ЛЕНИН ЖИВ!

АЛЕКСЕЙ МИХЕЕВ

Фантасмагория. Любовь в мавзолее под бой курантов, возвещающих приход Антихриста. Прежде не издававшийся фантастический роман, ранняя редакция которого написана еще в 2011-м, наконец-то обретает достойную печатную форму и выходит в суперверсии! Продолжатель пелевинских традиций Алексей Михеев не даст вам скучать, но предоставит богатую почву для размышлений.

Художница (обложка) Анастасия Маслова

© АЛЕКСЕЙ МИХЕЕВ, 2020

ISBN 978-5-4490-2193-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Второе октября 20** года. Москва. Полночь. На фасаде дома номер шестьдесят пять по улице Вавилова, развернутом к трамвайным путям, сквозь ажурно-кислотную ткань игривой чулочной сеточки ночных источников освещения похотливо проглядывает вывеска: «XO». После часовой задержки охрана всё же соблаговолила начать пускать людей в клуб, и разношерстная компания индастриальщиков, киберготов, риветхедов и фриков принялась дружно штурмовать входную дверь.

Один из «штурмующих» выглядит будто бы несколько «не в тему». На вид ему лет двадцать пять; на нем косуха из ненатуральной кожи (ее он сдает в гардероб), под ней на черную водолазку надета майка «Коррозии Металла»; под чисто выбритым подбородком свисает петелька «анха на шее». На ногах — «казаки». Штаны хоть напоминают кожаные, но сшиты из другого материала. За спиной — лавина волос ниже плеч. В руке — «торба» «Мэйденов». С ней он подходит к кассе, где оплачивает стоимость билета, после чего разворачивается к охране.

Охранник бегло и невнимательно оглядывает молодого человека. Чуть бóльшим вниманием одаривает «мэйденовскую» торбу — заглядывает внутрь, освещая содержимое небольшим фонариком. Охранник, к удивлению хозяина рюкзака, не сказал ничего по поводу лежавшей на виду «мыльницы» «Canon». Зато второй, осуществлявший персональный досмотр, чуть ли не в зад заглянуть норовит: пальпирует всюду, начиная свисающими на «казаки» штанинами и заканчивая подмышками. Пальцы не находят ничего подозрительного, и проводивший досмотр спокойно кивает визитеру в направлении лестницы. Полуночный гость ничего и не прятал, так как был уверен, что наркотики — более верная смерть, нежели нож; при этом он не взял с собой и последнего, справедливо доверяя в случае возможных конфликтов своему немалому опыту безоружной самообороны. Он в целом полагал, что после «Эдички» нельзя ходить без ножа в кармане, но нарушал самозапрет, если требовала ситуация.

Продефилировав до туалета и справив малую нужду, гость вымыл руки и направился в зал. Там он стал ждать свою опаздывавшую подругу, с которой познакомился утром той же субботы благодаря общим друзьям. Пока ждал, поглядывал краем глаза на танцевавших и вспоминал разговор с девушкой в ярких контактных линзах и с выкрашенными в зеленый волосами, имевший место вчера. К тому времени их уже представили друг другу, и парень знал, что перед ним — Валерия Посторонова, в то время как девушка была поставлена в известность, что ее новый товарищ — Семен Хромов. Общение проходило на металлической сходке «Thrash motherf*cker» в Филевском парке. Лера и Сеня покинули на время основную компанию, чтобы сходить в магазин. В пути Лера спросила Семена, чем он занимается.

— Работаю и зарабатываю. Зарабатываю, когда совершаю требуемый для выживания минимум действий. Отдаю время и силы. В остальное время — работаю, то есть пишу литературу. За это не имею ничего, кроме удовлетворения и смысла, однако не сильно переживаю. Пока под моим стилусом не перестанут рождаться миры, я всегда буду знать, что живу не зря.

— Пишешь? И я пишу. Поэтесса. А ты считаешь себя писателем?

— Безусловно.

— Чем писатель отличается от графомана, знаешь?

— Гм… чем же?

— Когда я читаю писателей, то плачу от счастья. Когда графоманов, то наоборот — плачу от горя.

— Интересный подход.

— Merci. В каком жанре работаете?

— М-м… Я не думаю о жанрах, мне плевать на границы и стили. Всё это дело критиков и книгопродавцев: для первых это прямой хлеб, а вторым иначе было бы трудно продавать свой товар.

— Публикации есть?

— В основном — Сеть.

— А кроме Сети, где-нибудь показываешь себя, как-нибудь продвигаешь?

— Мало где. Да, признаться, не особенно-то и стремлюсь. Деньги творчеством небольшие сейчас в самом и-нете можно поднять…

— И как, конечный результат стоит усилий?

— Безусловно, стоит усилий, хотя денег почти нет. Как можно не писать, когда русского человека надо спасать? Спасать как от завезенного зла, так и от собственной его тупости. Он слепо блуждает в искусственно созданном лабиринте минотавра-гидры о трех головах, из которого нет выхода, покуда со всех стен взирают предвыборные рекламные плакаты голов минотавра: алкоголя, табака и голых задниц. Такой образ символически отображался русскими сказками, в которых богатырь одерживал верх над Змеем Горынычем, но, похоже, это было лжепророческой идиллией. Прибавь к ситуации золочёные загоны куполов РПЦ, и дураку станет ясно, что некуда деться ни телу, ни духу. И хотя нам не дано победить новорусского Змея Горыныча, можно всё же попытаться протянуть нить Ариадны и вывести лучших — продолжить путь Пелевина.

Потом они помолчали, погрузившись каждый в свои размышления. Семен нарушил тишину:

— Можешь мне какой-нибудь свой стих прочесть?

Лера секунду подумала, после чего с серьезным лицом продекламировала, попадая в такт их шагам по палой желтой листве:

— Кислотно-зеленая, зелено-кислая

Ядерная, ядреная танцпольная фурия!

В твоем появлении не вижу смысла я:

Мне и так хорошо от вина и курева.

Индастриал рубит, ломая изгородь

Ненужных понятий, слюнявых песенок.

Ты смотришь в глаза. Зачем игнорировать?

Зачем? Потому что и так мне весело.

Ты ходишь вокруг, словно пес обиженный:

С поджатым хвостом, с затаенной похотью,

Но мне наплевать: здесь того не вижу я,

Кто мог бы, как я, танцевать над пропастью.

Кто мог бы, как я, упиваться ядами,

И непроизвольно мои движения

Копировать. Только того и надо мне,

Влюбленной в стеклянное отражение.

Кончив чтение, она влажно зевнула.

— Да уж. Тема не моя, но талантливо! — вынужден был признать Хромов.

Лера попросила:

— Опиши мне, как ты работаешь.

Семен с готовностью согласился:

— Охотно. Вот, например, на той неделе стою я у палатки в переходе возле входа в метро «Октябрьское поле», ем. Вижу — за стеклом палатки торчит устаревшая газета. Случайно читаю заголовок «Спешите приобрести до конца сентября!» (был май) как «Спешите приобрести до Конца Света!». Тут же и родился замысел нового произведения.

Он помолчал и продолжил:

— Потом еще пара случаев, и первичный материал почти весь собран. На «нулевом километре», ожидая знакомую, чтобы сводить в мавзолей Ленина, увидел обманщицу с биркой аккредитации на шее, которая пугала, что, мол, уже поздно, и в мавзолей можно только за деньги попасть в этот час. Там же вспомнился анекдот: «В мавзолее стоят два охранника. Первый:

— Ленин плохо пахнет.

Второй:

— Ленина надо охранять. Ленина не надо нюхать». Вот так и дан был толчок собственному творчеству… Возьми, я специально, чтоб кому-нибудь дать, захватил флешку на гигабайт с вещью, историю создания которой рассказал.

— Почитаем, спасибо!..

Воспоминания Семена прервала подошедшая наконец Валерия и отвлекла от приятных воспоминаний в пользу не менее приятной действительности. Сеня взял безалкогольный мохито, Лера выбрала себе коктейль, и молодые люди мило беседовали, пока не начался диджейский сет. Валерия ушла плясать. Предстояло продержаться целую ночь индустриальной артподготовки.

Впрочем, мрачный сценарий переменился самым неожиданным образом.

Свет погас, и сквозь тьму пробились лучи фонарей. Сперва людей в масках, вооруженных резиновыми дубинками и бейсбольными битами, вломившихся в клуб в сопровождении собаки на поводке, Семен принял за опергруппу — из тех, что появляются в возможных местах заложения взрывных устройств. Потом посчитал их участниками шоу — ровно до того времени, пока они не приказали диджею выключить звук. И лишь тогда он начал догадываться, что всё гораздо хуже.

Человек в бейсболке с надписью «ФСКН» посветил фонариком в глаза Семену, чтобы посмотреть на зрачки, но ничего крамольного там не узрел, и потому среди тех, кого заставили подняться на сцену для дальнейшего осмотра, его не было. Эта участь минула сначала и Валерию, бывшую в синих линзах с оформленными в виде звездочек зрачками, которой поверили без осмотра — сама Валерия лишь выпила вина с коктейлем накануне.

К сожалению, вскоре особо ретивый сотрудник стал требовать более тщательного осмотра. Сеня предложил подруге просто снять линзы, но та рассудила, что это было бы опасно, и она проследовала на сцену, где просидела с другими киберготами и индастриальщиками еще минимум час. Сеня слушал плеер.

Отсеяв сомнительных, наркоборцы вынудили их сходить в сортир по одному и помочиться там в баночки, затем их оформили и перенаправили в «пентобус».

С легкой руки пентовского врача всем, кого по очереди выводили со сцены в гримерку, проставили диагноз «наркотическое опьянение». ФСКН-овцы заставили помочиться и Леру, после чего стали требовать, чтобы она шла в автозак. Лера принялась громко возмущаться и чуть ли не плакать, ведь ее, ничего такого не употреблявшую, хотели куда-то везти. Впрочем, когда Сеня выразил добровольную готовность проследовать с ней, даже если придется пройти обследование, она успокоилась и согласилась подождать его в нарковозе.

Произошедшая за кулисами сцена навсегда изменила наивные, как выяснилось, взгляды Семена на жизнь в стране. По указу пусора врач написал «наркотическое опьянение» непьющему и некурящему, любящему спорт и не признающему наркотики Семену. О проставленном диагнозе Сеня узнал уже в отделении. Там же в отделении открылось, что стоящим на страже здоровья нации не то чтобы совсем плевать, принимает ли наркотики необычно одетый человек, но это, так сказать, дело десятого порядка. Главное для них было — вдоволь поглумиться над, по возможности, наиболее беззащитным неформалом.

Впрочем, ситуация имела и положительную сторону: менты сцементировали лишь зарождавшиеся отношения. Да и вся история — в этом ее участники почти не сомневались — должна была закончиться хорошо.

Действительно, в конце концов задержанные людьми из ФСКН начинали направляться к выходу и покидать отделение: кто в одиночестве, кто в компании; кто в Бутаково, кто в Бутово. Лера и Семен расстались на одной из станций. Весь путь по своей ветке Валерия проспала, просыпаясь на каждой остановке, чтобы снова уснуть через секунду.

Дом приветствовал ее привычным циклом картин художника Илада на стенах. На каждой была изображена оконченная партия игры в «крестики-нолики», при этом «крестики» были изображены в виде мальтийского, «красного», христианского и перевернутого крестов; египетского анха и повернутых как посолонь так и противосолонь свастик, а роли «ноликов» играли инь-ян, кельтский крест, «Пилот», «Нирвана» и «пентуха»; значки анархии, радиации, «биохазарда» и «пацифика»; дорожный «кирпич». Поев, девушка решила немного поспать. В четыре часа пополудни встала и включила комп. Проверив «мыло» и обновления «ВКонтакте» и на «Одноклассниках», вспомнила про подаренную недавно Хромовым флешку. Надо же! Засовывая накопитель впопыхах в сумку, она не обратила внимания на его оригинальный дизайн — «под мавзолей».

Валерия аккуратно сняла крышку (неизвестный дизайнер написал «Осирис» вместо «Ленин»), затем аккуратно вставила устройство в USB-порт. Сработал авторан, и оказалось, что на флеху записан только один текстовый файл, и всё. Предыдущий владелец флешки назвал его «Уаджет_Ильич.DOC». Открыв файл кнопкой двойного клика, Лера прочла заглавие:

«Особенности национального Конца Света, или Альтернативные истории».

«Кликнув» предварительный просмотр, Посторонова углубилась в изучение документа.

***

Последняя декада девятнадцатого столетия. Самарканд. Гробница Тамерлана.

— Леша! Леша! — кричал, подбегая, Василий Загробин своему товарищу по экспедиции — молодому архитектору Щусеву. Протопов еще не подошел, и Щусев стоял на условленной точке в одиночестве.

— Ну? — повернулся Алексей.

— Там опять светится!

— Не ори! Снимай процесс и тщательно записывай в дневник всё, что увидишь. Потом и доложишь мне. Радиация, что ли…

Щусев так зарекомендовал себя в экспедиции, что стал негласным лидером для большого числа ее участников. Благодаря никому не понятным связям — как полагали, с самим чертом — Щусев наладил общение с эзотерическим кланом «дети Тамерлана». Более того, он добился для себя и еще двух участников экспедиции аудиенции у самой Тройки — руководящей инстанции культа хромого бога. Никто не знал о корнях силы Щусева, кроме него самого, хотя он старался о них не думать, предпочитая просто оставаться цепным псом на службе приснившейся ему тени — тени грядущего или прошлого. Приснившееся гортанно говорившее существо представилось Вилом и пообещало архитектору, что очень скоро по меркам Вечности, хотя и не так скоро — по людским, человечество наяву столкнется с земным аватаром Вила, который будет править на планете. Вил посулил также Щусеву, после окончания Академии, громадные силы, пророческий дар и одаренность Имхотепа. Обещанное по поводу личных качеств исполнилось, и Алексей, в полном соответствии с волей нового повелителя и благодетеля, отправился в Среднюю Азию в качестве участника археологической экспедиции…

Столь же внезапно, как началось, свечение прекратилось. Убедительно звучащих объяснений его природы не оказалось ни у кого. Подошел Протопов. Вместе они уже хотели было, пока еще оставалось некоторое время до встречи, присмотреться, как лучше вскрыть могилу — но тут как раз нарисовались три старца разного роста и возраста в традиционных одеяниях, и помешали приготовлениям:

— Остановитесь, безумцы! — вскричал дряхлый старец с волевым лицом, казавшийся главным. — Глупцы! Сами не знаете, что вы хотите сотворить с нами всеми!!

Археологи и архитектор узнали во вновь прибывших Тройку Тамерлана.

— Вы для того нас позвали, чтобы снова то же самое бубнить? Про войну, которая начнется, да? — самый молодой из троих представителей экспедиции, Артурчик Протопов, походил из-за своего небольшого роста и хилого телосложения на нахохлившегося воинственно настроенного воробья. Однако такого воробья, которого стоило бы поостеречься иному петуху или голубю. Воробья из Припяти после аварии на ЧАЭС, короче говоря, откуда он мог бы быть родом, если бы родился не в середине семидесятых годов девятнадцатого века.

— Помолчи, Протоп. Сейчас всё решим! — осадил коллегу неформальный лидер, то есть Щусев. — Здравствуйте, уважаемые старцы! Вы, надеюсь, как и обещали, пришли с предложением, от которого мы не сможем отказаться, и, оставив в покое гробницу, отправимся обратно в свое царство.

Старцы молча поклонились, уважая авторитет Щусева — на тот момент уже бесспорный. Самый длинный и степенный старец взял слово:

— Вам известно, что мы, хранители тайных знаний культа Тамерлана, узнали из сакральной книги о существующем запрете вскрытия могилы и неминуемых последствиях в случае его нарушения. Главу о запрете мы демонстрировали всем желающим.

— Ага. Всем, кто умеет читать по-вашему и понимать хоть бельмес… Ближе к делу! — прикрикнула было белокурая голубоокая бестия Василий Загробин, но он на удивление быстро замолчал и потупился под пристальным прищуром Щусева. Старец невозмутимо договорил:

— Мы предлагаем вполне реальное взаимовыгодное соглашение. От вас требуется не нарушать досрочно священный покой нашего бога, пока он не готов проснуться, и не начинать раньше времени Большую Войну.

Продолжил самый молодой старец:

— Война начнется, но позже. Она выметет сор. А через сто лет культ приготовит нашего бога…

— Впрочем, детали знать вам и не надо. Для вас важно, что в случае выполнения наших условий вы получите один древний рецепт. Это рецепт бальзамирования, дарующий заблудившейся на том свете душе возможность выстроить астральный коридор и вернуться по истечении определенного срока, который всегда строго индивидуален, в то же тело, которое оно когда-то покинуло — вернуться уже навсегда. Разумеется, бальзам сохранит в целости и архитектуру тела. Вы сами решите, кто, на ваш взгляд, достоин вечного существования, — подвел черту самый главный старец. — Теперь мне бы хотелось поговорить с господином Щусевым наедине.

Алексей не стал возражать, и вдвоем со старцем они отошли к дальнему темному углу.

— В могиле Тимура — мумия? — благодаря гиперусиленной своим приснопамятным сном интуиции Щусев тут же уловил самую суть дела.

— Да.

— Вы хотите воскресить Тамерлана?

— Да. Я не скрываю от вас этого факта, ибо… знаю, кто вы и сколь могущественные вам благоволят силы. Наш бог брат вашему богу… твоему богу, — многозначительно закончил член Тройки.

— Вы сами намекнули, что могилу рано или поздно вскроют… Разве не боитесь потерять кумира досрочно? Ведь мы не последние безбашенные парни на этой планете…

— К тому времени мы используем другую древнюю технологию для создания копии, которая будет обладать полным сходством с трупом Тимура, каким он был бы, не будь забальзамирован. Дух повелителя надоумил нас на эту хитрость. Он же проследит, чтобы будущие осквернители могил остались с носом. Мы еще и посмеемся над ними: мол, не вскрывайте, пожалуйста!

Алексей вежливо усмехнулся, затем положил конец хождению вокруг да около:

— Грубо говоря, вы предлагаете секрет оживления трупов в обмен на то, что мы оставим в покое хромого черта?

— Не совсем так… Ты скрываешь, почему вдруг архитектор — не археолог! — оказался в наших краях. Причина вовсе не в банальной оговорке. Тебя ведет по жизни зов бога, который, я чувствую, является не менее древним, чем наш. И не менее могущественным. И уж совершенно точно, что он желает вернуться в мир смертных для вечного воплощения не меньше Тимура. И он заслужил право на это. На арене битвы богов, которая произойдет на закате жизни Земли, пройдет передел собственности. Тогда и будет ясно, кто главнее… Но сначала в мир придет Вил.

Когда старец упомянул тщательнейшим образом скрываемое от чужого любопытства, как казалось архитектору, имя кумира Щусева своим бесцветно-равнодушным голосом, жрец вавилонского божества непроизвольно вздрогнул. Его собеседник, не без удовлетворения отметив про себя данную спонтанную реакцию, добавил:

— Вижу, дух Тимура не ошибся, когда во сне открыл нам имя твоего астрального владыки, — старец наклонился и зашептал Щусеву прямо в ухо. — Проследи, чтобы никто не понял сейчас, что воскрешать планируется не только не царя, но и вообще никого из смертных…

Едва различимые отсюда товарищи Щусева по экспедиции проявляли нетерпеливое волнение. Алексей вернулся к ним, поднял успокоительно ладонь в ответ на устремленные на него вопросительно взоры и проговорил:

— Вы мне полностью доверяете?

— Да.

— М-м… Да, без сомнений.

— Вот и доверяйте! А перед царем нашим я вас обелю. Грядут крутые перемены!