Однажды в Выборге

Адалин Амберг, 2022

Внезапная снежная буря отрезала Выборг от остального мира, снег засыпал железнодорожные пути и дороги. Анита и Олег, когда-то близкие друзья, оказались запертыми на улицах старинного города. Она не может вернуться домой в Хельсинки. Он взял увольнение из военной части и на сутки стал предоставлен сам себе. Теперь, среди заснеженных руин некогда европейского города, им предстоит вспомнить собственную историю, так же разрушенную, но чьи отголоски преследуют обоих до сих пор. Вспомнить – и дописать к ней окончательный эпилог. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Город-руины

Сырой и морозный воздух у залива покалывал щеки, а от частых порывов ветра слезились глаза. Анита размазала потекшую тушь, потянула за ремешки на куртке, плотнее затягивая меховой капюшон вокруг головы.

Выборг. Выборгский залив.

В городе шел редкий снег, и светло-серое небо над головой смотрелось почти приветливым, но девушка знала, как коварна погода в этих местах. Скоро появятся темные тучи и обрушат на жителей и невезучих туристов обильный снегопад. Он заблокирует дороги, подъездные пути к городу, и людям останется лишь прятаться в немногочисленных кафе и надеяться на местную снегоуборочную технику, старую и нерасторопную. Если не уехать из Выборга в ближайшие пять-шесть часов, то велик шанс остаться здесь до полуночи, а если метель не прекратится или усилится — то и до следующего утра.

Передачу обручального кольца Карина организовала ответственно: назначила Олегу конкретный день и час, а не просто сунула конверт охраннику на КПП. До их запланированной встречи оставалось немного времени, и Анита отправилась в Старый город.

Следуя маршруту в навигаторе смартфона, она пришла на маленькую Рыночную площадь с уже работающими лавками. В одной из них выпила горячего чая в пластиковом стаканчике и обожгла себе язык. Купила открытку с панорамным видом на город. Прошлась вдоль длинной мощеной улицы с названием «Крепостная», несколько раз поскользнулась на обледенелой брусчатке, присыпанной снегом, и вышла на уютную маленькую площадь с видом на Выборгский замок.

Полуразрушенная площадь светилась глубоким белым светом, исходящим от солнца за плотными снежными тучами. Брусчатка и камни у самого подножия домов смотрелись как древние экспонаты с четко видимыми дырами и трещинами. Вдоль цветных зданий медленно передвигались старушки с упитанными мальтесами на поводках, которые с лаем пытались поймать воображаемых мух.

Анита достала ручку и купленную на рынке открытку, приложила к холодной стене ближайшего дома. Мелким почерком начала писать от самой верхней границы, периодически сдувая падающие на лицо снежинки:

Rakas Anita,

город на открытке — это руины, хотя, на первый взгляд, здесь до сих пор теплится жизнь. По улицам ходят люди, по дорогам ездят машины. Даже туристы из Японии приезжают на прогулку. И как они узнают о Выборге?

Но душа его мертва. Его европейская душа.

Выборг — город-руины. Рожденный Европой, он, как подброшенный ребенок, достался безразличным родителям. Им нет дела до его особенной, монументальной красоты, присущей европейским городам, и за отсутствием заботы она постепенно приходит в упадок. И это первое, что бросается в глаза.

Здесь есть центральная площадь в Старом городе, ратуша, брусчатка на улицах и средневековый замок, окруженный рвом. А еще isoäidit с белыми мальтесами, вальяжно гуляющими посредине дня. Я часто вижу их в Хельсинки, они идеально вписываются в финские городские парки, а здесь — словно призраки из другого мира.

Повсюду я вижу черты Европы, более неживые и погребенные под снегом. Но они упрямо рассказывают свою историю каждому, кто готов их выслушать. А по ночам, я уверена, город спит и видит сны о далеких временах, когда шведские короли гордо шагали по мощеным улицам к Выборгскому замку.

Сны — это темная ткань, в которую прячут режущее глаз настоящее. Сейчас Выборг — сплошной паноптикум прекрасного шведско-финского прошлого, превращенного во что-то жалкое и серое.

Тот случай, когда знание истории приносит лишь грусть и разочарование.

Одной рукой Анита пошарила в глубоком кармане куртки, ища заранее купленную марку, чтобы потом бросить открытку в первый попавшийся почтовый ящик.

Ее карманы всегда были захламлены разнородной мелочью, от домашних ключей и телефона до старой жвачки, обернутой клочком бумаги в ожидании мусорки. Нащупав, наконец, тонкий квадратик на самом дне, девушка быстро потянула его наружу и случайно зацепила по пути остальное содержимое кармана. На поверхности показались антикварные карманные часы — приз от Академии за победу в конкурсе на лучший осенний пейзаж, бальзам для губ, смятые билеты до Выборга, чеки за кофе и шоколадные батончики, купленные на вокзале Питера.

Вдруг Анита боковым зрением поймала тонкую золотую стрелу, устремившуюся за ее спину, в белизну снега под ногами. Онемев от неожиданности, она наблюдала, как кольцо Карины звонко ударяется о стену здания и скрывается в высоком сугробе.

— Твою мать…

Девушка со вздохом закатила глаза и с неохотой принялась за «спасательные работы». Кольцо нашлось нескоро — каким-то чудом оно умудрилось закатиться в выбоину между плитками брусчатки, минуя снег. Анита взмокла и устала, пока перебрасывала объемные снежные массы из стороны в сторону. Вытащив кольцо, сердито засунула его в более плотный карман джинсов, откуда «засранцу» точно просто так не выскочить, и поспешила на поиски почтового ящика.

Она до сих пор чувствовала себя странно, отправляя открытки самой себе. Долгое время ее адресантом был Олег, которому девушка писала из лагеря или отпуска с родителями. Последняя адресованная ему открытка ушла с вокзала Ишима, откуда вся семья уезжала в Финляндию, и тогда на открытке едва хватило места, чтобы передать все сожаление о случившемся. И только в поезде Анита вспомнила, что в суматохе забыла наклеить марку.