Предел. Часть 1

Аво Будежок, 2022

А все начинается с того, что погибает главный герой, молодой, энергичный и полный амбиций. И, как и положено умершим, попадает на Предел – этап великого цикла между Рождением и Жизнью. И все тут ново, диковинно, порой опасно и так непонятно, хоть наши души и бывали здесь тысячи тысяч раз.

Глава 1

Противно пищал электронный будильник. Значит, уже семь пятнадцать. Пора вставать. Как я ненавижу этот писк. Черт! Да заткнись же ты, железяка! Хотя нет, это пластик. Не вставая с кровати, я с закрытыми глазами нащупал раздражающий меня пищащий предмет, нажал на кнопку отбоя. Повалялся в постели еще минут десять. По натуре я «сова». Мне гораздо проще лечь спать только в шесть часов утра, чем проснуться и встать в эти же самые шесть часов. Сегодня у меня зачет по естествознанию. Но кто и зачем придумал для юристов этот предмет? Воспринял бы еще как должное, если б вела его какая-нибудь смазливенькая аспиранточка. Так нет! Ведет его достопочтенный товарищ Звонов. Никак не оправдывающий свою «звонкую» фамилию. Ему больше подошла бы Хрипов или Рыков. Голосок у него еще тот, только фильмы ужасов озвучивать без использования спецаппаратуры.

Встав без особого настроения, я пару раз отжался, выглянул в окно. Утро обещало прекрасный солнечный день. Начало весны будоражило и заводило. Я наскоро побрился, принял душ, оделся, вышел в не особо чистый подъезд и, уже проворачивая ключ в дверях гостинки, услышал мелодичный телефонный звонок. Секунду поразмышляв, все-таки зашел обратно, вдруг это Светка или Аня, или Димон наконец-то нашелся.

— Алло!

— Сынок, это я. Почему не звонишь? Как ты? — конечно, это маман, я должен был сразу догадаться.

— Мам, спешу. Извини. Вечером перезвоню.

— Ты позавтракал? — не унималась она.

— Мам, ну опять ты начинаешь. Я не ем по утрам! Так как поспать люблю. Все, пока. Мне и так пришлось уже с подъезда вернуться к телефону.

— Ой, к плохому! — вскрикнула маменька. — В зеркало посмотрись молча, ой, ой…

— Зачем? — вспылил я и положил трубку.

В приметы я не верю, но, поддавшись многолетнему маменькиному влиянию, наскоро подскочил к тумбочке, пригнулся, глянул в настольное зеркальце в деревянной подставке. Спешно разворачиваясь, задел его рукой, оно упало и разбилось. Как то самое яичко, в сказке про Курочку Рябу. Маменьку хватил бы удар! Как же, примета плохая: семь лет несчастий! Забегая вперед, скажу, несчастья мои семь лет не длились. Все! Бегом! Потом осколки соберу. Уж если я опоздаю на зачет к Звонову, то несчастья будут обеспечены, и никакие знания не помогут мне сдать этот предмет раньше, чем с седьмого раза. И что маменьку приспичило с утра звонить? Вчера разговаривали, она уже соскучилась. И звонит, главное, всегда исключительно на домашний телефон, безоговорочно игнорируя сотовый.

Я вот уже второй год дышу более–менее свободно, как переехал от маменьки в отдельную гостинку — маленькое холостяцкое логово с немудреной мебелью, полкой юридической литературы, компом и горой дисков. Маменька у меня женщина славная, но с ней долго вместе находиться невозможно, иначе с ума сойдешь и других сведешь, и пошло-поехало. В общем, простой эпидемией не отделаешься, только глобальным катаклизмом. Во всем она видит какие-то суеверия, приметы, причем, как правило, плохие. Везде у нее обереги, чтоб не плюнуть через плечо и шагу не сделает. Все чего-то гадает, по колдунам ходит. Жуть, да и только. Недавно сдружилась с какой-то старухой с такими же наклонностями, после встречи с которой я понял, что моя маменька еще не самый запущенный в этом смысле вариант. А я-то думал, девчонки звонят.

Эти девочки занимают добрую часть моего досужего времени. Они подружки — не разлей вода. И я, видимо, для них тоже некто вроде подружки. Еще с нами по жизни Димон тусовался, но вот уже около месяца о нем ни слуху — ни духу. Теперь наше трио вызывает недвусмысленные взгляды и толки. Но близкие нам знакомые знают, что дальше дружбы и показного флирта дело не заходит. Остальных же даже интересно разыгрывать и приводить в шок нашим вызывающим поведением.

Света и Аня очень разные. Светка — жгучая брюнетка от природы, с коротенькой стрижкой, курносая, зеленоглазая, тоненькая, изящная. Она старшая в нашей компании, ей двадцать четыре, но на вид она подросток. У Светки бешеный темперамент, она заводила и организатор всего нашего досуга. Аня же тихая, спокойная девочка. Ее рыженькие локоны спадают на плечи и придают и без того мечтательному взгляду совершенно сказочный вид. Она невысокого роста, идеально сложена, у нее тихий приятный голос. Одним словом — Фея.

Такая наша дружба продолжается уже почти три месяца, и каждый из нас в тайне ждет достойной развязки сложившихся отношений, и каждый боится этой развязки. Когда был Димон было проще. А теперь — третий всегда лишний. Я понимаю, что от меня, как от мужчины, мои девочки ждут инициативы, предоставляя право выбора. Но я не могу выбрать. Они мне обе очень дороги. Наверное, я каждую из них люблю одинаково сильно. Или наоборот, не достаточно сильно люблю, чтобы выбрать. Да, пожалуй, не справившись с такой дилеммой, третьим лишним стану я. Нет, я этого не переживу.

Оказалось, что пережить этого мне и не было суждено. Все на свете потеряло смысл в долю мгновения. Единственное, что существовало — это безумно громкий резкий автомобильный сигнал, казалось, что он разорвался взрывом в моей голове! Визг тормозов! И удар! Все. И тишина. Сначала просто тишина. Потом звенящая тишина. Потом шипящая, жужжащая, гудящая… Я парю, я парю не в потоках теплого воздуха, а в отражениях звуков, которые постепенно разделяются на голоса, я начинаю различать отдельные слова и предложения:

— Ни… себе! Вот черт! — выругался мужской голос.

— А кого сбили? Он дышит? — это явно девушка.

— Ты что о…ла?! У него мозги на полдороги, — опять мужик.

— Ой, мамочки! А «Скорую» вызвали? — женщина в истерике.

— На фига «Скорая»? Менты нужны, — мужик.

— Я не виноват… Он сам выскочил… Тут же движение… Он сам… Я не смог… Он сам… Это не я, — этот мужской голос был тише всех, это были не слова, а всхлипывания, он говорил их не для кого-то, а себе, для себя.

Мне хотелось успокоить этого человека и сказать, что мне даже не больно, но у меня не получалось. Я почувствовал во рту сладковатый привкус, пахло чем-то приторным, мне стало тошно и холодно, этот холод шел изнутри и разливался во мне и вокруг меня.

Вой сирены. Я увидел подъезжающую «Скорую», тут же — «Милицию». Толпа расступилась. На дороге лежал… я. Вернее, то, что от меня осталось. Мое первоначальное изумление сменилось паникой. Я вижу себя сверху. Это мистика! Неправда! Этого быть не может! Это и есть смерть? Я умер? Спасите меня, спасите, сделайте что-нибудь!!! Спокойно. Спокойно. Я абсолютно растерян, и в прямом и в переносном смысле. Так, если я смотрю сверху, я, получается, душа. Надо возвратиться в свое тело. О, Боже! Это я, не верящий во всякого рода сказки, об этом думаю? Спокойно, спокойно… Надо взять себя в руки. Так, в руки… А есть ли у меня теперь руки? Возвратиться в тело. «Тело», слово-то какое страшное. Но само тело еще страшней: то, что некогда было головой, теперь больше походило на разбитое сырое яйцо (опять Курочка Ряба), конечности неестественно вывернуты, а крови не много… Да, если такой труп оживет, то все окружающие живые станут трупами от ужаса. Я попытался приблизиться к своим останкам. Но ближе, чем на метр у меня этого не получилось. Тело словно находилось в мыльном пузыре. Он прогибался и пружинил, но не лопался, не давал мне приблизиться к цели. Все мои попытки были напрасны.

Никто не обращал на меня внимания, словно меня и нет. А есть ли я? Я не ощущал себя участником этих событий, только наблюдателем. Мне было любопытно, я видел и слышал все, что хотел. Положенные люди фотографировали место происшествия, что-то измеряли, опрашивали свидетелей и разгоняли зевак, возились с телом. Никто не смотрел в мою сторону, кроме одной пожилой дамы, даже, можно сказать, старушки. Просто божий одуванчик. Она, приподняв к небу некогда темные, но ныне выцветшие глаза, смотрела прямо на меня, улыбалась и что-то истово шептала. Кто она? И что она знает неведомое остальным? Картинка расплылась, все потемнело.