Неточные совпадения
Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в ясные дни, солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол подле
двери. У постели его стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика.
Из полуотворенной
двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.
К тому же внутренняя
дверь отворилась настежь, и
из нее
выглянуло несколько любопытных.
Похолодев и чуть-чуть себя помня, отворил он
дверь в контору. На этот раз в ней было очень мало народу, стоял какой-то дворник и еще какой-то простолюдин. Сторож и не
выглядывал из своей перегородки. Раскольников прошел в следующую комнату. «Может, еще можно будет и не говорить», — мелькало в нем. Тут одна какая-то личность
из писцов, в приватном сюртуке, прилаживалась что-то писать у бюро. В углу усаживался еще один писарь. Заметова не было. Никодима Фомича, конечно, тоже не было.
Из двери выглянул адъютант, спросил...
— Аккуратен, — сказала Марина,
выглядывая из освещенного квадрата
дверей, точно
из рамы. — Самовар подашь, Глафирушка.
Поглаживая ногу, Крэйтон замолчал, и тогда в вагоне стало подозрительно тихо. Самгин
выглянул из-под руки жандарма в коридор:
двери всех купе были закрыты, лишь
из одной высунулась воинственная, ершистая голова с седыми усами; неприязненно взглянув на Самгина, голова исчезла.
Между тем в доме суматоха продолжалась. То
из одного, то
из другого окна
выглянет голова; сзади старухи
дверь отворялась немного и затворялась; оттуда
выглядывали разные лица.
— Что вы, Михей Андреич, кричите так? — сказали хозяйка и Анисья,
выглянув из-за
дверей. — Двое прохожих остановились, слушают, что за крик…
Я толкнулся во флигель к Николаю Васильевичу — дома нет, а между тем его нигде не видно, ни на Pointe, [Стрелке (фр.).] ни у Излера, куда он хаживал инкогнито, как он говорит. Я — в город, в клуб — к Петру Ивановичу. Тот уж издали, из-за газет, лукаво
выглянул на меня и улыбнулся: «Знаю, знаю, зачем, говорит: что,
дверь захлопнулась, оброк прекратился!..»
Налево была другая комната, но
двери в нее были притворены, хотя и отпирались поминутно на маленькую щелку, в которую, видно было, кто-то
выглядывал — должно быть,
из многочисленного семейства госпожи Лебрехт, которой, естественно, в это время было очень стыдно.
Мы шли по полям, засеянным разными овощами. Фермы рассеяны саженях во ста пятидесяти или двухстах друг от друга. Заглядывали в домы; «Чинь-чинь», — говорили мы жителям: они улыбались и просили войти.
Из дверей одной фермы
выглянул китаец, седой, в очках с огромными круглыми стеклами, державшихся только на носу. В руках у него была книга. Отец Аввакум взял у него книгу, снял с его носа очки, надел на свой и стал читать вслух по-китайски, как по-русски. Китаец и рот разинул. Книга была — Конфуций.
Из дверей выглянула его дочь, лет одиннадцати, хорошенькая девочка, совершенно русская.
В растворенные
двери реставрированного атриума, без лар и пенат, видится уже не анархия, не уничтожение власти, государства, а строгий чин, с централизацией, с вмешательством в семейные дела, с наследством и с лишением его за наказание; все старые римские грехи
выглядывают с ними
из щелей своими мертвыми глазами статуи.
В
дверях показалась старуха няня, из-за которой
выглядывала детская русая головка.
В эту минуту в отворенные
двери выглянуло из комнат еще одно лицо, по-видимому, домашней экономки, может быть, даже гувернантки, дамы лет сорока, одетой в темное платье. Она приблизилась с любопытством и недоверчивостью, услышав имена генерала Иволгина и князя Мышкина.
Из полуотворенной же
двери выглядывали и другие жильцы нижнего этажа, дряхлый старик и девушка.
Между тем как я предавался этим размышлениям, лошади как-то сами собой остановились.
Выглянувши из тарантаса, я увидел, что мы стоим у так называемого постоялого двора, на
дверях которого красуется надпись:"распивочно и навынос". Ямщик разнуздывает лошадей, которые трясут головами и громыхают бубенчиками.
На этот раз убеждения подействовали, и кадриль кой-как составилась. Из-за
дверей коридора, примыкавшего к зале,
выглядывали лица горничных и других зрителей лакейского звания, впереди которых, в самой уже зале, стоял камердинер его высокородия. Он держал себя, как и следует камердинеру знатной особы, весьма серьезно, с прочими лакеями не связывался и, заложив руки назад, производил глубокомысленные наблюдения над танцующим уездом.
Пьеса кончилась. Марья Николаевна попросила Санина накинуть на нее шаль и не шевелилась, пока он окутывал мягкой тканью ее поистине царственные плечи. Потом она взяла его под руку, вышла в коридор — и чуть не вскрикнула: у самой
двери ложи, как некое привидение, торчал Дöнгоф; а из-за его спины
выглядывала паскудная фигурка висбаденского критика. Маслянистое лицо «литтерата» так и сияло злорадством.
Проходя верхним рекреационным коридором, Александров заметил, что одна
из дверей, с матовым стеклом и номером класса, полуоткрыта и за нею слышится какая-то веселая возня, шепот, легкие, звонкие восклицания, восторженный писк, радостный смех. Оркестр в большом зале играет в это время польку. Внимательное, розовое, плутовское детское личико
выглядывает зорко
из двери в коридор.
Комната,
из которой
выглянул Петр Степанович, была большая овальная прихожая. Тут до него сидел Алексей Егорыч, но он его выслал. Николай Всеволодович притворил за собою
дверь в залу и остановился в ожидании. Петр Степанович быстро и пытливо оглядел его.
В то утро, которое я буду теперь описывать, в хаотическом доме было несколько потише, потому что старуха, как и заранее предполагала, уехала с двумя младшими дочерьми на панихиду по муже, а Людмила, сказавшись больной, сидела в своей комнате с Ченцовым: он прямо от дяди проехал к Рыжовым.
Дверь в комнату была несколько притворена. Но прибыл Антип Ильич и вошел в совершенно пустую переднюю. Он кашлянул раз, два; наконец к нему
выглянула одна
из горничных.
Звонок затрещал,
дверь открылась, из-за нее
выглянуло лицо Анны, и
дверь опять захлопнулась, заглушив испуганный крик девушки, точно она увидела призрак. Потом она опять
выглянула в щелку и сказала...
Смех и разговоры в соседней комнате стихли, и молодой Джон вышел, играя своей цепочкой. Роза с любопытством
выглянула из-за
дверей.
Клавдия
выглядывала из-за
двери. Володин крикнул ей, хохоча и ломаясь...
В гостиной были низкие потолки. Они давили Передонова. Мебель тесно жалась к стенке. На полу лежали веревочные маты. Справа и слева из-за стены слышались шопоты и шорохи.
Из дверей выглядывали бледные женщины и золотушные мальчики, все с жадными, блестящими глазами.
Из шопота иногда выделялись вопросы и ответы погромче.
Из-за приотворенной в другую комнату
двери выглядывало чье-то дамское платье: кто-то подслушивал и подглядывал в незаметную для нас щелочку.
«Крепкоголовых» не видать никого; они изредка
выглядывают из внутренних комнат в залу, постоят с минуту около
дверей, зевнут, подумают: «а ведь это всё наши!» — и исчезнут в ту зияющую пропасть, которая зовется собственно клубом.
Двери из залы трещали от напора любопытных зрителей и зрительниц, а
из дверей спальни робко
выглядывали одни масленые головы деревенских горничных, потому что избная дворня не смела вломиться в богато убранную комнату молодых.
На корабле меня, по-видимому, ждали.
Из дверей кухни
выглянула голова в колпаке, скрылась, и немедленно явился расторопный мулат, который взял мои вещи, поместив их в приготовленную каюту.
Голос, певший песню, вдруг оборвался совсем близко около хаты, громко звякнула железная клямка, и в просвете быстро распахнувшейся
двери показалась рослая смеющаяся девушка. Обеими руками она бережно поддерживала полосатый передник,
из которого
выглядывали три крошечные птичьи головки с красными шейками и черными блестящими глазенками.
Из-за косяка
дверей выглядывала измятая рожа Пепки и самым нахальным образом подмигивала мне по адресу черного зонтика.
На бечевке, протянутой от выступа печи до верхнего косяка
двери, висела грубая посконная занавеска, скрывавшая правое окно и постель рыбаковой дочки; узковатость занавески позволяла, однако ж, различить полотенце, висевшее в изголовьях, и крошечное оловянное зеркальце, испещренное зелеными и красными пятнышками, одно
из тех зеркальцев, которые продаются ходебщиками — «офенями» — и в которых можно только рассматривать один глаз, или нос, или подбородок, но уж никак не все лицо; тут же
выглядывал синий кованый сундучок, хранивший, вероятно, запонку, шелк-сырец, наперсток, сережки, коты, полотно, две новые понявы и другие части немногосложного приданого крестьянской девушки.
Старшая девочка как будто остолбенела при этом вопросе и начала всё более и более открывать глаза, ничего не отвечая; меньшая же открыла рот и собиралась плакать. Небольшая старушонка, в изорванной клетчатой панёве, низко подпоясанной стареньким, красноватым кушаком,
выглядывала из-за
двери и тоже ничего не отвечала. Нехлюдов подошел к сеням и повторил вопрос.
Его примеру хотели последовать и прочие иностранные гости (как после оказалось — притворно), но было уже поздно: в комнате заседаний стоял господин в полицейском мундире, а из-за
дверей выглядывали головы городовых, Левассер с какою-то отчаянною решимостью отвернулся к окну и произнес:"Alea jacta est!"[
Савоська
выглянул из-за косяка кабацкой
двери и быстро спрятался; на его месте показалась согнутая фигура заводского мастерового с запеченным лицом и слезившимися глазами.
Федя вместо ответа разостлал на постели Бучинского потертый персидский ковер и положил дорожную кожаную подушку: Карнаухов нетвердой походкой перебрался до приготовленной постели и, как был, комом повалился взъерошенной головой в подушку. Федя осторожно накрыл барина пестрым байковым одеялом и на цыпочках вышел
из комнаты; когда
дверь за ним затворилась, Карнаухов
выглянул из-под одеяла и с пьяной гримасой, подмигивая, проговорил...
Пока он говорит, Яков хлопочет около чемоданов, горничная приносит Аркадиной шляпу, манто, зонтик, перчатки; все помогают Аркадиной одеться.
Из левой
двери выглядывает повар, который немного погодя входит нерешительно. Входит Полина Андреевна, потом Сорин и Медведенко.
Из гостиной
выглянуло заспанное лицо служанки; промолвив вполголоса: «Поклониться пришли?» — она указала на
дверь столовой.
Мы шли все рядом с железной дорогой; поезда, наполненные людьми, лошадьми и припасами, постоянно обгоняли нас. Солдаты с завистью смотрели на проносившиеся мимо нас товарные вагоны,
из открытых
дверей которых
выглядывали лошадиные морды.
В это время
дверь из квартиры управляющего растворилась;
из нее
выглянуло вполовину желтое женское лицо, перевязанное белою косынкой.
Из-за
дверей выглядывала Маша и, очевидно, хотела понять то, что говорят господа, потому что лицо у неё было напряжено и глаза стали круглыми, утратив свойственное им выражение хитрости и ласки.
В
дверях ночлежки явилась мрачная фигура Мартьянова. Он подошел тихо и стал сзади Петунникова, так что его подбородок приходился над теменем купца. Сбоку из-за него
выглядывал дьякон, широко раскрывая свои маленькие, опухшие и красные глазки.
(Оставшись одна, Татьяна смотрит на террасу, где под караулом солдат расположились арестованные.
Из двери выглядывает Яков.)
Но вот собака с неудовольствием отвернулась от меня и заворчала. Через минуту она бросилась к
двери. Я выпустил Цербера, и, пока он неистовствовал и заливался на своем обычном сторожевом посту, на крыше, я
выглянул из сеней. Очевидно, одинокий путник, которого приближение я слышал ранее среди чуткого безмолвия морозной ночи, соблазнился моим веселым огнем. Он раздвигал теперь жерди моих ворот, чтобы провести во двор оседланную и навьюченную лошадь.
— Кто там? — послышался, наконец,
из соседней комнаты разбитый голос, и вслед за тем
дверь из нее отворилась, и в нее
выглянул белокурый, мозглявый старичок, с поднятыми вверх тараканьими усами, в худеньком, стареньком беличьем халате.
— Убью! — пробормотал он, а
из двери избы
выглянула тётка и тихонько, торжественно сказала...
(Павлин, Нестрашный ушли, за ними Лисогонов, неплотно притворив
дверь,
выглядывает в гостиную. Губин идёт
из зала — тяжёлый, толстый человек с оплывшим лицом и наглыми глазами. Его сопровождает Алексей Достигаев.)
(Выскочил Мокроусов.
Из двери буфета
выглядывают люди,
из зала вышел какой-то человек и строго: «Господа, тише!» Троеруков, сидя у стола, самозабвенно любуется портретом. Нестрашный хотел уйти в зал, — Губин схватил его за ворот.)
Двери всех номеров раскрылись, и
из них
выглянули с любопытством мужские и женские головы.