Останься единственным

Адалин Черно, 2022

Он – руководитель самой крупной строительной компании города. Я – безнадежно в него влюблена. Я знала, что он не настроен на серьезные отношения, но все равно позволила ему стать моим первым мужчиной. Тогда я была уверена, что мы больше никогда не увидимся.

Глава 4

Кира

— Я беременна? — переспрашиваю у доктора.

Она смотрит на меня, слегка приподняв одну бровь. Удивляется, конечно, ведь несколько минут назад она мне об этом сказала.

— Беременны, — повторяет еще раз. — Двенадцать недель. У вас была задержка месячных?

— Да.

— Вы сказали, делали тест.

— Да.

— Что он показал?

— Две полоски.

— И у вас остались вопросы? — она улыбается. — Не планировали ребенка?

— Н-н-нет, то есть да. В смысле — я буду рожать.

— Отлично. Напишу вам направление на УЗИ и некоторые анализы. Если сегодня поели, лучше сдавать завтра с утра.

— А там… все в порядке?

— Визуально — все хорошо. Сдадите анализы, пройдете УЗИ, и будем знать, что с вашим малышом и общим состоянием организма. Вы хорошо питаетесь?

— Да. В первые месяцы меня тошнило, я практически не могла есть, но потом стало легче.

— Сейчас как?

— Нормально.

— Вы похудели после беременности?

— Сначала да, а потом набрала два килограмма.

— Хорошо. Вот, — она протягивает мне несколько листочков и тетрадку с надписью «обменная карта» и рисунком младенца. — Придете ко мне через два дня, я посмотрю анализы и УЗИ. Потом решим, нужны ли вам витамины. Пока что просто отдыхайте, наслаждайтесь жизнью, старайтесь не нервничать и правильно питаться.

— И все? — уточняю.

Я почему-то думала, что беременность — это череда ограничений и запретов, а здесь оказывается, что можно почти все.

— Все. Не поднимайте тяжести, не пейте медикаменты без моего ведома. Все рекомендации записаны в обменной карте, если что-то хотите спросить — я вас слушаю.

— Я… эм…

Понятия не имею, что спрашивать. О чем? Я о беременности практически ничего не знаю, только то, что нельзя употреблять алкоголь и курить, но это я и без беременности не делала, так что отказаться от выпивки и сигарет для меня проще простого.

— У вас есть половой партнер?

— Нет, то есть… нет.

Доктор улыбается и смотрит на меня с теплотой во взгляде. Она мне нравится. Открытая, уравновешенная, добрая, спешит объяснить все, что мне непонятно.

— Противопоказаний к половой жизни на данный момент не вижу. Кровотечений не было? Болей внизу живота?

— Именно болей — нет. Слегка будто потягивало.

— Это нормально. Если вдруг будут выделения — лучше прийти ко мне. Такое бывает, но перестраховаться не помешает.

Слушаю информацию внимательно. Как губка впитываю все, что мне доктор говорит. Едва ли не с открытым ртом ее слушаю. Хочу, чтобы с ребенком все было хорошо. Я и так сильно затянула с визитом, может, сама того не подозревая, как-то навредила малышу.

— Не нервничайте только, — говорит с искренней улыбкой. — Вы девушка молодая, выносить сможете легко, да и родить — тоже.

— Спасибо, спасибо большое, — тараторю напоследок и, забрав обменную карту с малышом на обложке, иду к выходу.

Там меня уже ждут девочки. И Нина, и Вера пришли со мной, чтобы поддержать. Пары сегодня пропустили, чтобы рядом быть. Я им безумно благодарна.

— Что сказали? — тараторят почти в один голос.

— Все в порядке, — выдыхаю, забывая, зачем мы вообще сюда приходили.

— В смысле? — спрашивает Нинка. — А ребенок?

— Есть ребенок? — это уже Вера.

— Есть, конечно, — улыбаюсь. — Куда бы ему деться? Это вы всё… заставили меня сомневаться.

— Не мы, — вставляет Нинка, недобро поглядывая на Веру.

— Ну что? — защищается та. — Я все варианты рассматриваю.

— Как всегда.

Мы вместе выходим из поликлиники. По пути забегаю в регистратуру и записываюсь на УЗИ. Удивительно, но после вчерашнего папа не заблокировал мои счета, но я сама отказалась снимать оттуда хоть что-то. Не после того, что произошло. Не после его слов про аборт.

— Кира! — голос отца настигает меня на выходе из больницы.

Я вздрагиваю и ближе к девчонкам прижимаюсь. Мне кажется, что он способен силой меня схватить и отправить избавляться от ребенка. Девчонки меня обнимают, показывая, что рядом со мной.

— Нужно поговорить.

— Нам не о чем, папа.

— Кирюш…

Только сейчас я вижу в его взгляде раскаяние и сожаление. Он не пытается подойти ближе, но смотрит так, что я сразу же понимаю — никакого «силой» не будет.

— Извини меня за то, что вчера сказал, — говорит. — Прости.

— Я все равно с тобой никуда не поеду.

Боюсь. Несмотря на его спокойный ласковый тон — страшно.

— Можем не ехать. Вот кафе напротив есть, давай там поговорим. И подружек бери своих, за соседним столиком сядут. Так тебе будет спокойнее?

Я мнусь. Не знаю, стоит ли с отцом разговаривать. Врач сказала мне не нервничать, а сердце даже при виде него вскачь пускается. Отчего-то страх тело сковывает, хотя это мой папа, рядом со мной мои подруги, ничего ужасного не произойдет. Просто… просто он очень сильно меня напугал вчера.

— Ладно, — соглашаюсь.

Мы заходим в кафе поблизости. Садимся с папой за один стол, девочки за другой. Чуть дальше от нас, чтобы не подслушивать, но видеть меня и, если что, вмешаться. Пока к нам подходит официант, и мы делаем заказ, я успокаиваюсь. Выравниваю бешеное сердцебиение и смотрю на отца уже спокойнее.

— О чем ты хотел поговорить?

— Извиниться за то, что предлагал тебе аборт. Я… я разволновался, конечно, когда узнал, что ты беременна. Страшно стало. Ты ведь… совсем недавно такой маленькой была. Кира… я из роддома тебя будто вчера забирал.

Я не могу сказать, что мы с папой настолько близкие люди, чтобы делиться наболевшим. Скорее нет, чем да. Мы просто… у нас неплохие отношения, теплые, но откровенности между нами не было, впрочем, как и между мной и мамой. Как-то так вышло, что поделиться своими переживаниями я могла только с девчонками. Видимо, именно поэтому они у меня простые, не из моего круга. Обычные, но надежные, самые что ни на есть настоящие. Искренние и всегда готовые прийти и поддержать меня. Из своего круга я не нашла никого, кто был бы способен хоть на половину того, что сделали для меня Нинка с Веркой.

— Ты для меня всегда маленькой девочкой будешь, а тут — такое сообщение. Беременность. И отца ты называть отказываешься.

— Это что-то изменит? — спрашиваю.

— Нет, разумеется, нет, но моя дочь не должна воспитывать ребенка одна. Мой внук или внучка не должны расти без отца.

— Папа…

— Это тот парень, Кира? С которым ты жила?

Я прикрываю глаза. Конечно, это тот парень. Только вот… не парень он вовсе. Мужчина. Взрослый, мужественный, настоящий.

— Нет, папа.

— Я не понимаю.

— Я не буду называть его имени.

— Это кто-то… знакомый? Тебя обидели?

— Папа! — чуть повышаю голос. — Прекрати, пожалуйста. Я сказала, что говорить не буду. Хватит.

— Ладно, — делает небольшую паузу. — Ладно, — добавляет.

— Ваш заказ, — подходит официант.

Когда он отходит, папа продолжает:

— Я хочу, чтобы ты вернулась, Кира. Приезжай домой, маме расскажем.

— Ты ей еще не говорил?

— Как без тебя-то? Конечно, нет. Решил, ты вернешься, и мы вместе скажем.

Не могу так сразу согласиться. Понимаю, что передо мной отец, и он вряд ли предпримет что-нибудь силой, но все равно нервничаю. Не могу окончательно расслабиться и согласиться.

— Пожалуйста, Кира, — просит. — Тебе нужен уход. К врачу, опять же, сходить. Я все организую. И питание должно быть хорошим, — папа укоризненно смотрит на мой морковный торт.

— Я знаю, знаю, — говорю. — Только что от врача.

— И что? Что сказали?

— Все в порядке.

— А ты? Ты как себя чувствуешь?

Таким заботливым, как и вчера разгневанным, я отца впервые вижу. Знаю, конечно, что он может быть добрым, когда это в его интересах, но сейчас он не просто добрый, он лишнего боится сказать. Аккуратно подбирает каждое слово.

— Хорошо чувствую, папа. Я вернусь, если ты прекратишь допытываться, кто отец ребенка. Я не хочу говорить. Возможно, скажу потом, но не сейчас.

Сама мысль, что отец может узнать и пойти к Кириллу, для меня болезненна. Я хотела… думала, что Багров что-то почувствует ко мне без информации о беременности. Поймет, что я дорога ему, что он не хотел бы со мной расставаться. Приедет, скажет, что раскаивается, что безумно соскучился, и… позовет обратно.

Разумеется, мечты были дурацкими, а я глупой. За эти месяцы мало что изменилось. Я не сильно-то поумнела, раз до сих пор время от времени жду появления Багрова в моей жизни. Давно пора прекратить, а я все никак не могу. Тоскую по нему очень сильно и никак не могу избавиться от этого чувства, разъедающего меня изнутри.

— Хорошо, — соглашается отец. — Я не буду спрашивать.

Я киваю. Любые ниточки, связывающие нас с Багровым, я стерла с телефона. Жаль только, что из памяти одним нажатием кнопки не стирается. Невозможно отформатировать, а мне бы хотелось. Забыть и не помнить. Испытывать только положительные эмоции и не утопать в океане боли, сожаления и вопросов, почему все вышло так?

Доев свой торт и допив какао, иду к девочкам, пока папа рассчитывается с официантом. Сообщаю им, что поеду домой.

— А отец твой? Как?

— Нормально. Извинился. Говорит, готов присматривать за мной. Не будет ничего спрашивать об отце ребенка и давить на меня.

— Фу-у-ух, — выдыхает Верка.

Она почему-то больше всего моего отца боится. Папа как-то заявился к подругам, когда меня искал. Это давно было, больше года назад, но Верка до сих пор случай тот вспоминает с содроганием. Ничего с этим поделать не могу, иногда папа умеет быть злым, как сам черт. Ужас вселять в собеседников.