Критик. Коктейль «Бредогенератор для мозга». Взрослые сказки. Глупые объявления. Сомнительные стихи. Бредовые мысли

АНъЕР

Взрослые сказки.Глупые объявления.Сомнительные стихи.Бредовые мысли.Мы плоть, солдаты. Рваныевены, на коже заплаты. Любовь — этожизнь. Взрывы. Гранаты. Пятна крови налоскутках ваты. Ты только держись.Судят нас: осел и свинья. За кражу росы из травы.Обессиливший, лежа во дворе своего замка в луже крови, он задал всего лишь один несложный вопрос: «Зачемтебе оно надо, меня убивать? Давай будемэтих девиц на пару… И стало драконов двое.

Трансформер

А потом она решила, что будет просто трансформером: набором механизмов, кучей металлических шестеренок, взаимодействующих внутри и превращающих ее в успешную машину выживания.

Хотя, даже и здесь случаются сбои в технологических процессах, скрежет соприкасающихся поверхностей и бледно-зеленые потеки из гидроприводов. Но есть одно существенное но — теперь она не ощущает боли каждой клеточкой тела и нервными окончаниями. Ее нынешняя боль — сбои двоичного кода в программах, позволяющих трансформировать ее некогда хрупкое тело в боевую машину пехоты, ежедневно штурмующую сопротивляющиеся турникеты метро, передавливающую кости несмышленным мальчикам и производящую меткие точечные выстрелы по тестикулам выскакивающих из-за углов оборотней.

Зима в сердце, кажется это еще так называется.

Полностью противоположная импульсивная сущность (совершающая наиглупейшие безграмотные поступки, звонящая в два часа ночи, что бы тихо произнести: «А я уже не сержусь», занюхивающая, до пожелтения внутренней поверхности легких, сорванные им на газоне одуванчики, она же — нежное крыло бабочки, и она же — счастливая грязная шлюшка, с разгорающимися глазами, а затем и закипающими жидкостями тела — кровью, межклеточной жидкостью, цитоплазмой — а все от того, что ее, в новом малиновом платьице, животиком прижал к только что окрашенной в белый цвет стене подворотни, нагловато пропускающий руку под подол платья и скользящий языком по задней поверхности шеи, объект ее вожделения, неразделимо: и духовного, и физического) — эта сущность возвращалась в ее жизнь лишь во сне.

Она не могла до конца понять, кошмар это или последняя из ее частичек, не переведенная в цифровой формат и совершенно не разделяющая прелести ее нынешнего состояния.

А что же, собственно, он? Не продолжал зажимать в подворотнях девушек в малиновых платьицах, рвать одуванчики и зажигать чужие глаза?

Спустя пять лет, в теплом комфортабельном номере, небрежно поставив на угол стола огромную корзину с цветами, он аккуратно просовывал руки под халатик только что вышедшей из душа девушки. Тихо произнеся: «Трансформируюсь», он подвел ее ближе к постели и…

…внезапно осознал, что перед ним та самая девушка, звонившая в два часа ночи чтобы произнести «а я уже не сержусь» и занюхивающая до пожелтения внутренней поверхности легких, сорванные им с газона одуванчики.

Хотя какое это теперь имело значение? Он слегка хрустнул входящими в зацепление шестеренками, повел подбородком влево и для уверенности хладнокровно повторил:

«Трансформируюсь»…

2009