Дворец из теней

Агнар Лирхус, 2021

Двенадцатилетний Тор жил совершенно обычной жизнью. Пока однажды ночью не пробрался с друзьями во «Дворец» – самый шикарный и знаменитый отель в городе. Ребята хотели искупаться в бассейне и сделать пару фоток, но в страхе убежали прочь, когда поняли, что из-за стеклянной двери на них смотрит незнакомая девочка. Утром стало известно, что из «Дворца» украдены ценные произведения искусства и полиция ищет свидетелей и виновных… Тор точно знает, что они с друзьями тут ни при чём. Но загадочная незнакомка не идёт у него из головы. Эта девочка не похожа ни на обычную гостью отеля, ни на похитителя картин. Кто она? И что на самом деле происходит во «Дворце»? Тор готов рискнуть и попробовать разгадать эти тайны…

Семидесятилетие бабушки

Во «Дворце» собралась вся семья: бабушка, дедушка, мои дяди и тёти, двоюродные братья и сёстры. Мы стояли на веранде в лучах солнца. Отсюда был виден весь сад. Войдя в отель, мы прошли мимо двери, которую перекрывала полицейская лента. Все говорили о краже, и бабушка радовалась, что её праздник не отменили. В моей голове пролетали воспоминания о прошлой ночи. Статуи. Башни. Ветки, которые хотели меня исцарапать. Но в первую очередь — девочка. Сейчас казалось, что мы находимся в другом мире. Деревья освещало солнце. Трава была ярко-зелёной. Вода из разбрызгивателя в конце сада переливалась всеми цветами радуги. Взрослые разговаривали, дети играли в саду. Аллея вела к причалу.

Тётя Сильвия бросилась маме на шею.

— Как я рада вас видеть! — Она поцеловала маму в щёку, а потом обняла меня. Я едва успел увернуться от поцелуя: от тёти Сильвии пахло вином. — Как ни увижу тебя, Тур, ты становишься всё выше и выше!

Мы группами направились в ресторан. Мама указала мне на свободный стул рядом с собой, и я послушно сел. Напротив меня за столом оказалась какая-то пожилая женщина. Раньше я её не видел. Я улыбнулся, но совершенно не знал, что сказать. На столе у каждого было по два ножа и две вилки, три тарелки и три бокала. На тарелках сверкала золотая каёмка. Можно подумать, что находишься в настоящем дворце.

Внезапно из кухонной двери вывалилась куча официантов в белых форменных пиджаках с золотым галуном по бокам, очень напоминающих цирковые костюмы.

В зале появился метрдотель.

— На закуску — тартар из лосося, — доложил он низким голосом. — На горячее — филе из испанского иберийского поросёнка. На десерт — панна котта, в которую мы, к сожалению, опрокинули бутылку ликёра «Бейлиз».

Папа засмеялся, и я этому обрадовался. У меня сложилось ощущение, что он не горел желанием идти на банкет. «Зачем мне идти на праздник твоей семьи?» — прошипел он на ухо маме перед выходом из дома.

— Приятного аппетита, — сказал метрдотель и скрылся за вращающейся дверью.

Створки остались полуоткрытыми. Наверное, их повредили. В щель пробивался белый свет из кухни.

Между мамой и мной возник официант. Он поставил перед каждым по тарелке с кусочком сырого лосося. Я никогда не любил суши. Я вообще не люблю рыбу. Мама потыкала вилкой в розовый кусочек.

— Интересно, — пробормотала она, хотя вообще-то мама тоже не любит суши. Но если бы её спросили, она бы ответила, что их обожает. Бывали даже случаи, когда она предлагала заказать суши на ужин. Но нам с папой было прекрасно известно, она их не любит. Мама всегда тыкала в них палочкой и морщила нос. В суши постоянно что-то было не так. Либо рыба несвежая, либо это оказывался не тот вид суши, который ей нравился, и она не съедала даже кусочка. Мама подозвала официанта. Он поставил на стол последние тарелки и вернулся к нам.

— Это кумжа? — поинтересовалась она.

— Простите? — быстро переспросил официант. Судя по акценту, он не был норвежцем.

— Это кумжа? Ну знаете, это такой лосось…

— Извините, я плохо говорю по-норвежски, — сказал официант. — Я принёс…

— Нет-нет, — мама отмахнулась. — Не нужно.

— Что вы говорить?

Мама перешла на английский и объяснила, что ей ничего не нужно.

— Скажите, если вам потребуется что-то ещё, — ответил официант тоже на английском.

Когда он уходил, я обратил внимание, что на его форме нашиты шёлковые розы. Воротник был из красной материи. На чёрных брюках — чёткие стрелки. Мама хотела, чтобы именно так выглядели мои парадные брюки.

За столом было тихо, все ели. Я потыкал лосося вилкой.

— Сейчас мы возьмём себя в руки и всё съедим, — прошептала мама. — Это кумжа, деликатес. Ммм. — Её передёрнуло, когда она жевала, но мама продолжала улыбаться. Я тоже положил в рот кусочек. — Да, вот так. Давай, — она подмигнула мне.

Пока мы ели, я понял, насколько устал. Официанты мухами сновали вокруг стола. Каждый раз, когда их о чём-то спрашивали, они отвечали на очень странном норвежском, а потом шли за метрдотелем. Они принесли из-за барной стойки несколько винных бутылок, вывезли несколько тележек с едой, следили, чтобы на столах не кончались хлеб и вода, наливали детям лимонад. Младшие уже наелись и носились по коридору перед банкетным залом, кричали, ссорились и плакали. Мой двоюродный брат Таге сидел на другом конце стола и улыбался.

Я скользил взглядом по помещению, в голове было то густо, то пусто. Сначала я не понимал, что вижу. А потом меня словно молнией ударило. Я заметил над барной стойкой голову с блестящими чёрными волосами. Это она! Та девочка, которую я сегодня ночью видел в гардеробе!

Прежде чем я успел обдумать этот факт, перед девочкой возник официант. Он явно злился, из его рта летела слюна. Он шипел на девочку и оглядывался, а потом уволок её за вращающиеся двери.

У меня вспыхнули щёки, в ушах застучала кровь. Что ей сказал официант? Почему он так разозлился?

— Ты куда? — спросила мама, когда я поднялся.

— В туалет.

Я направился к барной стойке. Взрослые ничего не заметили. Они, как обычно, болтали, перебивая друг друга, шутили и смеялись. Я проскользнул за стойку и присел на корточки. Какой-то официант вышел из вращающейся двери с кучей тарелок в руках. Дверь осталась полуоткрытой, и я заглянул в кухню. Там было полно блестящих металлических столов и кастрюль, с потолка свисали венчики и половники. Вытяжки с грохотом всасывали в себя пар. Пахло солью и жиром.

Официанты окружили высокого плотного мужчину с властным лицом. Казалось, они напуганы. Это что, отец Томми?! Наверняка это он! Я узнал розовое лицо, широкие плечи и, как всегда, слишком тесный костюм. Отец Томми держал за ухо девочку, ту самую, которую я видел ночью. Девочку, которая разглядывала нас.

Наверное, ей приходилось стоять на цыпочках, чтобы он не оторвал ей ухо.

Да, так и есть.

Она стояла на цыпочках.

В какой-то момент девочка скользнула по мне взглядом, а потом стиснула зубы и попыталась приподняться ещё выше.

— Она должна сидеть в подвале! — прошипел отец Томми по-английски. — Таков уговор!