Неслучайные случайности

Ада Тагильцева, 2023

Перед Вами роман о почти полувековой жизни страны в провинции и культурной столице. Бизнес леди впервые едет в зарубежную поездку и случайно встречает там отца своего взрослого сына. Однако, всё в этом мире не случайно. В молодости казалось, что впереди и … любовь “до последней берёзки”. Случилась банальная история “… поматросил и бросил…” Стабильная жизнь “эпохи застоя” сменилась катастрофой для народа России. “Не дай Вам бог жить в эпоху перемен”, но именно это время выпало на вторую половину жизни героев. До сих пор доподлинно неизвестно о существовании реинкарнации. Марина атеистка и её пугает сон, в котором она проживает жизнь Великого Магистра Ордена Иоаннитов, владеющих островом более двухсот лет. Олега не оставляет ностальгия, он с жадностью слушает Марину о Родине и узнаёт о том, что Марина сохранила ребёнка. Он возвращается к сыну в надежде, что закончит жизнь на Родине. Что решит Марина?

ГЛАВА 4. Пьер д’Обюссон

Марина легла спать и провалилась в забытьё. Она увидела себя в рыцарском замке, который не видела ни в одном фильме и ни на одной картине, в облике восьмидесятилетнего старца — то ли монаха, то ли рыцаря. Острый длинный нос с горбинкой, конец которого опускался в сторону верхней губы, придавая монаху орлиный вид, редкие волосы открывали высокий морщинистый лоб, небольшая козлиная бородка заканчивала облик сатира. Большая зала, освещаемая несколькими свечами на длинном столе, и масляными светильниками на стенах, погружена в темноту. Тихо. В мраморной столешнице причудливо отражаются седые бороды и дыры вместо глаз. Во главе стола сидит старец в полном рыцарском облачении в эбеновом кресле, за которым находятся ещё одиннадцать человек.

— Братья мои, — начал старец, — вы созваны для того, чтобы обсудить приготовления к крестовому походу всей христианской Европы против турок, который я собираюсь возглавить. После последней осады мы полностью восстановили наши оборонительные сооружения. На острове налажена мирная жизнь и Орден должен снова вернуться к своему предназначению — защите нашей веры.

Старейшины слегка вздрогнули. Испросив позволения, слово взял другой старец, довольно неприятного вида с хитрой усмешкой,

— Мы под Вашим, Великий магистр, предводительством и непосредственным участием, более двадцати лет назад одержали величайшую победу над турками, силы которых в двадцать пять раз превосходили наши. Мы победили ценой полного разрушения острова. Подвигом Ордена до сих пор восхищается вся Европа, но она прекратила свою материальную помощь. Все полученные средства истрачены на восстановление острова. Не соблаговолите ли Вы сообщить Большому Совету, на какие средства Вы, Кардинал и Легат Азии, рассчитываете, предпринимая столь великий поход?

Великий магистр, пристально взглянул на говорившего своим пронизывающим и ясным, не смотря на преклонный возраст, взглядом и поморщился, как от зубной боли.

— Вам, дон Альваро де Цунига, разве неведомы сочувствие королей Карла Восьмого и Людовика Двенадцатого? — довольно ядовито спросил один из Старейшин.

Члены Совета оживились, предвкушая оживленную дискуссию.

— Не засиделись ли братья Ордена в мирной жизни? Не разучились ли с мечом в руках защищать веру свою? — продолжил свои вопросы Старейшина.

— Уж кому, как Приору Оверни не знать истинную цену сочувствия королей, — парировал выпад дон Альваро де Цунига. — Ни луидора не дадут они на этот поход. А Большому Совету лучше бы подумать о добыче средств на сегодняшний день.

Старейшины дружно закивали головами.

— Что ж, — пожевал свои тонкие губы Великий магистр, — дон Альваро не так уж и не прав. Нам вместе со столпом Италии — Великим Адмиралом и Приором Кастилии — доном Альваро следует подумать об оживлении военных битв на море. Вот Вам и источники дохода, дорогой брат дон Альваро. А сейчас, братья мои, уже поздно. Давайте закончим сегодня на этом. Мир вам.

К нему подскочил постаревший оруженосец Бруно и помог подняться с кресла. Монахи, поклонившись Великому магистру, бесшумно покинули зал.

С помощью Бруно Великий магистр прошёл в маленькую часовню, которая была устроена около зала заседаний Большого Совета и откуда они, прочтя вечернюю молитву, направились в спальню. Спальня Великого магистра, как и спальни других рыцарей — членов Большого Совета, располагалась в замке. Она представляла собой не слишком большую, но богато украшенную комнату. Дамасские ковры на стенах и тигровые шкуры на полу, бюро, инкрустированное перламутром и кораллами, кровать под шелковым балдахином оказали бы честь любой знатной даме. В силу своей немощи, Кардинал и Легат Азии уже не мог самостоятельно раздеться и приготовиться ко сну. Заметно постаревший верный оруженосец Бруно, который не расставался с Магистром со времени пребывания в конвенте, помог ему раздеться и надеть ночную рубашку. Пожелав Магистру покойной ночи, Бруно удалился, а Магистр забылся в неспокойном сне. Картины его жизни сменялись во сне одна за другой. Он не только видел себя и окружающих его людей в разное время, но и, как — бы, слышал рассказ неведомого и невидимого рассказчика о себе и происходящем вокруг него.

Солнечное утро. На крыльцо господского дома Ле — Монтей — о — Виконт, мечтательно посмотрев на небо, выбежал босой мальчуган в короткой рубашонке и поискал глазами свою маму, с которой проводил почти все время. Мимо пробежал сын кухарки, бросив на ходу какое-то обидное слово, заставившего мальчика вздрогнуть и поморщиться. Увидев мать, подбежал к ней и зарылся в её юбках.

Мать много рассказывала ему о Родосе и об Ордене Иоаннитов, которые создали свою державу на Родосе более века назад. Каждый вечер Елена сама укладывала сына спать.

— Мадам, ну, пожалуйста, расскажите о Родосе, — попросил мальчик.

— Пьер, я уже и не знаю, о чем Вам рассказывать. Вы знаете больше меня, — ответила Елена.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…, — продолжал канючить сынишка.

— Ну, что ж, только обещаете мне, что потом сразу будете спать. Некогда Родос назывался Змеиным островом — Офиусом, и кишел змеями. Змеи были повсюду — заползали в жилище, ползали под ногами, и, что самое ужасное, каждый вечер их изгоняли из постели. Предводителем змей был дракон. Жители, поражаемые змеями и пожираемые драконом, начали покидать остров. Долго думали жители острова, как от них избавиться, но ничего не придумали и в отчаянии обратились за помощью в Дельфийское прорицалище. Пифея помогла им и посоветовала отыскать Форбанта из фессалийского племени лапифов. Форбант — сын Триопа, отец Пеллена и Хискиллы, дочери Мирмидона был занесён на Родос бурей. Форбант и его сестра Парфения выплыли в кораблекрушение к Иалису, где им оказал гостеприимство Тамний. Форбант истребил змей и дракона и поселился на Родосе. Аполлон возлюбил его, вознёс на небо и сделал его созвездием Змееносца. Родосцы до сих пор почитают его как спасителя. Раньше, когда их флот отправлялся в плавание, Форбанту приносили жертвоприношения, — рассказала Елена.

— Нет, расскажите о нимфе Роде и Гелиосе. Это так красиво, — снова стал просить Пьер.

— Ладно, уж, слушайте. Гелиос — Солнце, бог света, самый старший из богов Олимпа, происходит от Урана и Геи. Сын Титана Гиппериона и Титаниды Тейи, брат Океана и сестры Ио — Зари. Весь день он летает над землёй и над океаном и видит всё, что происходит на земле. Когда Зевс и другие олимпийские боги делили между собой острова и материки, среди них не было Гелиоса. Честнейший и справедливейший из богов оказался обделенным. Поднял как — то Зевс голову и, увидев несущуюся солнечную колесницу, вспомнил, что у Гелиоса нет собственного удела. Созвал Зевс небожителей, чтобы исправить свою оплошность и перераспределить владения. Узнав об этом, Гелиос удержал отца богов от передела, всегда вызывающего обиды и недовольство.

— Вижу я с высоты, — сказал Гелиос, — что поднимается из глубин вечно шумящего моря суша. Призови, Зевс, украшенную золотом Лахесис, чтобы она утвердила мою власть над этой новорожденной землёй.

Вскоре увидели и боги с Олимпа, как из глубин двух морей поднимается большой прекрасный остров с долинами благоухающих роз, по обе стороны горного хребта. В центре возвышалась гора, с вершины которой был виден весь остров, оба моря, соседняя земля и две прекраснейшие бухты на севере и юге острова, который был так прекрасен, что боги единодушно назвали его Родосом. Гелиос не воспользовался своим владением. Остров захватили тельхины, скорые на руку и дерзкие сыновья богини моря Талассы. Вместе с Кафирой, дочерью могучего Океана, они выкормили на острове Посейдона, которого еще младенцем передала им Рея, подобно тому, как она поручила младенца Зевса заботам куретов Крита. Вместе с тельхинами жила на Родосе их сестра Галия. Ее полюбил возмужавший Посейдон и имел от нее шестерых сыновей и дочь Роду.

В это время Афродита, покинув остров Киферу, направлялась на Кипр. На Родосе она была оскорблена сыновьями Посейдона и наслала на них безумие, и они изнасиловали собственную мать. В отчаянии Галия бросилась в море и стала почитаться как Левкофея, отец же насильников Посейдон запрятал их подальше от собственных и людских глаз в земные глубины, и с тех пор они зовутся восточными демонами.

Тогда же и Зевс, одержавший победу над титанами, посетил восточную часть острова, заселенную гигантами. Встретив здесь нимфу Гималию, он полюбил её. Она родила ему трех сыновей — Спартея, Крония и Кита.

За годы своего господства на острове тельхины принесли неоценимую пользу богам и людям. Они снабдили выросшего на Родосе Посейдона трезубцем, без которого он никогда не покидал подводного дворца, а его отцу Крону выковали серп. Людей, растиравших зерна между плоскими камнями, они научили пользоваться мельничными жерновами, а также добывать медь и железо. Они же стали первыми изготовливать золотые украшения и высекать из камня изображения богов. Усовершенствованные ими корабли бороздили моря, разнося славу об их мудрости по всему миру.

Люди завистливы и стали они считать тельхинов колдунами и магами, способными на любое преступление и будто бы губившими ядами все живое. Но остров они покинули не из — за людской зависти и поклепов. Им, изучившим движение звезд и установившим деление времени на годы и месяцы, было ведомо и будущее. Предвидя скорый потоп, они покинули Родос, забыв свою сестру, и рассеялись по всему миру. На ближайшем к Родосу материке тельхин Лик стал родоначальником народа ликийцев и на берегу реки Ксанф воздвиг храм Аполлону Ликийскому. Большинство же тельхинов бесследно исчезли.

В годы потопа ливни затопили низины острова, и лишь немногим, в том числе сыновьям Зевса, удалось спастись на высотах. И все же Рода была прекрасна, и Гелиос обратил на нее свой пылающий взор. Из оплодотворенной земли вышло семеро братьев, названных Гелиадами: Охим, Керкаф, Макаей, Кандал, Аксиом, Триопас и Тенаг и дочь — Электриона. Самым способным из них показал себя Тенаг. И именно его Гелиады принесли в жертву Афине, рассчитывая на её благоволение. После того как жертва юноши была принята богиней, царем Родоса стал Охим, женившийся на местной нимфе Эгетории, родившей ему дочь Кидиппу. Ее взял в жены Керкаф, наследовавший брату. От этого брака родились три сына — Ялис, Линд и Камир, ставшие основателями трех городов острова, которым дали свои имена.

Елена рассказывала, а Пьер, будто наяву видел, как каждый день Гелиос выезжает на небо с берегов Океана над землёй в золотой колеснице, запряжённой четверкой крылатых коней, а над океаном — в золотом челне. В лучезарном венце и в длинной сверкающей одежде весь день летает он по небу над землей на своей колеснице.

Рыцарь д’Обюссон вернулся в Ле — Монтей — о — Виконт со своей молодой женой Еленой с острова Родос. Елена была дочерью французского дворянина — рыцаря благочестия и горожанки Родоса из потомков византийского патриция.

Франция истерзана войной, эпидемиями, голодом. Второе перемирие войны между Англией и Францией не залечило раны, нанесенные бедствиями. Старинный рыцарский род Обюссонов, ведущий свое начало от первых крестоносцев, обеднел и рыцарь д’Обюссон шесть лет назад, после смерти первой жены, был вынужден уехать на Родос наёмником. Его старший сын Леон уже служил оруженосцем у своего сюзерена, а младший — Жан, был пристроен, по обычаю, пажом в знатную семью. Родос не оправдал ожиданий рыцаря в намерении поправить свое материальное положение. Жизнь в то время была относительно спокойной, без особых битв, которые могли бы принести трофеи. Только богатое приданое Елены позволило ему вернуться домой по требованию отца.

После 1422 года Франция вновь страдала от иностранного вторжения и гражданской войны. Народ и рыцарство имели различные взгляды на причины происходящего. Народ жаловался, что солдаты живут за счет простых людей вместо того, чтобы защищать их, занимаются грабежами и разбоем. Рыцарь считал, что народ слишком привязан к хорошей жизни и жалуется, когда его просят платить налоги на ведение войны.

— Мы не можем пробавляться ветром, — говорил рыцарь, — и наших доходов недостаточно для оплаты военных издержек. Если князь не получит от своего народа необходимых средств для того, чтобы платить нам, то, служа сообществу, мы будем жить за счет того, что сможем добыть сами, Бог снимет грех с нашей совести.

По мере того, как англо-французское противостояние становилось все более и более ожесточенным, принципы рыцарства и"право оружия"все чаще нарушались или попросту игнорировались.

Вскоре после прибытия во Францию в 1423 году, Елена подарила рыцарю д’Обюссону сына Пьера. Перемирие с Англией уже закончилось, и он отправился воевать против герцога Глостера на стороне бургундского герцога Филиппа Третьего за Голландию. Тоскуя по родине, Елена все своё время посвящала маленькому Пьеру. Перед замужеством Елена перешла в католичество, но в душе осталась православной. Апостол Павел принес на остров христианство, а Родос стал частью Византийской империи, владычество которой, навсегда оставило греков в православии.

Пьер д’Обюссон рос не по годам развитым ребенком, отличался добросовестностью и солидностью. Он очень любил свою мать и всячески старался о ней заботиться. Елена рано научила сына читать, что было не свойственно даже взрослым французам. Ей, выросшей в более развитом обществе, казались дикими нравы её окружения. Елену угнетала их безграмотность, нечистоплотность и исходившая от них вонь. Вокруг Пьера не было сверстников его положения, а дворовые дети его не интересовали. Он был выше их по развитию, не любил драться и очень гордился своим умственным превосходством. С детства он ощущал себя вожаком без стаи, что его нисколько не обескураживало, поскольку был уверен, что в будущем он станет вожаком по — настоящему. Одиночество способствовало развитию его воображения, и он ещё в раннем сумел детстве создать свой внутренний мир, который ему нравился больше, чем действительность. Он рано научился ставить перед собой цели и добиваться их достижения. Пьера очень интересовала история, и не только античности и Родоса. Пьер был не по — детски осторожен, дотошен и осмотрителен. Только при общении с матерью в нем просыпался ребёнок с его детской порывистостью. Пьера отличала внутренняя тревожность и для её подавления, он с редким упорством следовал своим ритуалам “оберега”, которые, как ему казалось, защищали его от всяческих неприятностей. От других детей Пьера отличала глубокая задумчивость, и он производил впечатление очень рассеянного ребёнка. Его глубочайшая эрудиция и общий интеллект преобладали над обычными жизненными реалиями. Всё это делало его детство чрезвычайно трудным. Для мечтателя Пьера, который жил воображаемой жизнью, мать представлялась ему никем иной, как Прекрасной Еленой из античных мифов. Пьер читал Гомера, Эсхила, Еврипида…

Он много знал о своей героине и создал для себя свой образ. Зевс был отцом Прекрасной Елены и предназначил ее спартанскому царю Менелаю. Как-то, прикинувшись лебедем, он обнял Феоною крылами на её ложе и после овладения ею скрылся, делая вид, что спасается от орла. Зевс разжег войну меж греков и фригийцев, чтобы освободить Землю от чрезмерного населения, после прибытия дорийцев. Наградой он назначил Прекрасную Елену — дочь Феонои. Елена была золотым яблоком раздора из далеких садов Геспериад и, потому, ненавистна всей Элладе. Три богини: Афина, Гера и Афродита не могли поделить между собой яблоко, на котором было написано: “Прекраснейшей”. Зевс приказал Гермесу взять яблоко и привести трех богинь к Парису для разрешения спора. Гера предложила Парису взять власть над Азией и Европой, Афина — героизм и победу, а Афродита — любовь прекраснейшей Елены. Парис отдал яблоко Афродите, а Гера и Афина его возненавидели. Богиня Афродита, выполняя обещание, данное Парису — сыну троянского царя Приама, привела его в дом Менелая. Елена увлеклась юным красавцем, под воздействием богини любви и страсти Афродиты. Никто из смертных не может противиться Афродите. Воспользовавшись отъездом супруга на Крит, Елена бежала с Парисом в Трою, захватив с собой большие сокровища и много рабов. Как только Менелай узнал о похищении Елены, он вернулся в Микены к своему брату Агамемнону и вместе с мудрым Нестором, царем Пилоса, они решили собрать всех греков, и с ними идти войной против Трои. Могущественная, богатая и процветающая Троя находилась на холме Ида. Этот город был защищен стеной, которую построили Посейдон и Аполлон для царя Лаомедонта. Через десять лет кровопролитной войны ахейцы и эолы Греции осадили троянцев, полностью разрушив Трою. Менелай после взятия Трои разыскал Елену с мечом в руках, чтобы убить её за измену, но при виде жены, сияющей прежней красотой, опустил свой меч. Он простил её и забрал жену. Корабль, на котором они возвращались домой, разбился о скалу. Однако, родосцы не хотели расставаться с образом Елены и в одном из святилищ Родоса почитали ее под именем Дендритида — Древесная. Они считали, что Елена Прекрасная после Троянской войны прибыла на Родос, где царствовала вдова Тлеполема — Поликса. Греки ненавидели Елену — виновницу войны, и Поликса отомстила за гибель супруга. Царица велела войнам схватить Елену и повесить её на дереве.

Елена сама обучала сына счёту, языкам и истории. Любовь Пьера к острову Родос, который, по её словам, любили боги и люди, была передана ему при рождении. Елена много рассказывала Пьеру о своем прекрасном острове, о его более чем тысячелетней истории, и он снова и снова просил рассказать её о Родосе.

— Хорошо, слушайте, — сказала Елена. — Ахейцы создали мощную державу. В античные времена за четыреста лет до Рождества Христова греки основали и построили столицу острова — город Родос. Он славился своими философскими школами. Афинский оратор Эсхин основал на Родосе школу ораторского искусства. Знаменитую школу риторики посещали Помпей, Катон, Цицерон, Юлий Цезарь, Кассий, Лукреций… На Родосе творили: Писандр из Камира, который посвятил Гераклу поэму “Гераклия”, поэты Клеобул из Линда, который был одним из семи мудрецов древности и тираном в родном городе, Тимокреонт из Ялиса, автор мелических стихов, и Анаксандрид из Камира, автор комедий и дифирамбов. На Родос переселились поэт и оратор Аполлоний из Александрии, прозванный Родосским, ученик Сократа — философ Аристипп Киренский. Эвдем Родосский утвердил на Родосе философию перипатетиков, а представитель стоической философии Панетий из Камира, заслужил признание своими астрономическими и философскими трудами. Ученик Панетия Посидоний из Апамеи, писал труды по истории и занимался физикой, географией и математикой. Дионисий Фракийский написал учебник грамматики, астрономы Гиппарх и Геминос проводили на Родосе свои астрономические наблюдения. В Асклепийонах развивалось врачевание. Сам спартанский царь Менелай посещал Акрополь Линдоса — храм Афины Лидии. Был там и Александр Македонский. Гремела слава Родоса.

Слышал Пьер и о чуде света — Колоссе Родосском — бронзовой статуе, изображавшей бога Гелиоса с горящим факелом в руке. Широко расставив ноги, Колосс, надзирал за прибывшими в порт кораблями, что проходили меж его ног. Статуя бога возвышалась прямо при входе в гавань Родоса, где сливались Эгейское и Средиземное моря. Колосса Родосского родосцы построили в честь победы над сирийцами. Еще за триста лет до рождества Христова царь Сирии Антигон послал своего сына Деметрия захватить город. Осада с помощью знаменитых осадных машин длилась целый год. Но город не сдался. Родосцы продали брошенные у стен Деметрием осадные машины, собрали деньги с населения и в знак победы заказали скульптору Харесу из Линда гигантскую бронзовую статую Колосса Родосского в честь бога Гелиоса, которая позднее была разрушена землетрясением.

Еще маленьким, благодаря пересказам матери античных мифов и легенд, Пьер много знал об истории античной Греции и полюбил её, запомнив слова Страбона об острове: “Я не знаю ничего равного или, тем более, превосходящего его”.

— На Родосе никогда не бывает слишком жарко, — продолжила Елена свой рассказ, — потому что, там всегда дует ветер. Плодородные долины, чудесный климат, один из основных торговых путей в Эгейском море между Малой Азией и Родосом привлекали завоевателей всех времен. Дорийцы, финикийцы, персы, сарацины, генуэзцы, византийцы, арабы владели этим островом. Арабы многократно вторгались на Родос. Сейчас там живут рыцари — иоанниты, — ну, а дальше, читайте сами, сказала Елена, поднимаясь с кресла.

— Мама, а кто такие рыцари — иоанниты? — спросил Пьер.

— Давайте, поговорим о них завтра, — ответила она.

Пьер с трудом дождался следующего дня. Он хвостом ходил за матерью, ожидая, когда она начнёт свой урок.

— Я Вам уже рассказывала, — начала Елена, — о крестовых походах и рыцарях — крестоносцах, которые пошли войной против мусульман. Конечно же, религия была лишь поводом. Истинной причиной крестовых войн явилась необходимость завоёвывать новые земли и богатство. В любой войне льётся кровь, сиротеют дети, старые воины и раненые крестоносцы нуждаются в исцелении, уходе и пристанище. Бедным и сирым помогали монахи. И вот, в начале одиннадцатого века, четыре рыцаря начали лечить страждущих и ухаживать за больными воинами. На земле бенедиктинского монастыря в Святом граде Иерусалиме, благочестивыми итальянскими купцами из города Амальфи, был построен монастырь с часовней в честь святого Иоанна — Предтечи и Крестителя Господня — и при нем странноприимный дом — госпиталь для паломников, прибывающих в Святую землю поклониться главнейшим святыням всего Христианского мира. Потом, участники первого крестового похода, построили другой монастырь, в котором основали приют для паломников с особым отделением для больных. Этот монастырь, посвященный блаженному Иоанну, александрийскому патриарху седьмого века, и стал новым Орденом Иоаннитов. Рыцари приняли монашеские обеты — бедности, послушания и целомудрия, и взяли на себя попечительство над паломниками, зачастившими в “святые места”. Крестовые походы закончились, но войны продолжались. Вблизи Иерусалима жило много мусульман.

— Арабы тоже хотели для себя новых земель и богатств, — продолжала Елена, — Вы ведь уже знаете, что у них другой Бог и другие обычаи. Они нападали на ближайшие поместья, грабили, убивали, продавали пленников в рабство. После захвата Иерусалима войсками египетского султана Салах — ад — Дина рыцари Ордена Святого Иоанна Иерусалимского отступили в замок Маркат, а когда в 1291 году пала Акра, последний оплот крестоносцев на Востоке, они оказались «бездомными». Однако вскоре оставшиеся рыцари переправились на Кипр, где дали клятву, что не вернутся на запад и будут продолжать борьбу. Здесь они построили свой флот, освоили тактику ведения морского боя и возобновили мелкие вылазки против Египта, совершая пиратские набеги на ливанские и сирийские побережья. Усиление Ордена на Кипре сильно раздражало правителей Кипра, которые помнили о непомерных притязаниях и могуществе рыцарей-иоаннитов в их “палестинский период”. Кипрский король был очень рад, когда иоанниты решили занять остров Родос, занимавший центральное место в Эгейском море и формально принадлежавший Византии. На Кипре госпитальеры восстановили силы и пополнили казну, которая поступала из Европы и от добычи в битвах с корсарами и турками.

Рыцари Ордена Иоаннитов, которых называли госпитальерами, за то, что они содержали госпитали для раненых и больных, воевали против иноверных и защищали христиан. Богатые феодалы Запада платили им за свою защиту. Через несколько десятков лет после своего создания Орден разбогател и владел многими сотнями деревень, виноградниками, мельницами, угодьями на Востоке и Западе. В орденских поместьях и сейчас работают десятки тысяч крестьян. Крупные земельные владения — командорства приносят громадные доходы братьям — рыцарям, которые частично ежегодно отчисляются в казну Ордена Командорами. Орден Иоаннитов был пожалован буллой римского папы и стал воинским рыцарским объединением в монашеском статусе, головным боевым отрядом государств — крестоносцев и папского капитула. Римские папы всегда наделяли Орден всяческими привилегиями, вплоть до права собирать десятину в свою пользу. Только Святой престол с папским капитулом могут повлиять на действия Ордена, а светская власть неукоснительно соблюдает жалованные госпитальерам привилегии. Сейчас Орден, по сути своей, является аристократической республикой, во главе с Великим магистром, который избирается пожизненно, в основном, из французских сеньоров, а его деятельность контролируется и ограничивается Высшим советом Ордена.

— А как иоанниты оказались на Родосе? — спросил Пьер. Ведь это далеко и не боги перенесли их на остров.

— Вы правы, мой милый, умный сын, — ответила Елена, — перебравшись на Кипр, рыцари дали клятву, что не вернутся на Запад. За двадцать лет жизни на Кипре, они построили флот, научились морскому делу и пополнили казну пиратскими набегами на ближайшие арабские побережья. Получали они богатства и из Европы. Госпитальеры и на Кипре были гвардией государств — крестоносцев, использовали свои привилегии и не зависели от баронов и епископов, что очень не нравилось кипрской власти. Госпитальеры были очень богаты, но у них не было своей земли. По сути, Орден стал государством без своей территории. Рыцарям понравился средиземноморский остров Родос, занимавший центральное место в Эгейском море. Много веков Родос принадлежал могучей Византийской империи. Схизма христианской церкви произошла уже в 1054 году.

— А что такое схизма? — спросил Пьер.

— Это, милый, — ответила Елена, — разделение христианства на две церкви — Римско — католическую на Западе с центром в Риме и Православную — на Востоке с центром в Константинополе. Христиане не смогли решить главную проблему во взаимоотношениях между Церквями Рима и Константинополя — догматическую трактовку первенства Римской Апостольской Церкви. Папа римский Лев Девятый написал “отлучительную” грамоту, где после преамбулы, посвящённой первенству Римской Церкви, и похвалы в адрес “столпов имперской власти и её, “чтимых и мудрых граждан и всего Константинополя”, назвал Константинополь городом “христианнейшим и православным”, и выдвинул десять обвинений в адрес Константинопольского Патриарха Михаила Кирулария “… и сообщников его глупости”. У них отличались обряды и обычаи. На разных языках проводились богослужения, и Византийцы не делились с папой своим богатством. Различными были и традиции у западной — латинско — католической и восточной — греко — православной верами.

— Мы с Вами — католики, — продолжила Елена, как и весь Запад, и рыцари — крестоносцы. Впрочем, я стала католичкой поневоле, когда вышла замуж за Вашего отца и уехала с ним в Ле — Монтей — о — Виконт. Вы должны помнить о том, что Ваши родственники на Родосе православные, какой была я. — Так вот. Великий магистр иоаннитов Фалькон де Вилларэ, как и все иоанниты, ощущал большую потребность в своей территории для Ордена. “Свободных” стран не было, да и не могло быть, и взор Великого магистра упал на богатый “остров роз”, переданный Византией генуэзцам. В конце мая 1306 года, иоаннит Фалькон де Вилларэ и генуэзский корсар Виньоли определили условия покупки острова Иоаннитами, будущее и верховную власть “острова роз”, и направили на остров отряд на двух галерах и четырех небольших судах с четырьмя десятками рыцарей — иоаннитов и пятистами пехотинцев. Три года рыцари пытались завоевать остров. Они воевали не только с турками и сарацинами под командованием Галла, которые тоже хотели завоевать Родос, но и с родосцами. Кроме Родоса, они завоевали ещё семь соседних островов Додеканеского архипелага. Иоанниты перенесли на Родос резиденцию Ордена и стали называться “сувереном Родоса”. Папа Климент Пятый утвердил его суверенитет. Плодородные, прекрасно возделанные долины по обе стороны горного хребта с двумя прекрасными гаванями “острова роз” очень понравились госпитальерам. С вершины горы Анаваро в центре острова можно было наблюдать за тем, что происходило вокруг острова. Величественный город Родос раскинулся от северной гавани — Порто дель Мандраччио. У южной гавани — Порто — Мерконтильо — древнейший город Линдос поразил иоаннитов своим Акрополем и красивейшим видом на бухту. Возможность защищаться от неприятеля покорила рыцарей. Так была основана многонациональная держава, потому что госпитальеры происходили из разных стран Европы. Они объединились для борьбы с мусульманами. Православные греки острова для иоаннитов тоже были иноверцами, — Елена замолчала.

Пьер заворожено ждал продолжения ее рассказа.

— Греки смирились, — продолжила мать, — хотя, если бы иоанниты запретили грекам православие, а евреям — иудаизм, и закрыли бы их церкви и синагоги, то они вряд ли смогли бы удержаться на острове. Пятьсот рыцарей восьми национальностей, объединённые одной религией, сумели удержать верховную власть над двумястами тысяч островитян, благодаря своей мудрости.

— Как бы я хотел жить на Родосе, — робко сказал Пьер.

— Наверное, это станет возможным. Вам, сын мой, потомку старинного рыцарского рода необходимо получить рыцарское воспитание. Для этого нужно читать книги на французском языке, сочинять стихи и петь баллады, играть на музыкальных инструментах и в шахматы, ездить верхом, фехтовать, плавать, владеть копьем, научиться рыцарскому обхождению, куртуазности и придворным манерам. Детей принято отдавать на воспитание в дом знатного феодала или ко двору короля в пажи. В рыцарском окружении паж учится доблести, храбрости, великодушию, бескорыстному поклонению даме и стремлению к славе. Ваши старшие братья уже служат своим сюзеренам. Вы должны понимать, что, имея двух старших братьев, не сможете унаследовать поместье. Как бы ни было грустно, скоро нам придется расстаться с Вами, — закончила мать.

— Сегодня мы занимаемся в последний раз, мой горячо любимый Пьер, — однажды сказала Елена. — Вам скоро двенадцать, и больше Вам нельзя оставаться дома. Ваш отец отправляет Вас к Добродетельному графу Бернару д’Арманьяку — Пардиаку, виконту де Карла и де Мюра, у которого Вы станете пажом. Бургундцы перешли на сторону короля Франции, и Филипп Третий передал Париж Карлу Седьмому. Граф Пардиак, владеющий землями графа Ла Марша, назначен воспитателем дофина Людовика Одиннадцатого.

Пьер заплакал, уткнувшись, матери в грудь.

— Мы никогда больше не увидимся, — пробормотал мальчик сквозь слезы.

— Ну, это, как Бог даст, — ответила Елена, крепко прижав его к себе.

Несмотря на высокое самомнение, Пьер был очень застенчив и с трудом представлял себе, как он приживется в новой семье, но Елена уже не могла откладывать отъезд Пьера.

В шестнадцать лет Пьер д’Обюссон стал оруженосцем у графа де Пардиака, славившегося своими добродетелями. Граф охотно разрешал Пьеру пользоваться своей роскошной библиотекой. Там Пьер познакомился с “Книгой о рыцарстве” Раймона Льюля и всем сердцем проникся идеей рыцарского объединения, которая заключалась в отвоевании гроба Господня и освобождении земли Спасителя, в готовности принять на себя пожизненный добровольный крест. Во имя этой высокой цели рыцари были готовы умереть и не страшились нужды. Для Пьера, как и для Льюля означало, что быть рыцарем — это стремиться к недостижимому, как Солнце, Идеалу, которое отогревало сердце отблесками любви и справедливости. Пьер полностью разделял слова Льюля: “Лишённый любви рыцарь будет жесток и безжалостен, а коль скоро жестокость и безжалостность чужды природе рыцарства, то рыцарю надлежит быть милосердным. Ибо если нет в рыцаре потребности в любви к Господу и к своему ближнему, как сможет он возлюбить Господа и сострадать немощным, и откуда возьмется в нем жалость к побежденному противнику, взывающему к его жалости. Если бы любовь была чужда его сердцу, как мог бы он принадлежать к рыцарскому ордену. Именно любовь связывает воедино все добродетели и отчуждает пороки; любовная жажда неутолима для любого рыцаря и для любого рыцаря, и для любого смертного, чему бы он себя ни посвятил; благодаря любви бремя рыцарства оказывается не столь тяжелым. И как безногий конь не смог бы нести на себе рыцаря, так и лишенный любви рыцарь не смог бы вынести то бремя, которое его благородное сердце взвалило на себя во славу рыцарства”. Зародившееся еще в детстве желание Пьера стать рыцарем Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, стало его целью после изучения книги Раймона Льюля. Поддерживаемый графом де Пардиаком, Пьер окунулся в историю Ордена.

После более, чем столетнего пребывания госпитальеров на Родосе, Орден, будучи автономной корпорацией, окончательно сформировался, как феодальное военное сообщество, объединённое идеей борьбы с иноверцами. Первоначальной главной миссией ордена был уход за больными и ранеными, обслуживание паломников, который исполнялся и позднее “служащими братьями”. Выполняя государственные функции, и, находясь в состоянии постоянной войны с Турцией, рыцари создали первую линию обороны на Родосе и прилегающих к нему островах. Они переняли лучшие достижения моряков всего мира, искусных родосцев и сами стали строить двухрядные боевые дромоны с пятьюдесятью гребцами в каждом ряду, научились применять “греческий огонь”. Шести палубная, обшитая свинцовыми пластинами, уставленная пушками “Святая Анна”, стала первым в мире морским “броненосцем”. Владение мощным флотом, позволило Иоаннитам контролировать Эгейское море, и держать турок в страхе. Про Великих магистров Ордена слагали легенды.

Множество рыцарей погибло в схватках с драконом, который жил у подножия горы Святого Стефана. Известный своей отвагой, рыцарь Дьедонне де Гозон, применил военную хитрость и вышел на бой с драконом в сопровождении своих гончих псов. Собаки напали на чудовище и отвлекли внимание дракона, а Дьедонне воспользовался этим и отсёк ему голову.

Оруженосец Пьер участвовал с графом де Пардиаком во всех сражениях и на практике обучался военному искусству. В перерывах между битвами священники обучали юных оруженосцев богословию.

Будучи на балу у Герцога Овернского, великого казначея Франции Карла Первого де Бурбон вместе со своим сюзереном, он встретил свою Прекрасную Даму в лице дочери Карла — Марии. В девятнадцать Пьер не избежал стрел Амура. Был он высок и худ, сутуловат с несколько неуклюжей походкой, аккуратен и подтянут. Пьер не был красив и богат, имел чистую и приятную кожу на лице, но довольно хмурый, будто чем — то недовольный вид. Умные и проницательные, близко посаженные глаза, с интересом наблюдали над окружающим из-под нависших надбровий, впрочем, взгляд его редко направлялся непосредственно на собеседника или на предмет перед ним. Он привлекал собеседников деликатностью, умом и тонким чувством юмора. Мария увлекла его своей привлекательностью и свободным, без тени смущения, поведением. Она была веселой девушкой, и тоже увлеклась молодым одухотворённым и поэтичным оруженосцем. Пьер готов был умереть для своей дамы, по ее приказанию искать приключения и рубиться с исполинами и карлами; а также вздыхать, с грустью смотреть на луну, беситься от любовной ярости, сломить себе шею на турнире, броситься в воду, спасая ее от неминуемой гибели. Прелести её стоили многим молодым рыцарям жизни. Эмоционально беспомощный, он, тем не менее, в силу своего мощного тщеславия и веры в свои способности, ошибочно полагал, что добьется взаимности Марии. Красавица гордилась своими жертвами, и их мучения утешали её более, чем тихие чувства счастливой любви. Они гуляли по парку, и Пьер читал ей стихи. Их встречи на турнирах и пирах вскоре ей наскучили. Пьер был беден, а его благородное происхождение, было недостаточно высоким для Марии, которая уже была предназначена в жены Жану Второму Анжуйскому. Прощаясь, со своей мучительной, но сладостной и трепетной любовью, Пьер произнес:

“И мира нет, и сил бороться нет,

И, упованья примирив и страхи,

Парю над миром и лежу во прахе,

Держу в пустых объятьях целый свет.

Храню любви непрошеный обет,

Отвергнут милой, но всегда в рубахе

Смирительной, и голова на плахе,

Но медлит смерть — я жив для новых бед

Безгласный — вопию, незрячий — вижу,

И смерть зову, отчаянья не пряча,

И состраданья жажду — но, увы!..

Влюблён. Себя при этом ненавижу,

Живу печалью, улыбаюсь, плача,

Всему виной не кто иной, как вы”. (Франческо Петрарка. Сонет 134, пер. Е.Солоновича)

Он оказался в плену не свойственных ему эмоциональных переживаний, и создал для себя образ любимой, далекий от действительности. Для Пьера, единственной реальностью, являлось настоящее. В силу своего прагматизма и скепсиса, он довольно быстро утешился, но позднее, уже, ни одна женщина, сколь бы прекрасной она, ни была, не смогла пробудить в нем таких сильных чувств.

Он знал, чего хочет, был образован, активен и тщеславен. Пресыщенность фантазии, философский склад ума и слабость эмоционального начала мешали ему ощущать сильную потребность в любви. Пьер обратился к своему понятию долга: ” Я исполню свой долг”, и принял участие в экспедиции Людовика Одиннадцатого на Швейцарию и Эльзас, в которой была одержана победа весной 1444 года. Д’Обюссон тщательно готовился к поступлению в Орден госпитальеров. Трофеи, полученные в экспедиции, обеспечили ему возможность в накоплении необходимых средств для вступительного взноса. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что, несмотря на декларацию о равенстве госпитальеров, от размера взноса будет зависеть его положение в Ордене.

— Сир, могу ли я попросить у Вас совета? — спросил Пьер графа де Пардиака.

— Конечно, д’Обюссон, — сказал граф. — Очевидно, Вы думаете о своем будущем. И что же Вы надумали?

— Я хотел бы стать госпитальером, — ответил Пьер. Думаю, мне понадобятся рекомендации, и, наверное, тех средств, что я имею для взноса, будет недостаточно.

— Так вот почему Вы отказались от посвящения в рыцари, — задумчиво произнес Пардиак.

— Что ж, Вы неплохо подготовлены для вступления в Орден Иоаннитов, но, боюсь, что в Ордене Вы не скоро будете посвящены в рыцари. Там довольно жёсткие порядки и каждый послушник Ордена, а Вас возьмут именно послушником, первые пять лет должен жить в общежитии — конвенте и питаться за общим столом, хотя, питание и одежда госпитальеров считаются лучшими в мире благочестивых заведений. Одеваются послушники, как и монахи по примеру Крестителя, в просторные чёрные рубахи из верблюжьей шерсти, которые у послушников олицетворяют их полную свободу, а у монахов очень узкие рукава сутаны показывают абсолютное отсутствие у них свободы. Готовы ли дать обеты бедности и целомудрия? Легко ли Вам, с Вашей гордыней, будет выполнять обет послушания? Госпитальеры не только воины, но и монахи. Кроме того, у рыцарей Ордена, которые являются и чиновниками своего государства, существует масса светских обязанностей. Но и после послушания, Вы не будете посвящены в рыцари. Более двух лет Вам придется провести на галерах Ордена — в караване, для обучения морскому делу. Впрочем, больших средств и надежд на получение наследства Вы не имеете, а в Ордене Вам не придется ежедневно заботиться о хлебе насущном, что удобно для человека со скромными запросами. Вы умны, умеете добиваться поставленных целей, и сможете, особенно при поддержке Ваших знатных родственников с Родоса, сделать себе неплохую карьеру. Феодалы Запада видят в госпитальерах надёжных защитников своих владений и, с готовностью платят госпитальерам, а Орден использует щедрые денежные пожертвования государей и князей для обеспечения своей военной мощи.

Граф задумался, — знаете, д’Обюссон, Вам необходимо, возможно с моей помощью, организовать сбор пожертвований в пользу Ордена. Сейчас, когда армия Османской империи бесчинствует на Западе, феодалы не откажут в помощи госпитальерам, тем более что их спокойные времена заканчиваются и турецкому султану госпитальеры давно стали “костью в горле”.

— Иоанниты, — продолжил он, — расширили границы византийского города и укрепили его, возведя вокруг Родоса мощные крепостные стены, на развалинах византийской крепости возвели внутреннюю стену, делящую город на две части — Коллакио, в которой они и живут, и большую — Бурго. Госпитальеры создали великолепный город с мощными крепостными стенами, построили оборонительные сооружения, красивый дворец, парадные дома и церкви. Открыли большой странноприимный дом и школы. Благотворительные деяния Ордена ставятся в один ряд с воинскими обязанностями. Папы трижды подтверждали право Ордена на его территорию, независимость Ордена от папы в вопросах управления, финансовых вопросах, право обмена посольствами с другими государствами, чеканить монету и взимать налоги, свободу договоров и действий. Папа также признал Великого Магистра независимым свободным князем и предоставил ему соответствующие привилегии и почести.

— Сейчас, — посоветовал Пардиак, — после удачи в последней экспедиции Людовика Одиннадцатого, собрать пожертвования будет сравнительно легко. А пока идет сбор пожертвований, для Вас будет очень полезно поучаствовать в битвах против армии Османов. Кроме пожертвований, необходимо организовать их отправку и подготовить отряд сопровождения.

— Да и мне будет спокойнее, продолжил граф, — если на Родос Вы отправитесь не один.

— Да ниспошлет Вам Господь, Добродетельнейший граф, всяческих благ и здоровья, — взволнованно воскликнул Пьер.

— Я не могу отыскать слов, которые бы выразили мои безграничные благодарность, уважение и любовь к Вам за те девять лет, что Вы заменяли мне родного отца, который не смог бы дать мне столько, сколько дали Вы! Вы не представляете себе, как трудно для меня будет расстаться с Вами!

После полного поражения объединенной армии крестоносцев и гибели венгерского короля Владислава в ноябре 1444 года в битве под Варной против армии Османской империи, Пьер д’Обюссон отправился на Родос в сопровождении небольшого отряда, снаряжённого де Пардиаком.

Парусник вошел в красивейшую бухту порта Мандраки, у пирса которого сливаются два моря — Эгейское и Средиземное, между двумя колоннами, где некогда стоял Колосс Родосский. На моле порта Пьер увидел тринадцать ветряных мельниц, которые мололи зерно, выгружаемое с торговых кораблей. В конце длинного пирса возвышалась небольшая, но мощная крепость Святого Николая с маяком. Пьер по достоинству оценил её оборонительные возможности. Увидел он и строгую церковь Благовещения. В порту, Пьер и его сопровождающие, были встречены отрядом рыцарей “языка” Оверни в парадных одеждах и препровождены в его резиденцию, а затем, после принятия груза и рекомендательных писем от Людовика Одиннадцатого и графа Бернара д’Арманьяка — Пардиака Добродетельного, виконта де Карла и де Мюра, Пьера отвели в конвент — общежитие послушников.

Госпитальеры оценили привезённые им пожертвования в пользу Ордена и личный взнос д’Обюссона, но не сочли нужным делать для него какие–либо исключения. В жизни родосских рыцарей главным был принцип железной дисциплины и безоговорочного послушания. Иерархическое устройство Ордена госпитальеров напрямую связано с его материальным благополучием и прочностью позиций, и обеспечивало возможность принимать быстрые и правильные решения на любом уровне. Авторитет вышестоящих чинов, не говоря о Великом магистре, был непререкаемым. Самым большим наказанием ослушников являлось изгнание с острова. На Родосе окончательно определилась и окрепла внутренняя структура Ордена, главой которого являлся Великий магистр. Разделение высших постов между Нациями при одновременном учёте национальных особенностей способствовало усилению Ордена. Члены Ордена происходили из католических стран Европы и разделялись на восемь национальных групп — “языков”: Прованса, Оверни, Франции, Италии, Арагонии с Каталонией и Наваррой, Кастилии с Португалией, Германии и Англии. Каждый “язык” имел собственный герб и своего предводителя — Приора, который принадлежал к разряду рыцарей. В соответствии со своим происхождением члены Ордена делились на три разряда — рыцарей, занимавших все значительные командные и административные должности, Капелланов — священников, к числу которых относились орденские лица духовного звания и Сержантов — братьев милосердия, в обязанности которых входил присмотр за больными. Рыцари были обязательно выходцами из знатных родов. Капелланы и сержанты не были знатными, но происходили от свободных родителей, а не из крепостных. У каждого Приора был заместитель в чине лейтенанта, а им, в свою очередь, подчинялись монастырские бальи трех разрядов. Между Приорами, которые выбирались из монастырских бальи, распределялись государственные обязанности. Великий Командор — Казначей — столп Прованса — являлся первым заместителем Великого Магистра и главнокомандующим вооруженными силами Ордена. Великий Адмирал — столп Италии — осуществлял командование всеми морскими судами Ордена, офицерами и рядовым составом экипажей, а также наемниками, служащими на кораблях. Великий Госпитальер — Гостеприимник — столп Франции — нёс ответственность за госпитали, врачей, ухаживающим персоналом и приобретением медикаментов. Великий Консерватор — Драпиер — столп Арагона — был интендантом, следил за выплатами рыцарям на их личные потребности. Великий Канцлер — столп Кастилии — являлся министром иностранных дел, готовил все декреты и решения правительства Ордена и подписывал их вместе с Великим Магистром. Он также руководил государственным архивом. Туркополиер — столп Англии — командовал кавалерией, караульными войсками и вспомогательными силами Ордена. Великий Маршал — столп Оверни — командовал пехотинцами и был председателем третейского суда, разрешавшим разногласия между рыцарями. Великий Бальи — столп Германии — отвечал за сохранность оборонительных сооружений, за снабжение вооруженных сил. Каждый “язык” имел собственный оберж — резиденцию на Улице Иппотон, где трапезничали и собирались вместе представители одной нации. Здания резиденций располагались по обеим сторонам этой мощёной улицы и задавали архитектурный стиль своей стране. Конвенты “языков” находились вблизи от их подворий. Во главе правления Ордена и государства стоял Великий Магистр, избираемый членами Ордена из рыцарей пожизненно.

Старшему капеллану, принимавшему Пьера, показалось, что новый послушник весьма решительный и волевой человек. Перед ним стоял среднего роста, очень худой, сутуловатый, с несколько втянутой в плечи и наклонённой вперёд головой, человек в приличной, опрятной и чистой одежде, с хмурым, как бы недовольным видом. У него были выразительные, печальные глаза с осуждающим взглядом. В глазах читалось выражение некоторой жертвенности. Во время разговора он несколько выставлял плохо очерченную, невыразительную нижнюю губу. Обращала на себя внимание также отвисающая и плохо управляемая нижняя челюсть. Первыми впечатлениями, которые он произвел при общении, явились некоторые невнимательность, снобизм и загадочность.

Пьеру выдали одежду, которая полагалась послушникам, и накормили обедом, состоявшим из фунта мяса с шестью хлебцами. Обед они запивали кружкой вина. По праздникам вместо мяса подавали яйца и рыбу. Будучи непритязателен и беспомощен в быту, Пьер полностью положился на ту заботу, которой Орден окружал послушников.

Старший капеллан с неподдельным интересом отнесся к новому человеку. За короткое время ему предстояло оценить возможности, слабые и сильные стороны д’Обюссона и определить род его занятий, могущих принести наибольшую пользу Ордену. Капелланы, кроме всего прочего, были призваны помогать послушникам, освоиться с заведенными в Ордене порядками. Для Иоаннитов было важно использовать способности каждого рыцаря, в которые посвящали только из послушников, используя их лучшие качества и возможности, поскольку в разные времена на Родосе, число рыцарей не превышало семисот. Управление государством осуществлялось рыцарями, за каждым из которых были закреплены конкретные обязанности.

Устроившись, в конвенте, который располагался в Коллакио на главной улице Иппотон с мостовой, мощенной булыжником, вблизи от обержа “языка” Оверни, Пьер, с разрешения капеллана, полученного от магистра, отправился знакомиться с городом. На улице Иппотон в одноэтажных постоялых дворах жили гости — знатные персоны и рыцари, которые приезжали на Родос из других стран. Как и рассказывала ему мама, Пьер увидел, что Родос окружён крепостными стенами. Гуляя по улочкам Коллакио, Пьер любовался одноэтажными, но, тем не менее, внушительными зданиями, двумя госпиталями, стенами, окружёнными рвом, бастионами, византийскими церквями, площадями и садами дворов. Он по достоинству оценил двухэтажные оборонительные башни Родоса, искусно построенные из тёсаного камня, с бойницами. Самым примечательным и значимым зданием Коллакио, был внешне не очень богатый дворец Великого Магистра. В рыцарском замке располагался Великий магистр со своими товарищами — рыцарями, с которыми он трапезничал и постоянно держал совет. Пройдя по многочисленным улочкам, Пьер вышел к древнему Акрополю Аполлона и Зевса на горе Монте Смит, построенному на террасах, ступени которого утопали в цветущих благоухающих садах, со святилищами, храмами и подземными тайными хранилищами. Он увидел развалины храмов Венеры, Афины Паллады и Аполлона Пифийского, античного стадиона и маленького мраморного Одеона, в котором в древние времена проходили музыкальные вечера и лекции, и Гимназии. В домах Бурго жили греки, евреи и европейцы, размещались деловой центр, синагога, православные и католические церкви, общественные здания.

По возвращении, капеллан внимательно расспросил Пьера об увиденном, — как Вам понравился город? Что Вы успели увидеть?

— Очень понравился. С улицы Иппотон я прошёл на улицу Сократа, которая привела меня на площадь Иппократус с фонтаном. Я с детства мечтал попасть на Родину моей мамы. Мне не терпится познакомиться с родственниками. А ещё я заблудился, — сказал Пьер.

— Я знаю Ваших родных, они обладают большим влиянием на острове, даже в среде рыцарей. Конечно, Вы познакомитесь с ними, но всему своё время. Вы только послушник, и начинать нужно с изучения Правил иоаннитов, которые были утверждены Великим Магистром Раймондом де Пюи. Он был слугой нищих Христовых и стражем Странноприимницы Иерусалимской, с предварительно рассужденным согласием братьев его и всего Капитула в странноприимном доме Святого Иоанна Крестителя в Иерусалиме, — продолжил капеллан,

“ — Каждый брат, который приемлется и вписывается в сей Орден, свято хранит три обета: Обет целомудрия, послушания и добровольной нищеты без собственного стяжания.

— За веру Христианскую да стоит твердо; да придерживается всегда справедливости; обиженным да помогает; угнетенных да защищает и освобождает; язычников, неверных и магометан да гонит по примеру Маккавеев, которые гнали врагов народа Божия; да прилежит всем христианским добродетелям; да печется о вдовах и сиротах. Нарушители же сего правила да подвергаются временному и вечному наказанию.

— В оные дни и собрания, которые в определенные времена каждой четверти года обыкновенно наблюдаем, да читается сие постановление в присутствии всех братьев.

— Всякий, кто обременен долгами; или сильно кому обязан правом служения, в сей Орден да не приемлется. Хотя кто и обнадежен братьями к получению креста, однако прежде, нежели облачится в орденскую одежду, да спрашивается: не вписался ли уже в другой какой Орден и не обязан ли супружеством, либо гражданскими долгами? Ибо в случае положив, что одно из сих окажется, то таковой не может уже быть принят в сей Орден.

— Одежду кавалерскую, черную да носит со знамением белого креста на левой стороне; сия одежда обыкновенно да будет в знак мира; в военное же время, когда должно идти на сражение, та же одежда червленого цвета с белым крестом да будет знаком войны.

— Никто незаконнорожденный да не приемлется в Орден, выключая натуральных детей высокоименитых и высокородных лиц и то, если таковых мать не будет раба.

— Так всеконечно да исключаются из сего Ордена, кто рожден от родителей язычников, т.е. от Маранов, Иудеев, Сарацын, Магометан, Турок и сих подобных, что должно разуметь и о детях таковых князей, хотя оные суть высокородные.

— Равным образом, кто определился в иной какой ни есть Орден, или обязан супружеством, либо учинил человекоубийство и другие важные законопреступленья, в Орден да не приемлется.

— Кто желает быть принят в сей Орден, тот по меньшей мере должен иметь 13 лет своего возраста, при том был бы телом здоров, сложением крепок и здравого рассудка; также трудолюбив, терпелив и благороден.

— Всякий, прежде принятия в сей Орден, да докажет надлежащим образом благородство предков своих, или фамилий пред некоторыми от Приора и Капитула в обыкновенное собрание нарочно для сего отправленными.

— Священнослужению и Богопочитанию все братья ревностно да прилежат и вместо обыкновенного у монахов, под правилами живущих, междочасия, 150 крат ежедневно да чтут молитву Господню; в определенные времена да постятся; ежегодно 3 краты да причащаются Св. Тайнам, т.е. всегда в три торжественнейшие праздники Рождества Христова, Пасхи и Пятидесятницы.

— Никому в свете да не обязуют себя клятвою; никакого военного корабля да не снаряжают без согласия и предзнания Великого Магистра; когда произойдет война между двумя христианскими государями, да не прилепляются ни к одной стороне, но всевозможно да стараются о прекращении раздора и об утверждении между ними согласия и мира”. (Устав Ордена Иоаннитов. https://ageiron.ru/epoha-ryitsarey/ustav-ordena-gospitalerov)

Уделяя большое внимание воспитанию своих послушников, рыцари “языка” внимательно присматривались к каждому из них. Они часто, во главе с Приором в оберже, обсуждали главные достоинства и недостатки послушников, и умело направляли обучение на пользу Ордену.

Приор Оверни, в свою очередь, делился с Великим магистром наблюдениями капелланов и своими относительно д’Обюссона,

— Д’Обюссон никогда не проявляет бурных эмоций, суеты или спешки, которые его просто раздражают. С волевыми, решительными и приятными людьми, которые ему нравятся, общается близко, вызывая к себе уважение мудростью и дальновидностью. Он очень не любит, когда его выводят из состояния спокойствия и расслабленности. Невнимательно относится к менее одаренным людям. Горд перед людьми, которые ему не нравятся, поэтому многим кажется надменным и высокомерным. В общении часто проявляет активность, напористость. Осуждает поспешные начинания, сам, будучи пассивен. Не любит перемен и крайностей. С недоверием относится к энтузиастам, призывает их к рассудительности, хорошо помня прошлое. Хороший рассказчик, добросовестен в работе, тщателен и аккуратен. Стремится к покою, но внутреннее равновесие дается с трудом, может расстраиваться по пустякам. Горячо отстаивает свои принципы. Из-за своей прямолинейности может испортить отношения с окружающими. Не идёт на компромиссы, свою правоту доказывает фактами. Не любит проявления чувств, эмоций, фамильярности и вульгарности в поведении, но верен в дружбе. Скрытен и осторожен. Внешне кажется спокойным, не тороплив, демонстрирует внимание и вежливость. Он довольно легко уживается с другими послушниками. Чистоплотен, любит комфорт и уют. Запросы его довольно скромны и не превышают уровня необходимого.

Старший капеллан конвента также доложил Великому совету о характерных чертах личности д’Обюссона, таких, как — трезвость, осторожность, малая эмоциональность. Отметил его положительные качества, проявляющиеся в осмотрительности, рассудительности, здравомыслии, практичности и настойчивости, и отрицательные — неспособность увлекаться самому и неумение увлечь других. Он обладает колоссальным чутьём на единственно верное решение. Особое внимание капеллан уделил самому слабому месту в характере д’Обюссона — абсолютной непереносимости эмоций и недостаточной чувствительности к эмоциям других.

Пьер не занимался интригами и никого не расталкивал локтями. Ему было достаточно поддержки родственников матери — Елены. Он не потерял воображения, развил способность к стратегическому мышлению и логике, расширил свою эрудицию. Главным недостатком д’Обюссона была его гордыня и рыцари “языка”, с помощью братьев — священников, отвечавшие за духовные и религиозные дела Ордена, вполне успешно боролись с её проявлениями, которые, впрочем, Пьер научился скрывать. Его ценили за интеллект, высокое качество и надежность работы, но больше всего за честность и преданность в отношениях. Главным его принципом было: “Я сделаю это, потому что это мой долг”. Пьер приобрел привычку не высовываться и научился планировать свою работу. Он заметно отличался от других послушников своим рвением к познанию истории и иерархической военно-духовной структуры Ордена Иоаннитов. Он полностью проникся одной из главных задач Ордена — “особенная и приличествующая обязанность Христовых воинов — бороться за славу Божию и католическую веру” (https://secrethistory.su/2049-ioannity-rodosskie-rycari-xiv-nachalo-xvi-veka.html) с целью “преследовать и уничтожать войною магометанский народ и всех, кто погрешает в вере”. (http://www.uhlib.ru/istorija/istorija_maltiiskogo_ordena/p4.php) Д’Обюссон осознавал особое положение Ордена, как процветающее, независимое от светских князей, имеющее двойственную природу — самостоятельное светское государство и религиозный орден. На Западе постепенно менялось отношение к рыцарским поединкам, которые были запрещены на Родосе. Пьер с удовлетворением разделил суждение де Бюэя: “…участники поединков, прежде всего, намереваются отнять достояние других, то есть их честь, ради того, чтобы добыть себе пустую славу, которая ничего не стоит; и таким путем воин никому не служит, он тратит свои деньги;… предаваясь подобным занятиям, он отказывается участвовать в войне, служить своему королю и общему делу; и никто не должен подвергать себя опасности, кроме как ради похвальных дел". Повсеместно рыцарственность стала уступать чувству патриотизма, которое госпитальеры, защищающие свою державу от захватчиков, воспитывали в своих братьях.

“Султан из досады клялся разорить Родос. Великий Магистр, вновь укрепив остров, после битв 1440 года, приготовился к обороне, но едва успел окончить свои укрепления, как вдруг появился пред Родосом неприятельский флот. Начальник оного, высадив на остров восемнадцать тысяч пехоты, не считая конницы и мамелюков, приблизился к столице и осадил оную, а флот, между тем, облёг гавань. Осада продолжалась сорок дней. Неприятели, дабы овладеть городом, хотя делали много приступов, но наконец, отражены храбростию кавалеров и принуждены были сев на суда удалиться”. (https://wonderfulsail.com/maltiiskii_ordien_i_iegho_korabli) После сорокадневной осады турками Родоса в 1444 году, рыцари отбились от египтян, но город требовал восстановления оборонительных сооружений, на что и был определен послушник д’Обюссон. За годы послушничества он овладел не только практическими навыками строительства фортификационных сооружений, но и получил необходимые инженерные знания. В послушничестве Пьер обладал относительной свободой. В свободное от основных занятий время, ему позволялось встречаться со своими родственниками в Бурго. Был жив его родной дядя, и Пьер дружил с ним и его домочадцами. Он долгие годы был обделён общением с родными. Там он встретился с Софией, которая боготворила Пьера, но он лишь снисходил до её чувств, что, однако, не мешало удовлетворению его естественных потребностей. Д’Обюссону, в силу своей природной осторожности и скрытности, удавалось умело скрывать свою связь. Он не собирался связывать себя брачными узами, а происхождение Софии не относило её к высокопоставленным дамам.

Морское дело Пьер Д’Обюссон, как и любой рыцарь, изучал находясь в караване более двух лет после послушничества. Новички находились на борту галеры и участвовали во всех морских экспедициях. Флот Ордена, состоявший, в основном, из галер, был эффективнее турецких парусников. Иоанниты продолжали воевать как с турками, так и с мамелюками, вплоть до подписания в 1448 году мирного договора между мамелюками и Сувереном Родоса, совершали рейды на сирийское и ливанское побережье.

Галеры с возвышающейся над палубой кормой со стремительными, обтекаемыми формами, украшенные резной деревянной фигурой святого с заостренным носом, были очень красивы. Гребные галеры не зависели от ветра и были способны быстро менять направление и скорость хода. Гребцами на галерах были рабы, пленённые рыцарями в сражениях. Горька участь галерных рабов, прикованных к лавкам, на любом флоте. В галере: капитан — рыцарь, рядом с ним — офицер, отвечающий за галерных рабов, два надсмотрщика с кнутами. Один из них стоял в центре корабля, а второй — на носу. По команде капитана офицер свистел в серебряный свисток, сигнал этот повторялся надсмотрщиками, и сразу же все вёсла одновременно опускались в воду. Гребцы обнажены. Одна нога каждого из них находилась на подставке, другая упиралась в стоящую впереди скамью. Взявшись руками за тяжёлое весло, они одновременно отклонялись назад, увлекая за собой весло. Галерные рабы гребли от десяти до двадцати часов в сутки без малейшего отдыха. В таких случаях офицер обходил измученных, находящихся в предобморочном состоянии гребцов, вкладывая им в рот куски хлеба, смоченные в вине. Падающих в изнеможении рабов секли плетью, а умерших рабов выбрасывали за борт. До пятидесяти матросов, по две сотни гребцов и солдат находились на каждой галере. Обслуга галеры набиралась из населения островов. Руководил матросами лоцман — родосец. На борту галеры обязательно был ещё один рыцарь, бывший старшим помощником капитана, и несколько новичков, проходивших испытательный срок. При ближней навигации капитаны обычно обходились без карт, запоминая расположение мысов, островов, бухт и якорных стоянок. В длительные морские экспедиции уходило не меньше четырех галер. Они использовали тактику, похожую на атаку легкой кавалерии, выстраивая галеры в линию, и устремлялись на врага. По Эгейскому морю курсировали по две галеры. Одна из галер пристраивалась за неприятельским парусником и гнала его к тому месту, где в засаде — за мысом или островом ожидала вторая. Над галерами развевался вымпел с восьмиконечным орденским крестом. Боевые галеры родосских рыцарей были бичом Божьим для военных и торговых кораблей турецкого и мамелюкского султанов. Именно на Родосе зародилось и расцвело пиратство под государственным покровительством. Рыцари захватывали все суда, плавающие под зелёным знаменем ислама. Согласно правилам корсаров, найденный на вражеских кораблях груз реализовывался на внешних рынках, а вырученные за него деньги делились между папой римским, великим магистром и рыцарями, захватившими груз. Корсарские действия родосских братьев наносили огромный ущерб морской торговле исламского мира. Купцы — мусульмане начали возить свои товары на христианских судах: это было намного безопаснее, но вызвало гнев мусульманских владык, упускающих огромные прибыли от фрахта принадлежавших им кораблей.

Конец ознакомительного фрагмента.