных очередей. Звуки сирен не замолкали ни днем, ни ночью.

По обыкновению я пытался вызвать такси, но дозвониться до диспетчерской не удавалось.

Примерно через месяц пропали сотовая связь и интернет, окончательно лишив меня информации о распространяющейся в мире эпидемии. Впрочем, динамика прошлых событий и то, как пропала связь, очень красноречиво говорило, что ничего хорошего меня, как и остальных людей, уже не ждало.

Мир, каким я его знал, погибал. Страшная эпидемия поражала город за городом, страну за страной с такой стремительностью, что волосы вставали дыбом.

Если верить интернету, очаги заражения были выявлены по всему миру уже в первые две недели. Зараженные, обезумев, бросались на людей, норовя их покусать и даже съесть. Спустя некоторое время, укушенные также сходили с ума, и уже сами бросались на других, будь это даже члены их семьи: пожилая мама или беззащитный забившийся в угол малыш…Неважно… Зараженные превращались в настоящих зверей, стремящихся любой ценой вонзить в вас свои грязные вонючие зубы, распространяя тем самым смертельную заразу.

«Ютуб» был переполнен кровавыми видеороликами, в которых зараженные сумасшедшие бросались на здоровых людей и рвали их зубами. К сожалению, интернет был медленным, и смотреть ролики приходилось в очень плохом качестве, но это не мешало осознать масштабы бедствия по всему миру. Сначала был введен карантин и закрыты границы, а в аэропортах, вокзалах и на морских путях появились военные блокпосты. Потом говорилось о массовых дезертирствах среди военных. Через какое-то время правительство вовсе перестало что-либо комментировать. Стало очевидно, что его больше нет, и правительство не сможет никого защитить.

Люди видели смерть в окна, она ломилась к ним в двери. Страх, приправленный запахом крови и смерти, витал в воздухе, и его чувствовал каждый. Какофония звуков бьющегося стекла, выстрелов, криков, автомобильных сигнализаций, вой и стоны зараженных превращались в бесконечный гул, от которого кровь стыла в жилах.

Немного позже начали появляться видеоролики, в которых бравые ребята учили, как лучше убивать зараженных. Выяснялось, что это не так-то просто. Зараженные не были восприимчивы к боли, и даже выстрелы не сразу убивали их. Зато хороший удар в голову или позвоночник убивал наповал. Рассказывающие это люди говорили и о том, что не надо бояться лишать жизни зараженных, даже если это родственник или близкий человек. Они уже мертвы, а то, что стоит перед вами — чудовище в облике вашего близкого. Примерно еще через неделю появились сообщения, что военные склады подлежат расконсервации, и гражданским лицам выдают оружие (по одному стволу в руки) и какое-то количество патронов к нему. Оружие выдавали по паспорту и только тем, у кого не было судимостей. Судя по новостям, несмотря на всеобщую разруху и тот факт, что почти вся армия разбежалась, еще остались люди, верные своему долгу. Лишь благодаря им в городах еще оставались какие-то отголоски былого порядка.

Тогда же я узнал, где в Ленинско-Кузнецком пункт выдачи оружия, но так и не смог заставить себя отправиться туда, придумывая себе новые отговорки изо дня в день. было стыдно признаться в этом, но я боялся… боялся, как никогда в жизни, до дрожи в ногах. Тут на вершине горы я был в безопасности. Запасов еды и воды должно было хватить надолго, и я очень надеялся, что к тому времени, как они будут на исходе, все устаканится и вернется в привычное для всех русло.

После того как пропала связь, помимо своей собственной шкуры, меня беспокоила только судьба сестры и её дочери. Катя развелась с мужем и переехала, как она сама выражалась, «на какое-то время» пожить ко мне. Произошло это аккурат за неделю до первых новостей об эпидемии. На тот момент я, привыкший к одинокой жизни в небольшой квартире в центре Новосибирска, с удовольствием согласился на командировку в Ленинск-Кузнецкий, ведь моя семилетняя племянница Вика была той еще оторвой, и после «семейного воссоединения» о покое в моем доме нельзя было и мечтать. Нет, конечно же, я очень любил сестру и племяшку, тем более после смерти матери они были единственными родными. Просто появились они в моей размеренной жизни совсем не вовремя и очень нахраписто. Я был рад возможности оставить их на какое-то время. Теперь мысль о том, что я оставил их без защиты, съедала меня изнутри.

Пока была связь, я разговаривал с Катей по телефону почти каждый день и знал, что родные в относительной безопасности. Как только начались беспорядки, Катин бывший муж приехал и забрал их с Викой в свой коттедж за городом.

Несмотря на пристрастие к алкоголю и крутой нрав, Олег был толковым мужиком и многое делал для семьи. Это мне было известно из редких семейных встреч, на которых доводилось с ним пообщаться. Позже Катя рассказывала о том, что к ним в коттеджный поселок пришли военные, и, оккупировав территорию, превратили поселок в лагерь для беженцев. Поскольку поселок был обнесен высокой кирпичной стеной, вышло отличное укрепленное место, охраняемое вооруженными людьми. Катя слезно просила меня поскорее вернуться, и я пообещал сделать это, как только ситуация хоть немного прояснится.

Я проводил дни, сидя на камнях и наблюдая в бинокль за тем, что происходило в городе. Пожары уже никто не тушил, выстрелы были все реже, а по улицам, хоть их было и немного, шатались зараженные, которых я узнавал по скованным дерганным движениям. Спустя еще какое-то время по ночам я стал слышать вой. Он явно был не человеческий и не животный. Даже зараженные, заслышав его, старались спрятаться, разбредаясь по опустевшим подъездам и подвалам.

Однажды ночью в свете бушующих пожаров мне даже удалось увидеть гориллу! Именно гориллу, я точно её видел! Она ловко перескочила с крыши дома на балкон и пропала в темноте одной из квартир. В тот момент я был уверен в том, что видел ее, но сейчас уже сомневался. Дальше хуже — пропало электричество. Если раньше я готовил на электрической плитке и сохранял открытые консервы в холодильнике, теперь приходилось готовить на костре.

В месте, где я укрылся, было достаточно еды и воды, чтобы целая бригада строителей могла прожить месяц, работая над сотовой вышкой и созданием крупного узла связи. Мне же одному её хватило бы месяца на три, не меньше.

Однако было странно, что электричество пропало не везде: в каких-то частях города оно все еще имелось, появляясь время от времени, а в других местах, как и на моей стройплощадке, исчезло окончательно.

Занимаемая мною должность главного инженера связи обязывала ездить в командировки по различным городам и принимать сдающиеся объекты, строительство которых моя компания «ТелеСети» выполняла по субподряду для крупных сотовых компаний.

В этом шахтерском городке моей задачей было принять очередной узел у строителей, а также контролировать установку БС на вершине сотовой вышки. Я считал, что именно установка БС станет для меня самым сложным в этой поездке, так как сильнее всего на свете я боялся большой высоты. Теперь же на фоне творящегося вокруг ужаса страх высоты казался мне жалким и ничтожным.

Мой строительный городок состоял всего из трех вагонов-бытовок синего цвета с белыми окнами, четырех каменных стен, прикрывающих бытовки от ветра с западной стороны, и огромной пятиосной автовышки ярко-желтого цвета весом в шестьдесят тонн, если мне не изменяла память.

В одиночестве часы и дни тянулись все медленнее, а убеждать себя самого, что это место покидать не стоит, становилось все проще.

Я много думал о происходящем, и тоска сводила меня с ума. Иногда мне становилось весело от воспоминаний, например, о своей ипотеке, которую вряд ли теперь придется выплачивать. Правда и приличный район, в котором я приобрел квартиру уже, пожалуй, сложно назвать спокойным и благополучным. Со слов сестры, когда связь еще была, теперь там все кишело зараженными.

На подъезде к городу я увидел заправку и, не доезжая до неё метров двести, по привычке включив поворотку, свернул на обочину.

Город выглядел мертвым и заброшенным. Я пытался уловить детали картины, которые формировали такое ощущение, но тщетно — это просто чувствовалось нутром. Запах гари, к которому, казалось, что уже привык, ударил с новой силой. Он чувствовался даже с закрытыми окнами. Неудивительно, ведь половина города была окутана черным дымом, ведь где-то в другой его части давно горел крупный завод или склады, а тушить их было уже некому.

Дождь заканчивался, и я отчетливо увидел четыре мрачные фигуры на территории заправки. Одной из них была женщина в длинном белом платье. Она стояла, опираясь головой на автозаправочную колонку. Еще трое находились возле лежащего на боку мотоцикла. Я точно знал, что это зараженные: они будто спали стоя, и мне совсем не хотелось их будить. Голова слегка побаливала. Утро вышло уж больно насыщенным, усталость давала о себе знать.

Как ни крути, а если я пойду на заправку, мне придется иметь дело с этими четырьмя упырями, и этого я хотел меньше всего на свете. Было понятно, что рано или поздно придется столкнуться с зараженными и придется убивать их, но так хотелось отложить этот неприятный момент на потом. Я начал придумывать оправдания в пользу того, что лезть на эту заправку не стоит, и обдумывать, где лучше раздобыть бензин. Аргументы «против» были весьма логичными, на мой взгляд. Что если заправка закрыта? Ведь колонки включаются из диспетчерской будки, в которой бронированное стекло, решетка на окне и надежная дверь явно не из картона. Кроме того я понятия не имели, как вообще устроены и работают заправки. Мои знания в этой области ограничивались вставлением пистолета в лючок бака и оплатой бензина на кассе. Да и черт его знает, сколько там еще зараженных, скрытых от моего взора.

Осмотревшись по сторонам и убедившись, что угрозы нет, я устроился в кресле удобнее и принялся размышлять о том, какие еще есть безопасные способы разжиться бензином. Самым очевидным казалось сливать его с других машин, но для этого, как минимум, нужен был шланг, который еще не факт, что помог бы, ведь у современных машин, насколько мне было известно, в желобе бака установлена сеточка. Хот я наверняка я не знал. Следующей идеей, куда более жизнеспособной, по моему мнению, было вскрытие гаражей в каком-нибудь гаражном кооперативе. Теоретически в гаражах люди могли хранить бензин даже бочками, да и зараженных там по определению не должно быть много. Идея мне уже нравилась! Я вспомнил, как проезжал один гаражный кооператив на западной окраине города.

Осмотревшись, я увидел проселочную дорогу, ведущую в нужном направлении. Дорога была пустая, и лишь одинокая фура «Фред», съехавшая в кювет, с открытыми настежь дверями сиротливо смотрела на меня из кустов, напоминая своим видом спаниеля. Заведя машину, я направил её в направлении западной окраины города.

В пути я встретил очередного зараженного. Он плелся по проселочной дороге в одном со мной направлении. Это был обычный деревенский мужик, одетый в тельняшку, широкие штаны и высокие резиновые сапоги. «Эдакий тракторист», — подумал я. То, что он «из этих», было понятно по походке, и тому, что сапог на правой ноге слез наполовину, однако мужика это не смущало, и он продолжал идти, подволакивая ногу. Я прижался к левой стороне дороги и немного прибавил газу, в надежде быстренько его объехать. Когда до мужика оставалось метров двадцать, он меня услышал и повернулся, облокотив голову на плечо. Изо рта у него бежала слюна с кровью. Недолго думая, он шагнул в мою сторону, широко разинув рот и глаза. Я резко затормозили, и не ожидавший этого зомби свалился прямо перед машиной на землю. Я дал газу и, переехав его, погнал дальше.

До гаражей оставалось с полкилометра, когда машина вдруг начала чихать и подергиваться. «Бензин заканчивается, нужно срочно спрятать машину», — решил я.

Вокруг было поле с множеством небольших кустов и островков из деревьев. Ближайший такой островок находился метрах в ста от дороги, в него я и свернул, уговаривая машину, чтобы она не заглохла. Чихая и подергиваясь, Крузак нахраписто завалился в кусты, ломая их мощным «кенгурятником», и, честно выполнив задачу, бесцеремонно заглох.

Выпрыгнув в мокрую траву, я осмотрел свои следы, ведущие от дороги к лесу — их практически не было видно, и это радовало. Отойдя немного и убедившись, что с дороги ничего не видно, взглянул на часы. Казалось, что прошло уже полдня, такое насыщенное выдалось утро. «Ну, что ж, гаражи», — подумал я, посмотрев в их сторону. Отсюда их было уже видно.

Достав из автобокса станковый рюкзак, я сняли с него палатку, нацепив на её место походную сумку. Убедившись в том, что сумка и канистра плотно закреплены, я надел его на спину — было удобно. Попрыгал и немного пробежался вокруг машины — рюкзак хорошо сидел, обхватив мои плечи и талию мягкими лямками. Пошарив под поддоном багажника, я обнаружил рабочий фонарик и мощный балонник с длинной ручкой. То, что надо! Я закинул фонарик в сумку, закрепил найденный ключ на металлической полке рюкзака рядом с топором и закрыл багажник.

Выглянуло солнце и приятно пригрело меня, только теперь стало понятно, насколько я промок. Сняв мокрые кроссовки, я попытался отжать носки, но они были едва влажными, поэтому я снова надели их на ноги и, закинув кроссовки в салон автомобиля, надел резиновые сапоги, найденные в багажнике. Они оказались в самую пору.

Нацепив рыбацкую панаму цвета хаки, найденную там же, я отправился в гаражи, по пути приметив, что трава, примятая машиной, медленно поднималась, и моих следов пребывания уже практически не было видно.

Спустя несколько минут я быстрым шагом добрался до гаражного кооператива, размышляя по дороге о том, сколько мне необходимо бензина, чтобы добраться в Новосибирск и оставаться там на ходу какое-то время. Выходило, что литров сорок, а лучше шестьдесят вполне хватит.

В гаражах все было, как я и рассчитывал. Вокруг ни души, смущали лишь некоторые гаражные ворота и двери, распахнутые настежь. Проходя между рядами, я заметил довольно крупную белую собаку неопределенной породы. Завидев меня, она пулей убежала. Видать, ей уже довелось поиметь новый опыт общения с двуногими.Обойдя весь гаражный кооператив, я убедился, что нахожусь в нем один. «Пора приступать к поискам», — решил я и вскарабкался на крышу одного из гаражных рядов.

«Как вскрыть гараж? — спросите вы. — Да очень просто!» В лихие девяностые я, как и все, кому было нечего есть, не сидел без дела и лет в тринадцать — четырнадцать с компанией друзей промышлял вскрытием гаражей. Делал я это просто: залезал на крышу, отдирал рубероид, отрывал доски, которые были под ним, и спокойно проникал внутрь. В основном искал соленья-варенья, которые люди хранили в смотровых ямах гаражей, но находил и много другого очень интересного шпане. В том числе и канистры с бензином, которые потом сливал в речку и поджигал… ух зрелище было! Некоторый опыт в этом промысле пришел с болью. Нужно думать о том, как будешь вылезать, если дверь изнутри открывается только ключом, и о том, что нельзя чиркать спичкой в темном гараже, если там пахнет бензином… Последнее навело меня на мысль: раз уж моей целью являлся именно бензин, то можно пробивать в крышах дырки при помощи балонника и принюхиваться к запаху. Идея казалась хорошей, поэтому так я и поступил.

Успех не заставил себя долго ждать. Ароматы были разными: то мазут, то гнилая картошка, то застоявшийся воздух и вот, наконец, едва уловимый запах бензина. Рубероид на этом гараже был положен в несколько слоев, поэтому не отрывался, а отламывался мелкими кусочками. Наконец, я добрался до досок и, поддевая их острой стороной балонника, начал отрывать одну за другой. Огромные гвозди, которыми были прибиты доски, противно и очень громко скрипели, когда я выдирал их. Как сделать этот процесс тише, я не придумал, поэтому решил просто сделать это быстро.

Наконец, изрядно пропотев и закончив работу, я смог заглянуть внутрь гаража. Свет пробивался через щели под дверями и дырку в потолке, так что источник запаха я обнаружил сразу.

Гараж был образцовый: инструмент, висящий на стенах, полки с различным барахлом — все было разложено очень аккуратно и по своим местам, выдавая в своем хозяине перфекциониста. Из общей картины выбивалась только здоровенная красная канистра литров на сорок, стоявшая посреди гаража ближе к задней стенке. На двери гаража отчетливо виделась задвижка замка — это говорило о том, что изнутри замок можно было открыть без ключа. Я снял рюкзак и, отстегнув нижние лямки, аккуратно спустил его вниз. Затем, протиснувшись в дырку, я некоторое время повисел на руках, пытаясь разглядеть место, куда мне придется приземлиться, и спрыгнул вниз.

Вспотевшего от взлома крыши под припекающим солнцем, гараж встретил меня приятной прохладой и тенью. Наслаждаться этим чувством было некогда, но я не смог себе отказать и присел на раму рюкзака, убирая со лба мокрые и изрядно отросшие за последние два месяца волосы.

«Наверное, здорово иметь такой гараж, — подумалось мне, — можно самому ковыряться в машине». Что-что, а это я любил с детства. К сожалению, своего гаража у меня не было. Машину я обслуживал на СТО и, каждый раз забирая её после ремонта, обнаруживал какие-то мелкие недоработки. По крайней мере, мне казалось, что это было каждый раз: то что-то недозатянуто, то перезатянуто, то грязными перчатками заляпан кузов и так далее. А вот тут загнал машину и сам себе голова, да и все что нужно всегда под рукой.

С трудом оторвав задницу с рюкзака, я поднял и побултыхал канистру: «Негусто, литров пять, наверное».

Открыв крышку, я понюхал содержимое, и да — это был бензин… точно не соляра. Я понюхал еще раз. Интересно, какой?

Когда-то мне доводилось читать о том, что можно отличить восьмидесятый от девяносто второго и выше, растерев его на пальцах. Восьмидесятый должен быть менее маслянистый, нежели девяностые, однако сравнивать было не с чем, и я решил подумать над другими способами. Осмотревшись вокруг, я нашол колеса шестнадцатого радиуса на литье со значком «Мазда», стоявшие стопкой в углу и накрытые брезентом. Какой бензин льют в машины на таком литье? Если я хоть что-то в этом понимал, то бензин должен быть не ниже девяносто второго. Еще немного оглядевшись, я обнаружил на одной из полок знакомую мне бежевую коробочку — это были патроны для Макарова калибра 9х18. С удивлением я обнаружил, что она полная и содержит 16 патронов. Я закинул патроны в рюкзак. Не найдя более ничего нужного, взял со стены воронку и перелил найденный бензин в канистру, прицепленную к моему рюкзаку. Затем, взгромоздив его на спину, отправился к выходу.

Я внимательно осмотрел дверь и обнаружил сигнализацию. Звонок громкого боя был расположен между двух полок, прикрученных к стене, и скрыт шторкой. Судя по всему, он был автономный или работал от аккумулятора. Стоило мне дернуть щеколду, и он бы сработал. В любом случае, мощный удар топором положил конец его существованию.

Кроме щеколды был второй замок, и открывался он только ключом. Взломать его шансов мало, поэтому я переключил внимание на гаражные ворота — тут дела обстояли лучше. Ворота удерживали две щеколды и натяжители, расположенные сверху и снизу. Щеколды поддались легко, а вот с натяжителями дела обстояли хуже. Каждый оборот давался с трудом, и мне потребовалось долгих пять минут, чтобы открутить их. Когда верхний натяжитель был снят, а нижнему оставалась пара оборотов, в щели под дверью гаража появилась тень. Кто-то молча стоял по ту сторону ворот. Я замерл и прислушался, чувствуя, как от страха сжался живот. Шли секунды, но ничего не происходило. Я попытался заглянуть под дверь, но дырка была слишком узкая, чтобы хоть что-то разглядеть. Поэтому я не придумал ничего лучше, чем стукнуть легонько по двери и посмотреть, что из этого выйдет. Тень на той стороне ожила и вплотную приблизилась к двери. Теперь я услышал, как кто-то судорожно принюхивается, затем с хрипом выдыхает и принюхивается вновь. Сомнений в том, что там зараженный, не осталось, и если они чувствуют здоровых людей по запаху, то у этого было мало шансов меня унюхать — гараж полнился смешанным запахом бензина и автохимии.

Я с надеждой посмотрел на дыру в потолке, через которую проникл сюда, но, увы, она была слишком высоко, и добраться до неё возможности не было. Выход из этого гаража был только через ворота и того неравнодушного, что ждал меня с другой стороны.

Ворота щелкнули и качнулись в тот момент, когда я докрутил последние обороты натяжителя. Незваный гость с другой стороны оживился. Сжав топор покрепче и глубоко вдохнув полной грудью, отступая пару шагов назад, я с дрожью выдохнул и, что есть сил, ударил ногой в ворота. Штукатурка осыпалась с потолка, когда ворота с грохотом распахнулись, сбивая с ног того, кто стоял за ними. Это был подросток лет шестнадцати одетый в футбольную форму и бутсы. Происходящее его ничуть не смутило, он как упал, так и попер на меня на четвереньках, растрясая кровавую слюну из открытого грязного рта, даже не удосужившись подняться на ноги. Его лицо было мертвенно-бледным с синими прожилками, по телу виднелись множественные кровоподтеки и укусы, а глаза поистине внушали ужас. Это были глаза мертвого человека серовато-желтого цвета, белок одного из которых затянуло кровавое пятно.

— Уходи, пацан, зашибу! — замахиваясь топором, я старался казаться как можно серьезнее, но подросток продолжал переть вперед, оттесняя меня к задней стенке.

— Я последний раз говорю! Проваливай! — закричал я снова, и мой голос предательски сорвался на визг.

— Ну все, пацан, ты сам напросился… — сказал я и, описав дугу, с маху воткнул топор в голову пацана. Кровь мелкими брызгами ударила в лицо и на одежду. Что-то екнуло у меня в груди, и ком подкатил к горлу. Тело пацана обмякло и осело на землю, утягивая за собой застрявшее в черепе орудие убийства. Сдержав позыв рвоты, я уперся ногой в мертвое плечо и, с хрустом доламывая череп, выдернул из него топор. Казалось, время остановилось, когда я стоял над мертвым подростком и не могл заставить себя отвести глаз от содеянного. Какой-то звук, доносившийся с улицы, вывел меня из ступора. Я вышел из гаража и обнаружил, что на шум пришел не только этот бедолага. По обе стороны гаражного пролета бродило около десятка зараженных. Некоторые из них заметили меня и уже шагали в мою сторону. Большинство из них были медлительны и неуклюжи, другие немного активнее, расталкивая первых, двигались к своей потенциальной добыче. Особенно выделялась беременная женщина в некогда белой юбке и рваном свитере. Она, глядя исподлобья, шла в мою сторону, сжимая в руке булыжник. Её движения выглядели более уверенными, чем у остальных, и шла она, стараясь не обгонять других, пропуская их вперед, будто прикрываясь их мертвыми телами.

Из трех проходов свободным оставался только один, и я, не раздумывая, побежал в него. Вскоре я понял, почему из этого прохода не появились зараженные — тут был тупик с высокими двухэтажными гаражами и трансформаторной будкой посередине, вокруг которой был сделан разворот для автомобилей. Оглянувшись, я понял, что пути назад нет — зараженные неумолимо приближались, заполняя собой проход. Сердце колотилось так, что мне трудно было услышать свои мысли.

Я даже не понял, как оказался на крыше трансформаторной будки, и через минуту толпа кровожадных горожан окружила её со всех сторон. Убедившись в том, что зараженные не смогут вскарабкаться, я лег на крышу так, чтобы меня не было видно.

Пролежав какое-то время, глядя в небо и прислушиваясь к воплям зараженных, я восстановил дыхание и немного пришол в себя.

Глава первая — Оплот

Небо перед моими глазами было чистым, и, казалось, я никогда не видел его таким ярким и насыщено-синим. Сейчас вообще все вещи воспринимались по-другому, особенно те, которые раньше не особо-то и ценились. Даже щебетание птиц и стрекот насекомых в траве воспринималось как-то иначе и имело особую ценность, будто совсем скоро этого больше не доведется услышать никогда.

Несмотря на то что вокруг трансформаторной будки, на крыше которой я лежал, глядя в небо, бродила толпа смердящих серой «упырей», их запах я не ощущал. Тут пахло мокрым рубероидом, и мне почему-то очень нравился этот запах.

Я сел и взглянул на часы, время близилось к обеду. Зараженные внизу немного поутихли, потеряв меня из виду, но уходить никуда не собирались — я все еще был в западне. В проходе между гаражами, по которому я сюда пришол, тоже стояло трое карикатурно подобранных персонажей: толстый, тощий и горбатая женщина с обгрызенной до кости рукой. Перевернувшись на живот, я по-пластунски обполз крышу по периметру, изучая обстановку. С левой стороны я обнаружил высокую лестницу, которую сразу не приметил. Она вела на крышу двухэтажного гаража, а оттуда была прямая дорога в лес. Это и был мой единственный путь к спасению, вот только от лестницы меня отделял спуск с этой проклятой крыши, а затем требовалось как-то преодолеть порядка десяти метров забитого кровожадными горожанами прохода.

С противоположной стороны находился гараж с большими, рассчитанными явно на грузовой транспорт, воротами. Теоретически можно было бы кинуть в эти ворота что-то тяжелое. Грохот должен был бы получиться неслабый, и, возможно, это отвлечет внимание зараженных от лестницы. Я осмотрелся, но ничего более подходящего для этой цели, чем свой топор, не нашол.

С другой стороны, спешить было некуда, и можно было бы просто подождать, пока зараженные сами разбредутся от скуки, и у меня появится возможность перебежать до спасительной лестницы.

Я решил, что вот так ждать можно бесконечно, тем более, я уже видел, как зараженные застыв, будто бы спят стоя, выжидая жертву. Поэтому, пригнувшись и стараясь, чтобы меня не заметили, что есть сил, швырнул топор в большие железные ворота соседнего гаража.

Грохот получился неслабый, как я и предполагал. Испуганные птицы взлетели с деревьев в двадцати метрах за гаражами, а звуки, доносившиеся снизу, говорили о том, что зараженные начинают стягиваться на звук.

Я быстро вернулся назад и, нацепив рюкзак на плечи, пополз к левому краю, туда, откуда была видна лестница, ведущая на крышу соседнего гаража. Выглянув через край, я увидел, что зараженные, нелепо толкаясь, медленно уходят за угол здания, освобождая мне путь к спасению. Медлить нельзя, но и шуметь тоже. Дождавшись пока последний зараженный скрылся из виду, я приготовился спускаться вниз.

Осторожно свесившись с края крыши и стараясь не шуметь, я спрыгнул на мягкую траву и едва не сел на задницу, утягиваемый перевесившим назад рюкзаком. Размахивая руками, я восстановил равновесие и осмотрелся. Зараженные не смотрели в мою сторону, и я незамедлительно воспользовался этим. Зачем-то широко расставив руки и пригнувшись, я пересек гаражный дворик и добрался до спасительной лестницы, так и оставшись незамеченным. Закреплена она была слабо, поэтому, когда я стал по ней карабкаться, старая железяка звонко загромыхала, привлекая внимание зараженных. С лестницы я видел, как беременная женщина с перепачканным кровью ртом быстро метнулась в мою сторону. За ней, как за вожаком стаи, последовали остальные, что заставило меня пулей взобраться на крышу. Оказавшись наверху, тяжело дыша, я посмотрел вниз, ожидая, что беременная полезет в след за мной, но этого не произошло. Она стояла и молча смотрела мне в глаза не моргая. Остальные зараженные, столпившись вокруг неё, тянули комне руки и стонали. У меня появилось большое желание плюнуть вниз, но я сдержал себя, и, поправив рюкзак и заправив майку в джинсы, отправились в лес, который отделял гаражный кооператив от окраины города.

Даже днем в лесу было неприятно находиться. Особенно после тех событий, что произошли сомно за последние пару часов, серьезно подкосив мое самообладание. Деревья покачивались и поскрипывали на ветру, кусты шуршали, а на землю то и дело падали сосновые шишки. В каждом постороннем шорохе и движении природы мне мерещились приближающиеся зараженные. Воображение играло сомной злую шутку, заставляя беспрестанно вертеть головой в поисках опасности, отчего шея изрядно устала, и скоро я уже старался вертеть всем корпусом. Так, словно истукан, я и выбрел из леса.

Передомной простиралось поле, а сразу за ним расположился частный сектор домов на пятьдесят, отделявший меня от города. Деревня, в отличие от дымящегося города, выглядела безмятежно. Кажется, я даже слышал лай собаки где-то в ее глубине, но сказать точно не мог. После пережитого стресса все казалось немного нереальным.

Забравшись на невысокий холм, я уселся под дерево. Место было удобное, возвышенное, и вид открывался живописный. Сорвав соломинку и зажав её зубами, я принялся наблюдать, но в деревне абсолютно ничего не происходило.

В животе настойчиво урчало. Там, в строительном городке, с едой у меня проблем не было. Я даже особо не задумывался о том, как и где её искать. Однако теперь это стало насущной проблемой и, рассудив, что в деревне мне непременно удастся что-нибудь найти, я поднялся и направился к безмятежным с виду домам.

Ближайшим комне зданием был недостроенный трехэтажный коттедж. С него должен был открываться шикарный вид на всю округу. Я решил, что осмотреться еще раз с высоты будет очень даже не лишним, и направился туда. Кусты, растущие тут и там на всем плато между лесом и деревней, хорошо скрывали мое приближение.

Добравшись до коттеджа и только собравшись в него войти, я вдруг услышал странный шаркающий звук где-то на втором, а то и на третьем этаже. Точно понять было сложно. Дверей и мебели в доме, разумеется, не было, сплошные голые стены создавали такую акустику, что слышно было каждый шорох. Присев, я прижался к стене и прислушался, стараясь успокоить быстро бьющееся сердце. Звуки больше не повторялись, и я даже начал сомневаться в том, что на самом деле что-то слышал — тишина гробовая. Казалось, не было даже ветра и птиц. И только я собрался пошевелиться, раздался тихий женский голос, переходящий в стон: «Сука! Порезал… Ух ублюдок…». Было похоже, что женщина испытывала сильную боль, и я не придумал ничего умнее как просто громко спросить:

— Эй! Нужна помощь?

Ответом стала полная тишина. Я ждал, но ничего не происходило.

— Другу твоему, которого я пригондошила, точно помощь больше не понадобится, — наконец раздался женский голос откуда-то сверху. — Хочешь рядом с ним сдохнуть — поднимайся. — В её голосе чувствовалась напускная уверенность. Она даже немного ломала голос, чтобы казаться серьезнее.

— Не знаю, о ком ты там говоришь… Меня Артем зовут. У тебя все нормально? — я старался казаться максимально безобидным в интонации. — Могу уйти, если хочешь, мне неприятности не нужны. — Добавил я и начал подниматься, чтобы, действительно, покинуть это место, но после долгой паузы женщина наверху снова ответила:

— Меня Ира зовут… — сказала она, а затем задала неожиданный вопрос. — Кем ты работал до эпидемии?

— Связистом. Вышки сотовые строил.

— Зараза, лучше бы ты врачом был, — тихо пробубнила она.

Мое беспокойство усиливалось. Все это было как-то странно, но я решил еще немного поддержать разговор и спросил:

— А ты местная?

— Из «Оплота»

— Это что?

— И откуда взялся такой только. Это один из лагерей выживших, тут недалеко, в промышленной зоне…

— Если ты ранена, я могу сходить туда и привести…

— Нет, стой! — прервала она меня немного испуганно. — Останься тут… — голос затихал по мере слов.

— Так я могу помочь чем-то? — спросил я во второй раз.

— Да… не знаю. Поднимись на третий этаж, мне трудно говорить. И подними руки, чтобы мне их было видно.

Я колебался, но оставить человека в беде никак не позволяла совесть, поэтому я стал медленно подниматься наверх. Пару раз я останавливался и осматривалсч, размышляя, разумно ли поступаю. Времена сейчас такие, когда жизнь мало чего стоит, и беречь её нужно пуще прежнего. Я поднялся и встал у дверного проема, за которым предположительно находилась Ирина. Сразу заходить я не стал, а сначала быстро заглянул в помещение и сразу же убрал голову. При беглом взгляде комната казалось пустой за исключением старой стремянки, стоящей слева, и стопки коробок с кафелем по середине комнаты, за которыми и пряталась Ирина, смотря на проход через мушку винтовки.

— Убери оружие, я не вооружен! — я прислонился к стене у дверного проема и постарался занять такое положение, чтобы, в случае чего, можно было быстро убежать.

— Да заходи, не ссы… — в голосе её были боль и раздражение.

— Ну ладно, только не стреляй, ради Бога, — я вошол в помещение, подняв руки, и увидел Ирину, лежащую на полу, облокотившись на кучу кафельной плитки. Коробки, кафель и пол вокруг девушки были заляпаны кровью, а сама она имела мертвенно-бледное лицо, которое немного сморщила, напряженно смотря вперед через мушку винтовки Драгунова полуприкрытыми глазами, в которых едва удерживалось сознание. В глаза бросался её внушительный общий образ: тёмно-зеленые штаны, мощные армейские ботинки, легкая разгрузка поверх черной водолазки и новенькая винтовка Драгунова черного цвета. Несмотря на то что вся девушка была испачкана в строительной пыли и крови, вид её внушал уважение.

— Убери пушку, я ничего тебе не сделаю, — я остался стоять в шаге от дверного прохода и держал перед собой поднятые руки. Девушка потухшими и почти закрытыми глазами смотрела на меня, не произнося ни слова.

— Эээй… — я помахал ей стараясь понять, видит ли она меня вообще. Ирина снова никак не отреагировала, и у меня проскользнула мысль, что она уже умерла.

Подойдя ближе, я забрал из её рук винтовку и аккуратно поставил у дальней стены. Рядом с Ириной лежал рюкзак серого цвета, из которого торчала армейская аптечка, перемазанная в крови. Похоже, она пыталась достать её одной рукой, второй зажимая раны. Я вытащил аптечку и заглянули в рюкзак: тут была пара банок тушенки, бутылка колы, несколько коробок с патронами, пустые магазины для СВД, рация и… конечно косметика. Засунув все обратно, я осмотрелся в помещении еще раз. Только сейчас я заметил труп, лежащий слева от дверного проема, через который я вошол. Это был мужчина в рваной и испачканной одежде, с виду напоминающий бомжа. Как только я заметил его, так сразу почувствовал, как он смердит мочой и куревом. Он лежал лицом вниз, вокруг его головы с грязными рыжими волосами растекалась кровь, смешиваясь со строительной пылью, а рукоятка боевого ножа, торчащая из его затылка, не оставляла шансов, что мужчина мог быть еще жив.

Повернувшись к Ирине, я обнаружил, что она жива и ровно дышит, но большие мокрые пятна крови на груди, ноге и плече говорили о том, что ситуация может скоро измениться. Особенно вызывала опасения рана на груди, там из одежды уже скопился мешок алой артериальной крови, что говорило об очень сильном кровотечении.

Несколько секунд я стоял в нерешительности, но вскоре, собравшись с мыслями, начал действовать. Взяв обмякшее тело девушки на руки, я положил её сверху на коробки с кафелем, так как они показались мне чище, чем пол, на котором уже образовалась каша из крови и пыли.

Рана на груди пульсировала, выплескивая с каждым толчком фонтанчик крови и жизни из тела девушки. Я крепко зажал это место рукой, но чувствовал, как теплая и липкая кровь продолжает растекаться под одеждой. Стало очень жарко, и на лбу проступил пот. Я сомневался в том, что все делаю верно, а соображать и действовать сейчас надо было быстро и хладнокровно. Взяв себя в руки, я осмотрели остальные ранения на ноге и плече, убедившись в том, что они не опасны, вернулся к ране на груди. Расстегнув разгрузку и бесцеремонно разорвав водолазку, я увидел глубокую колотую рану под правой грудью. Ранение выглядело очень серьезным. Вытерев испачканные в крови руки об одежду, я раздвинул челюсти девушки и убедился в том, что во рту нет крови. Это хороший знак, значит, легкое не было пробито, ведь в противном случае, она была бы обречена.

Я залезл в рюкзак и стал доставать из него аптечку. На глаза снова попалась куча патронов и еда. Я взглянул на винтовку, стоявшую у стены, и в голову закралась мысль о том, что все это может стать моим. Ну, теоретически, если все же не удастся её спасти, не бросать же эти вещи тут… я посмотрел на лежавшую без сознания Ирину, её грудь мерно вздымалась.

Откинув эти мысли, я открыл аптечку и сразу нашол в ней бумажную брошюрку, в которой был список содержимого. Быстро пробежавшись по списку, я выяснил, что тут есть все необходимое и многое сверх того. Мне требовались бинты, перекись и обезболивающие. Были даже антибиотики широкого спектра. Я вновь посмотрел на девушку, она по-прежнему тяжело дышала и находилась без сознания.

Схватив аптечку, лежавшую в рюкзаке девушки, я быстро растряс её. Найдя перекись водорода и бинт, стал отрывать куски бинта и, вымочив их перекисью, заталкивать плотными шариками в рану, делая таким образом тампонаду, чтобы остановить кровь. В какой-то момент Ирина застонала от невыносимой боли, и я попытался заговорить с ней, успокаивая и объясняя, что делаете, но она уже опять была без сознания и не слышала меня. Когда кровь удалось остановить, ч достал из аптечки дицинон и новокаин, сделав уколы вокруг ран, как учили в стрелковом клубе, я приступил к перевязке.

Спустя десять минут я закончил и уселсч рядом с девушкой на коробки кафеля. Она по-прежнему была без сознания, а я чувствовал себя измотанным и вспотевшим. Теперь все зависело от неё самой. Остатками перекиси я смыл засохшую кровь с рук и вытер руки о штаны девушки «Тебе все равно вещи стирать, ты уж не обижайся,» — Ирина не ответила…

Просидев так еще какое-то время, я, наконец, немного успокоился и стал думать, что делать дальше. По-хорошему не стоит оставлять Ирину тут в таком состоянии, ей нужна медицинская помощь. Нужно, по крайней мере, отвести ее в лагерь для выживших, о котором она говорила. Знать бы еще, где его искать. Подняв аптечку, я нашол бутылек нашатыря и понюхал его содержимое. Казалось, острый запах прошиб до самых мозгов, даже глаза намокли. Приподняв голову девушки, я поднес бутылек с вонючей жидкостью к её носу, и через несколько секунд она, застонав, начала вертеть головой, стараясь отвести нос в сторону. Я помог ей сесть, придерживая и приобняв за плечи.

— Все в порядке, я обработал и перевязал раны, — я попытался ей улыбнуться, но, кажется, вышло не очень. — Тебе надо к врачу. У вас в этом «Оплоте» есть врач?

Какое-то время она смотрела на меня ничего не выражающими глазами. Видок у нее был такой, что я на секунду задумался, не заражена ли она часом? Не дай Бог сейчас как бросится на меня. Но девушка, разлепив сухие и синие губы, прохрипела: «Дай попить…» — указав взглядом на свой рюкзак. Я быстро нашол банку колы и, открыв, отдал Ирине. Она не спеша осушила ее до дна, затем, громко икнув от ударивших в нос газов, скорчилась от боли, но через мгновение, заметно оживившись, стала осматривать себя. Только сейчас она заметила, что выше пояса на ней кроме бинтов и расстёгнутой разгрузки ничего не было. Хотя грудь была забинтована вкруг и плотно зафиксирована, Ира быстро засстегнула разгрузку, и её серо-бледное лицо заметно потемнело:

— Перевязал так, что я сейчас задохнусь, — она старалась не смотреть мне в глаза и, указав на перевязанную грудь, спросила. — Как там? Все плохо?

— Если ты про рану, — улыбнулся я, — то не то чтобы совсем плохо, но и хорошего мало. Рана глубокая, но легкое не задето, зато артерия рассечена. Тебя надо зашивать и поскорее, есть риск пневмоторакса и заражения.

— Ты же связист, вроде?

— Я в стрелковый клуб хожу… ходил. Там нас учили, как при пулевых и ножевых оказывать помощь.

— Мне, значит, повезло?

Ответить я не успел. В комнату тихо вошло двое вооруженных и круто экипированных бойцов в черных балаклавах. Два дула АКМ уставились мне в лицо. Я посмотрел в сторону стоявшей у стены СВД, но один из парней покачал головой, давая понять, чего делать не стоит.

Тот, в кого хоть раз направляли боевое оружие, знает это скверное чувство страха, охватывающего с ног до головы, норовя расслабить мышцы внизу живота…

— Спокойно, мужики! — я поднял руки вверх и по-геройски прикрыли собой Ирину, но та оттолкнула меня в сторону.

— Ребят, опустите… он помог мне, — она начала вставать на ноги и один из парней, убрав оружие за спину, подхватил её на руки. — Мне к доктору надо… швы наложить.

— А с этим чего? — второй боец указал на меня головой.

Ирина остановила бойца, который понес уже было её на выход.

— Спасибо тебе, Артем… в промзону иди, там в «Оплот», вывеску увидишь. В «Заставу» лучше не ходи — чужаков не любят. Сориентируешься, в общем.

После этих слов здоровяк вынес девушку из комнаты, а второй боец, подхватив СВД и рюкзак Ирины, подошел комне и протянул здоровенную лапу в беспалой кожаной перчатке.

— Спасибо, братан! — его голос был не менее внушительный, чем внешний вид. Я ответил на его рукопожатие, после чего он, подмигнув мне, быстро последовал за товарищами.

Я в одиночестве остался стоять посреди комнаты немного обескураженный стремительностью происходящего. Мое внимание снова привлек труп бомжа. Преодолев брезгливость, я решил обыскать его и не зря: в одном из карманов было несколько патронов, а в зажатой руке я обнаружил жетон на порванной цепочке. Имя на жетоне говорило о том, что принадлежал он Борковой Ирине Николаевне. Судя по дате, указанной на жетоне, Ирине было двадцать девять лет, и у неё первая группа крови. Скорее всего, в схватке с девушкой, бомж сорвал жетон с её шеи, и он так и остался в его руке. Может быть, стоит вернуть его хозяйке? Посмотрим… Засунув находки в карман, я тщательно отряхнулся от белой пыли и, покинул здание.

День был в самом разгаре, и солнышко припекало в полную силу, вызывая желание спрятаться в тенек. На смену пению утренних птиц пришло стрекотание миллионов насекомых из травы, которое складывалось в гул на фоне всеобщей тишины.

Я стояли на развилке разбитой грузовым транспортом дороги. С правой стороны от меня проходила желтая газовая труба, установленная на металлические опоры, слева был насыпной мост, а под ним проходила грязная полустоячая речушка, берега которой были повсеместно истоптаны крупным рогатым скотом. Невысокий местами покосившейся забор из штакетника обрамлял частные дома и вереницей утягивался вдоль дороги в самую глубь деревни. Дома тут были разные: как небольшие покосившиеся старые, так и солидного вида коттеджи, но все они выглядели пустыми и брошенными с закрытыми наглухо ставнями окон. Я не мешкая отправился в город.

Солнце было в самом разгаре, и улицы центра города хорошо просматривались. Не убираемый месяцами мусор, который растаскивали бродячие собаки, кошки и вороны заполнил дороги и тротуары. Столкнувшиеся разбитые машины были брошены практически на каждом перекрестке.

Люди в панике покидали эти места, оставляя город зараженным, которых в это время было не так много, и я даже встречал других выживших. Правда, все, кого сейчас можно было встретить, выглядели слишком воинственными, поэтому идти на контакт не всегда хотелось. Чаще всего обменивались приветственными жестами и расходились.

На окнах виднелись вывешенные простыни с написанными на них призывами о помощи или радиочастотами для связи со спасателями. Следы крови на стенах и тротуарах и нестерпимый запах горелой пластмассы создавали угнетающую атмосферу. Нечто подобное обычно испытываешь, находясь на кладбище.

Передвигаться, оставаясь не замеченным, в дневное время было несложно. Правда, я понимал, что удача не может быть вечной. Рано или поздно можно нарваться на неприятности.

Вскоре я добрался до центрального пересечения дорог, отсюда можно было попасть в промзону, где находились убежища выживших. В брошенный людьми микрорайон, рядом с которым располагалась старая швейная фабрика. Вела отсюда и дорога на выезд из города, где я организовал укрытие для своего автомобиля. Слева дорога уходила в низину к частному сектору, там для меня было мало чего интересного. Кроме всего прочего здесь можно было осмотреться, ведь в брошенных уходящими в панике людьми домах, наверняка, можно было разжиться чем-то полезным.

Под палящим дневным солнцем по разбитой грязной дороге я добрались до развилки в промзоне. Зараженных тут совсем не наблюдалось, и передвигаться можно было спокойно. Выбравшись, наконец, на асфальт и стряхнув с обуви налипшую грязь, ч осмотрелся по сторонам. Передомной стоял сколоченный из досок стенд с указателями. Надпись на нем, исполненная с явными ошибками, гласила, что если я пойду налево, то приду в убежище Оплот. Если же пойду направо, то это приведет меня в убежище Застава. Ходить на территорию складов, которые располагались прямо, крайне не рекомендовалось. Там, со слов на стенде, содержался загон для заблудших зараженных, которых согнали туда при зачистке территории. Кроме всего прочего, говорилось, что в Заставе можно приобрести бензин. А в Оплоте передохнуть и покушать, правда, Оплот на ночь закрывался, и ночным визитерам рекомендовалось дожидаться утра.

За стендом виднелись склады, отгороженные высоким крепким забором. Там по территории ходила настоящая армия зараженных. Чтобы додуматься приближаться к ним, нужно быть абсолютно безрассудным, ведь это, считай, верная смерть. Слева виднелся высокий забор, за которым и располагался Оплот. По правую руку вдалеке виднелась обшитая ржавой жестью стена и большие глухие ворота, возле которых стояли двое людей с оружием. Это был лагерь выживших под названием Застава.

Первое, что бросилось в глаза на подходе к воротам Оплота, это несколько десятков трупов, разбросанных по обочинам. Следы крови на асфальте и покрашенных в белый цвет бордюрах говорили о том, что трупы туда утаскивали с дороги, освобождая проезжую часть. Некоторые следы крови были свежими, и в их сгустках виднелись волосы, кусочки костей и мозгов. Чтобы не чувствовать запах, я прикрыл лицо рукавом и старался не смотреть под ноги.

Оплот располагался на огромной складской территории, обнесенной высоченным каменно-деревянным забором с колючей проволокой на вершине. Забор упирался в двухэтажное здание проходной, которая в свою очередь перерастала в металлические отдвижные ворота серебристого цвета. Над ними висел внушительного вида прожектор, а сами ворота с обратной стороны были обиты фанерой, которая скрывала от посторонних глаз территорию складов. На внешней стороне ворот висел огромный плакат надпись которого гласила: «Внимание, водитель! 5км/ч», — и далее в красных перечеркнутых кружках были изображения сигареты, бутылки, собаки, костра, фотоаппарата и так далее. В конце этого списка кто-то искусно изобразил зараженного тянущего вперед руки, перечеркнутого красной чертой и обведенного в кружок на манер других запретов. Проходная, покрашенная в бежевый цвет, с зарешеченными окнами на обоих этажах и тяжелой железной дверью выглядела весьма потрепанно. Некоторые окна были разбиты и заделаны фанерой с внутренней стороны. На стенах и двери виднелось множество пулевых выбоин и вмятин, судя по которым, бой здесь когда-то был серьезный.

Подходя к воротам, ч чувствовал на себе взгляды, но не мог увидеть никого, кто мог бы наблюдать замной. Видеть меня могли как минимум из двух точек: это второй этаж КПП, где темное окно могло скрывать стрелка, а также трехэтажное здание, расположенное на территории, ближе всего к воротам. На крыше этого здания был расположен высокий дот из мешков с песком, крышу и бойницы которого покрывал плотный слой камуфляжной сетки.

Я на всякий случай немного приподнял руки, показывая свои благие намеренья, не спеша подошол к железной двери проходной и, громко постучав в неё кулаком, стали ждать. С территории Оплота до меня доносились различные звуки: голоса людей, лай собак, чей-то смех и даже шум отбойного молотка. Жизнь на территории убежища кипела. Дверь долго никто не открывал, и, как только я собрался постучать в неё ногой, щеколда с другой стороны звонко щелкнула, и дверь распахнул худощавый мужик в тельняшке. На первый взгляд ему можно было дать лет тридцать пять, но короткие седые волосы на голове старили его, а заветренное лицо с черными длинными ресницами выдавало в нем цыганскую кровь. Прищурившись и сморщив лоб, он осмотрел меня с ног до макушки и громким задорным голосом поприветствовал:

— Здорово, бродяга! А ну ка руки подними и это… кругом обернись!

Пожав плечами, я выполнил его просьбу. Между тем, он продолжал держать инициативу в разговоре.

— Укусы, ссадины царапины есть? С зараженными контактировал?

— Нет… — его напор немного обескураживал. — В смысле контактировать доводилось, но Бог миловал — не кусали.

— Беженец?

— Вроде того.

— Редко теперь новые приходят, — он отступил в сторону, пропуская меня внутрь. — Заходь…

Я вошол в пыльное и сильно прокуренное помещение. Открывший мне мужик, захлопнув и закрыв на засов дверь, проследовал к будке вахтера, расположенной сразу с левой стороны от входа. Я проследовал за ним и, встав у вахтерского окна, ожидал, что будет дальше. Теперь я заметил еще двоих людей с оружием, сидевших в другом конце комнаты и молча наблюдающих за мной. Тем временем встретивший меня цыган уселся в кресло вахтера и, открыв толстый журнал, лежавший перед ним, вопросительно посмотрел на меня.

— Паспорт есть?

С некоторым недоверием я достал паспорт и положил его на стол перед ним.

— Значит так, Артем! — сказал цыган, глядя в мое удостоверение и что-то записывая к себе в журнал. — Порядок у нас такой: сейчас я тебя в гостевую записываю, затем ты к Трофимычу идешь, он за главного тут. С ним пообщаешься, определишься, куда тебя направят, тут вообще гражданских немного, они в «Лесном» по большей части. Меня Пашей звать, если что. Какие вопросы есть — задавай. Я решил спросить у него что он знает про вирус.

— Ну, а что про вирус знаю? Да что и все — очаги заражения по всему миру, будто разом случились. Люди стали с ума сходить и на других людей бросаться. А кого покусают, тот, считай, обречен — и полдня не пройдет, как таким же станет. Еще тут недавно, так сказать, опытным путем выяснили такую хрень, от которой волосы дыбом встают. Прикинь, если человек своей смертью умирает, то через какое-то время оживает и тоже упырем становится. Ходячие мертвецы, твою мать, как в кино в лучших традициях жанра…

— Да, я в интернете уже читал про это. — подтвердил я, — Ты сам, то как тут оказался?

— Мы с женой и сыном дома отсиживались, ждали, пока эпидемия закончится, но еда закончилась раньше, и в подъезд зараженных наползло несколько десятков, а мы на восьмом этаже жили. Я уже думал конец нам, но рядом с городом часть военная была, а на ней друган мой службу нес, так вот когда они в город вошли и лагерь для беженцев в «Лесном» организовали, он меня и пришел искать первым делом. Зачистили подъезд и увезли нас в убежище. Семью мою там определили, а меня сюда вахту нести. Повезло, вовремя случилось. А то уже вторую ночь вокруг нашего дома мутант вертелся.

— Мутант? — Удивился я, — ты про зараженных что ли?

— А ты про мутантов не знаешь? — Я отрицательно покачал в ответ головой — Брат, да ты счастливчик. Тут по ночам такое творится иной раз — мама не горюй! — Он горько улыбнулся и продолжил. — Мы еще не знаем как, но некоторые из этих. — он указал куда-то сквозь стену, в сторону откуда я пришол. — Мутируют в каких-то полу горилл и полу волков… Хрен пойми, может сам как-нибудь увидишь… хотя, не дай Бог. Так вот они только по ночам вылезают. Быстрые и сильные. Их, считай, что только с пулемета убить можно. Так ведь они, сволочи, еще ведь и умные, охотятся пуще кошек. В общем, хочешь жить — старайся по ночам никуда не выбираться, а то если такая тварь тебя заметит, глазом моргнуть не успеешь, как у неё в брюхе окажешься.

— Пиз**ц… — подвел я итог его рассказу, и спросил его о Заставе.

— Ууу, братуха, в Заставу без надобности не ходи, они чужаков не жалуют. Могут и пулю в лоб пустить. — Павел развалился на стуле поудобнее, закинув ногу на ногу. — Так, только если бензина надо. Правда, ценник конский загнут, скорее всего.

— А они кто вообще такие? — Возможность приобрести бензин меня заинтересовала.

— Да шахта там угольная была раньше, самая большая из местных. Гастарбайтеров да бывших осужденных там работало, как чертей в аду. Контингент там всегда был скверный, работа — сущий кошмар, платят копейки, и под землю спускаешься в сомнительном окружении людей, у которых душа черная и озлобленная, как сам уголь — Павел достал сигарету и, чиркнув спичкой о потрепанный коробок, поджог её, выпустив в потолок густую струю дыма. — Когда войска в город вошли, одна из частей забазировалась как раз на территории шахты. Технику, оружие понагнали да еще цистерн двадцать с бензином прикатили откуда-то. А потом, как припекло, так и дезертировали все чуть-ли не до последнего. Да это и понятно, блин, кому ж хочется службу нести, когда твоих родственников, не ровен час, сожрет какой-нибудь упырь? Похватали они казенное имущество, значит, да и отправились в родные края, кто на чем, а местные бандюги и работавшие там раньше уголовники, судя по слухам, объединились и территорию штурмом взяли. Перебили остатки вояк… Ох и резня, говорят, была…

— Понятно. А у вас с ними какие отношения? — Продолжал я интересоваться.

— Да по началу бодались тоже, а потом вроде и договорились еду на горючку сменять. Тут и успокоились. Они нас не трогают, мы их. Меняемся по необходимости и все, но помяни мое слово, Артем, они еще придут к нам ночью с ножами да стволами… — Слушай, Паш, у меня семья в Новосибирске сейчас, собираюсь к ним отправиться. Мне бы бензина и еды в дорогу. Может, подскажешь чего?

Павел почесал затылок. — Я-то тебе помочь точно не смогу. Это надо с Трофимычем разговаривать. Только ты на многое не рассчитывай: бензин, еда и патроны — основные ресурсы сейчас, но рук очень не хватает, так что, глядишь, заработать даст возможность. Поговори с ним первым делом… Чай будешь? — Павел подошел к тумбочке в углу и включил электрический чайник. Меня немного удивило наличие электричества, ведь остальной город был давно обесточен.

— Нет спасибо, Паш, как-то не до чаепитий сейчас. А электричество откуда у вас? Генераторы работают?

— Ну как хочешь, а мы тут последнюю неделю только и делаем, что чаи гоняем. — Он вновь уселся за стол передомной. — А электричество у нас с электростанции. Наши недавно её под контроль взяли. Большего сказать не могу, сам не знаю, как там все работает.

–Ну ладно спасибо за информацию оветил я, и Павел посмотрел на бойцов с оружием, сидящих в дальнем углу проходной и, кивнув им, махнул рукой в мою сторону.

— Костян, давай к Трофимычу его и захвати сахара у Ромыча там, скажи, я попросил. — Костян, когда поднялся со стула, удивил меня своими размерами. Здоровенный толстый детина под два метра ростом, закинув укорот на ремне за спину, направился в сторону двери, кивком указав мне следовать за ним.

Территория убежища выглядела очень чистой. Кругом сновали люди с тележками, набитыми кирпичами, какими-то досками и фанерами. Люди обустраивались здесь надолго, и работа кипела. Почти у каждого было оружие, в основном пистолеты и ружья, но встречалось и автоматическое оружие крупного калибра.

Я прошол метров двести в глубь убежища между длинных рядов складских помещений и оказались перед трехэтажным офисным зданием, в котором, судя по всему, раньше располагалась администрация. Снаружи зданию придавал весьма опрятный вид сайдинг, которым оно было обшито, а вот внутри ремонт не делался еще с советских времен. Оранжевая краска на стенах потрескалась, штукатурка во многих местах отвалилась, а потолок был грязного серого цвета. Сильно пахло сваркой, а у самого входа стояла маленькая деревянная будка, стекла в которой настолько покрылись пылью, что практически полностью потеряли свою прозрачность.

На первом этаже было несколько закрытых дверей. Я приблизился к лестнице, ведущей на второй этаж. Под ней стоял большой верстак, рядом с которым расположился парень в линзовых очках. Он увлеченно что-то паял, слушая музыку из небольшого магнитофона.

— Привет, Ромаха! — поприветствовал его сопровождавший меня здоровяк. Затем он обратился ко мне, указывая на лестницу на второй этаж. — Поднимайся, и сразу направо. Там дверь такая коричневая… — Потеряв ко мне интерес, здоровяк направился к Роману, сидевшему под лестницей, а я, как было сказано, поднялся на второй этаж, и, обнаружив там коричневую дверь, постучал в неё.

Глава вторая — "Белово"

— Да-да! Заходи! — раздался голос с другой стороны двери, и вы, легко открыв её, вошли в помещение. Это был довольно просторный кабинет с очень высоким потолком и стенами, некогда обклеенными мозаичной плиткой, а ныне покрашенные в коричневый цвет прям поверх неё. Из мебели в кабинете были шкаф, раскладушка, несколько стульев и два письменных стола, заваленных бумагами. За одним из них сидел мужчина на вид лет сорока пяти. На нем была белая явно не первой свежести рубашка с коротким рукавом и черные штаны с большими карманами по бокам. На голове сверкала лысина, но отсутствие волос на макушке с лихвой окупала густая борода, обрамляющая лицо. Он поднял глаза, быстро смерил меня взглядом, затем жестом указал на стул с другой стороны стола и продолжил что-то быстро записывать на бумаге. Спустя несколько секунд он закончил писать и вновь посмотрел на меня.

— Ну вот… — сказал он, отложив ручку в сторону и хлопнув сухими ладошками, стал потирать их друг о друга, изучая меня взглядом. Затем, словно спохватившись, он поднялся и протянул мне руку для приветствия.

— Константин Павлович Трофимов, майор в отставке, я тут за главного, — представился он громким командирским голосом. — Можешь, как все, Трофимычем звать.

— Артем, — коротко ответил я, отвечая на приветствие, немного привстав со стула

— С города давно никто не приходил, — Трофимыч встал и направился к шкафу, стоявшему у противоположной стены. — Да и спасательные отряды все реже кого-то находят. Там в центре, говорят, уже так зазомбячено, что машина застрять может. Откуда ты? — Он достал из шкафа две кружки и коробку зеленого чая.

— Я не с города. Я с окраины пришел. Бензин и еду искал.

— Паша сказал, ты в Новосибирск направляешься. К семье?

— Сестра у меня там.

— Ну, если она в «Красном», то с ней все в порядке, — он, облокотившись, стоял у шкафа, ожидая, пока закипит чайник, но тот пока только шумно шипел.

— «Красный»? — поинтересовался я.

— Красный — убежище вроде нашего. Там, как и у нас, свое сопротивление бедствию организовалось. Народ и армия едины, как говорится. Сознательные люди занимают и удерживают стратегически важные объекты по городам, налаживают какую — никакую инфраструктуру и связь. Спасательные экспедиции организовывают. У нас-то тут, ладно, городок небольшой, а там таких убежищ десятка два, наверное. Женщины и дети в «Красном» живут.

— А тут сколько?

— Наших три да шахта эта с бандитами, млять… — неожиданно разозлился он. — «Застава» называют они это место. Слышал, наверное, уже… — чайник позади него начал закипать. — Ты вот что скажи мне, Артем, ты кто по профессии?

— Ну, связистом работал. Вышку сотовую тут строили.

— Служил? Стрелять умеешь? — он поставил на стол две кружки чая и пододвинул одну из них мне.

— Сержант. Командир боевой машины БМП. Стрелять умею, разрядник, практиковал до настоящего времени.

— Ну, я вижу, что мужик ты крепкий. Нам сейчас таких очень не хватает, — кивком головы он указал на чай, стоявший передо мной. — Ты пей чай, он с сахаром.

— Спасибо, — сказал я, но к чаю не притронулся. — Мне, Трофимыч, еда, бензин и оружие нужно. Я после Новосибирска на юга с семьей планирую податься. Сами понимаете, путь не близкий.

— То есть, можно не уговаривать остаться у нас?

— Нет, — я покачал головой.

— Еда здесь у нас есть, бензин в городе не найдешь, размарадерили все давно, даже с машин посливали. У нас есть запасы кое-какие, конечно, но в основном бензин у шахтерских на еду вымениваем. Просто так дать не могу, сам должен понимать, у нас тут своих ртов под две тысячи штук. Заработать не хочешь?

— Хочу.

— Ну, раз ты с нами ненадолго, тогда и работенку я тебе подкину тяжелую и опасную. Управишься, снаряжу в дорогу, как положено. Более того, мы с «Красным» связь поддерживаем. Я могу справиться о твоих близких, все ли там хорошо. Добро?

— Смотря, что делать надо, — я поерзал на стуле.

— Ну, я тебе ничего сейчас не скажу. Двигай в Белово, знаешь где?

— Конечно. — Я знал, так как именно в этом районе находился дочерний офис организации, в которой я работал.

— Там на окраине склады, указатели увидишь — вот туда двигай, тебя там ждать уже будут, найдешь Виктора, скажешь, что от меня. Поможешь ему — считай, что помог мне, а за мной уже не заржавеет. Заодно и посмотрим, из какого ты теста, — он встал, давая понять, что разговор подходит к концу, я последовал его примеру. — Если есть вопросы какие, поговори с Осиповым, он тут, этажом ниже в мастерской — Романом зовут. Да и еще, если ты не в курсе, по ночам в город не ходи, там на охоту такие твари вылезают, в кошмаре не приснится.

Я попрощался с Трофимычем, крепко пожав его руку, вышел в прохладный коридор и спустились на первый этаж.Просторный холл первого этажа административного здания встретил меня прохладой и легким полумраком, так как освещение давала лишь одна слабая лампочка, а окон здесь не было по задумке. Пахло строительной пылью и сваркой. Под лестницей, ведущей на второй этаж, располагался большой верстак, за которым сидел Роман — молодой парень в линзовых очках, он как всегда что-то паял, слушая музыку из небольшого магнитофона.

Роман поднял глаза и махнул мне рукой в знак приветствия, после чего вернулся к своим делам. Судя по всему, он был местным мастером на все руки, и в случае когда что-то надо было починить, перепаять или заточить, все шли именно к нему. Я подошол к Роману и, поздоровавшись, спросил, есть ли у него минутка для того, чтобы ответить на мои вопросы? Роман был человеком словоохотливым и поэтому с радостью отложил в сторону инструменты, пододвинулся ближе к верстаку и, жестом предложив мне усесться напротив него, приготовился слушать и вещать, зачем-то взяв в руки увесистый напильник.

— А что вообще слышно-то вообще, что происходит? Только у нас такой бардак, или в других странах тоже все покатилось к черту? спросил я

— На сколько мне известно, зомби по всему миру кусаются. Еще когда интернет работал, главную страницу гугла смотрел?

— Нет, — сказал я.

— А зря, там карта была, и на ней красными точками помечали все места, в которых были зафиксированы заражения. Так перед тем как интернет пропал, вся карта была пятнистая, вплоть до островов в Тихом Океане.

— От правительства что-нибудь слышно сейчас?

— А нет правительства давно, тю-тю. — Роман развел руками в стороны. — Посбегали все небось куда-то. Сначала было объявлено, что ситуация под контролем и, мол, всех просим оставаться по домам. Потом был приказ правоохранительным органам изымать оружие у граждан, что так, если вдуматься, было верхом идиотизма в сложившейся ситуации. Спустя несколько дней военные вошли в города для наведения порядка. И вроде как этот порядок начал появляться какой-никакой, но ситуация в стране, да и в мире продолжала ухудшаться. Тут-то и начались массовые дезертирства среди военных. Уходили не просто бросая службу, уходили целыми группами, таща с собой и технику, оружие и госимущество всякое — Он достал из-под верстака пистолет Макарова и положил его на стол. — Потом вот! Те, кто остался и дезертировал с других частей сюда к семьям, начали военные посты на выездах из города ставить и на них оружие с патронами раздавать гражданским. Выдавали по одному стволу в руки по паспорту, и если судимостей нет. Прямо на местах по базе пробивали. Кому-то Симонова винтовки давали, кому-то ППШ, а вот эти ПМы мы тогда, вообще, грузовиками везли. — Он снова указал на лежащий на столе пистолет. — Патронов давали в среднем по паре сотен на рыло. Некоторым и больше давали, ситуации разные у всех. Начали выживших собирать. Прямо по дворам ездили, кто в окно кричал, на помощь звал, кто простыни с надписями вывешивал… Уже конечно пореже, но и по сей день катаются, кого-то еще находят иногда. Зачистили ключевые объекты в городе, создали лагерь для беженцев. Недавно вот связь с несколькими городами наладили. В общем, выживаем как-то. Я думаю, если бы не мутанты по ночам, так вообще бы нормально справлялись. Да и те, свинца с пулеметов понахватались, и давненько уже не подходят близко к лагерям. Издалека наблюдают… жуткое зрелище, не раз видел в ПНВ. Короче, по ночам стараемся не высовываться из убежищ, ночью город — их территория.

— А чем ты тут занимаешся — поинтересовался я.

— О, сейчас я работаю над очень серьезным заказом для одного очень влиятельного человека — с гордостью задрав нос сказал Роман указав пальцем на странный предмет лежащий перед ним на столе. — Это дешифратор! Для взлома серьезных электронных замков.

— Круто наверное. — Я попытался понять как работает этот странный электронный прибор с зеленым экраном, лежащий предомной, но так ничего и не понял. — Что взламывать собрались?

— А вот этого пока сказать не могу.

— Понимаю, — снисходительно кивнул я улыбаясь болтуну. — Как же ты таким медвежатником то стал?

— Я до всей этой херни с эпидемией замки делал и продавал. У меня магазин свой был. «Сейфы и замки» назывался, может слыхал?

Я отрицательно покачал головой.

— А ну откуда же тебе, ты же не местный вроде — мне Захаров сказал. Так вот, замками я занимался всех типов и размеров. Как зараза эта стала людям мозги выворачивать, военные меня с семьей спасли, прямо из магазина моего перевезли в Лесной, а оттуда уже меня Саныч сюда определил. Сижу теперь, полезным быть стараюсь. Чиню кому что, подпорки под двери выпиливаю. Да все делаю, лишь бы полезным быть, а мне за это и кров и еду, и семья моя в порядке, дети в школу ходят в Лесном там. — Он указал в мою сторону напильником. — Тебе, кстати, если починить чего надо будет или замок какой вскрыть — ты обращайся, договоримся.

— А что там в Белово у вас? — поинтересовался я у Романа. — Тоже продовольствие какое?

— Конечно! — С какой-то гордостью и улыбкой подтвердил он. — Склады там вино-водочные да обувные. Стерегут не хуже нашего, а то и пуще. И первый поисковый там базируется, кстати. В общем, тоже крепость неприступная. Стратегический запас. — Он вытащил из-под стола бутылку водки и украдкой показал её мне, осматриваясь по сторонам и убеждаясь, что больше никто не смотрит. — Оттудова гостинец. Берегу до худших времен. — Подмигнул мне Роман.

— Понятно, — усмехнулся я.

— Там, кстати, по дешману сменяться можно на алкоголь. Зато у нас тут еда по бросовым расценкам.

— А на что менять можно?

— Да на патроны, конечно, только эта валюта сейчас котируется, сам понимаешь.

— Спасибо, Роман, — сказал я, хлопнув по пыльному столу. — Мне пора, думаю скоро еще увидимся.

— Ага Артем, захаживай если вдруг чего понадобиться.

Жизнь в Оплоте кипела круглые сутки, люди обживали свой новый дом. По всему было видно, Трофимыч серьезно взялся за благоустройство. Большую территорию, на которой хранилось несколько сотен тонн продовольствия, укрепляли, застраивали, красили и даже кое-где высаживали цветы в клумбах. Охрана, иногда вооруженная даже тяжелыми пулеметами, на крышах зданий и вышках следила за порядком как на самой территории, так и на близлежащей. Создавалось ощущение нормальной жизни и безопасности, хрупкость которой то и дело нарушали доносившиеся из города выстрелы.

Передомной было здание столовой, которая, к сожалению, работала только днем. Слева от неё располагалось административное здание, где, как правило, можно было застать Романа, который, как он сам говорил, мог починить что угодно, и Трофимыча — местного руководителя, майора в отставке. В глубине Оплота виднелся полевой лагерь, в котором был бар. Также где-то тут была ночлежка, в которой всегда можно было переночевать. Я покинул убежище и направился в сторону Заставы. На подходе к воротам в глаза бросилась глухость укрепления. Такое впечатление, что местные боялись не столько зараженных, сколько того, что кто-то увидит, что они прячут. Весь забор и ворота были обшиты ржавыми жестяными листами. В двух местах под самой верхушкой листов по обе стороны от ворот виднелись пулеметные бойницы. Но больше всего впечатлял БРДМ, загнанный в окоп между кустами. С первого взгляда его нельзя было обнаружить, но если вдруг кто-то решит внезапно напасть, его ожидает серьезный сюрприз, окажись он на линии огня этой машины. Между тем с территории доносились звуки быта. Люди там были, и было их много.

Двое бородатых парней в хорошем обмундировании российской армии стояли у ворот, меряя меня презрительными взглядами. Я немного скрасил их тоску, подойдя к ним. Они хмуро смотрели на меня, предусмотрительно держа руки на оружии, но так, чтобы это не выглядело как угроза.

— Здорово, мужик! Чего хотел? — Спросил один из них, обходя меня по кругу и оценивая то, что у меня имеется.

— Хотел узнать, что у вас тут. Может, поменяться чем с местными.

— Сейчас входа нет, чужаков не пускаем. — Сказал второй, ковыряясь в зубах. — В Оплот иди. — Он махнул в сторону, где тот предположительно находился.

— У нас бензин купить можешь, четыре патрона за литр, и цена не обсуждается.Скучающие охранники у ворот Заставы вопросительно смотрели на меня, ожидая, что я скажу.

— Ну, так чего тебе, мужик? Бензин брать будешь или проваливать отсюда?

Одно было очевидно, что местные настроены не очень дружелюбно к чужакам, и лучше не мозолить им глаза.

Всячески избегая встреч с зараженными, я без приключений добрались до перекрестка на трассе. Отсюда можно было пойти в центр города, отправиться в Белово или Лесной городок. Если идти пешком до Белово, то дорога с учетом современных особенностей займет не меньше пяти часов. До Лесного же городка можно дойти не дольше чем за четыре.

Конец ознакомительного фрагмента.