Второй мир

Ко Второму миру относятся бывшие социалистические страны (формально страны Восточного блока), которые формировали или в значительной степени находились под влиянием СССР. После Второй мировой войны сформировалось 19 коммунистических государств, а после распада Советского Союза осталось лишь пять социалистических государств: Китай, КНДР, Куба, Лаос и Вьетнам. Вместе с понятиями «Первый мир» и «Третий мир», этот термин используется для деления государств на Земле на три широкие категории.

Понятие «второй мир» — конструкт «холодной войны». Этот термин до сих пор широко используется для описания бывших социалистических и коммунистических стран, которые несут на себе отпечаток и первого, и третьего миров, а их общества и экономики характеризуются как нищетой, так и процветанием. Многие из государств второго мира ныне являются капиталистическими экономиками. После распада СССР реальное значение терминов «первый мир», «второй мир» и «третий мир» изменилось, сменив фокус с политического на экономический смысл определения.Теория трёх миров была подвергнута критике, как сырая и относительно устаревшая. Социологи взамен предложили использовали слова «развитые страны», «страны с переходной экономикой» «развивающиеся страны» и «наименее развитые страны» для характеристики глобальной стратификации. Тем не менее, трёхмирная теория до сих пор популярна в современной литературе и СМИ.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Окончание «холодной войны» разрушило «второй мир», в который входили тогдашний Советский Союз и страны социалистического содружества, как они официально именовались. Социалистическая система проиграла соревнование капитализму в том числе по своим собственным меркам: она не сумела добиться создания более высокой, чем при капитализме, производительности труда1, и это в конечном счете имело решающее значение для ее судьбы. Промежуточное положение между развитыми и отсталыми странами, которое последовательно занимали Российская империя, а затем СССР2, оказалось уязвимым не только в экономическом, но и в политическом отношении.

Дмитрий Тренин, Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад», 2006

Одна из центральных тем очерка связана с анализом проблемы собственного, национального пути России как «Второго мира» наряду с «Первым миром» и «Третьим миром». Рассмотрены отличительные черты советского социализма, полемика вокруг его понимания, причины развала СССР с точки зрения связи внешних и внутренних факторов воздействия на ход развития страны. Главная идея очерка состоит в том, что преодоление страной отсталости выступало как решение собственных задач, возникающих при движении по альтернативному Западу пути развития и созданию нового общества, но на некапиталистической основе. Советский Союз, впоследствии вместе с другими социалистическим странами, образует мировую систему социализма, которая становится системой, активно противостоящей миру капитализма. Историк А.И. Фурсов это главное качество нового общества назвал системным антикапитализмом. Эта фундаментальная особенность задается всем предыдущим ходом развития экономики России. Подчеркивается, что антикапитализм не имеет ничего общего с идеологией антизападничества. Это просто разные вещи.

В. Н. Шевченко, Современные проблемы Российского государства. Философские очерки, 2015

Кроме того, как было упомянуто, евразийский ракурс рассмотрения свидетельствует о наличии в ряде стран «другой» Европы азиатского компонента. После распада СССР евразийская модель пребывания во «втором мире» (но не второй Европе) более недействительна. Тенденции быть «другой» Европой выросли. Но перспективы азиатизации, провинциализации тоже увеличились. Вытеснение русских из сложившегося суперэтноса чревато антимодернизационными тенденциями азиатских республик России и СНГ. Такой форпост модернизации в Азии, как Азербайджан и Турция, испытывает двойственное чувство, сталкиваясь со стремлением азиатских окраин России, азиатских стран СНГ и тюркских народов России к сближению. С одной стороны, она чувствует «синдром родственных стран» в исламской цивилизации, с другой – противоречивость этой новой ориентации с ее надежным местом в «другой» Европе. цивилизационный раскол Турции, России, Югославии преодолевается выбором типа развития, который дает ясное направление внешней и внутренней политики – развитие в рамках «другой» Европы, сближение с Западом, роль модернизационного лидера в евразийском пространстве. Когда такой выбор сделан лидерами, азиатские народы России и СНГ могут решать для себя: привлекают ли их экскоммунистические стабильные режимы (второй мир), исламский фундаментализм (антимодернизационное сближение с третьим миром) или модернизация по пути «второй», догоняющей Запад Европы. Можно было бы сказать, что они способны выбрать модель развития Восточно- и Южно-Азиатской индустриально-информационной цивилизации, но у этих стран нет модели, они используют свою уникальность. Такой шанс есть у всех, но не у всех он состоялся. Рассмотренные варианты развития изменились в XXI веке в связи с началом глобализации, что будет рассмотрено.

В. Г. Федотова, Модернизация и культура, 2015

Следует иметь в виду то фундаментальное обстоятельство, согласно которому новый мир социальной справедливости рождается, согласно А. Фурсову, в происходящем столкновении нынешнего противостояния китайской (восточно-азиатской) и западной элиты с ее англо-американо-еврейским ядром, которая организована в клубы, ложи и сетевые структуры, что представляет собой интереснейший и доселе невиданный процесс: «Западная верхушка впервые столкнулась с противником, который хотя и представляет незападную цивилизацию, является глобальным игроком; до сих пор глобальным был только капиталистический Запад, опиравшийся в своей экспансии на геокультуру Просвещения»28. Сложилась совершенно новая историческая ситуация, когда традиционный принцип экспансии элиты Западной Drang nach Osten столкнулся с принципом экспансии элиты Китая Drang nach Westen, что окажет решающее влияние на посткапиталистическое будущее и преподнесет немало сюрпризов. Вполне логично, что элита Запада в качестве планировщика мировых процессов уже разработала сценарии посткапиталистического будущего, в которых, подчеркивает А. Фурсов, Западу, России, Китаю, исламскому миру и остальным цивилизациям отводится следующая роль: Запад – это Первый мир, состоящий из сотен плавучих городов на 50 тыс. человек (таким образом проблема верха мировой верхушки Запада будет решена), а также одна-две сотни сухопутных анклавов для всей мировой верхушки Запада; Второй мир – Россия как буфер-сдерживатель неоварваров и источник ресурсов; Третий и Четвертый миры – театр военных действий с Китаем и мусульманским миром: «В ходе этих действий все три “актора” должны взаимно нейтрализовать-уничтожить друг друга. Ведь сказал же в свое время Бжезинский, что XXI в. будет строиться на руинах России, за счет России и в ущерб России»29.

Виталий Поликарпов, Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина, 2016

Размышляя о контексте и форме исторического сравнения, Д. Ливен начал дискуссионную линию, которая была продолжена в ходе конференции. Ливен отметил, что сравнение империй как целостных феноменов невозможно, и аргументировал свою позицию, указав на характерное для всех империй разнообразие региональных и национальных укладов и неравномерность течения имперского «времени». По его мнению, необходимо сравнивать отдельные регионы или имперские случаи между собой. А. Миллер отметил важность того, что на этой секции был рассмотрен испанский случай, который не вписывается в классическую модель западных колониальных империй, но является весьма поучительным для исследователей Восточной Европы, которые сталкивались с проблемой относительной отсталости. В связи с этим А. Миллер предложил категорию «империи Второго мира», которые сохраняли суверенитет, но не принадлежали к числу развитых стран Запада.

Сборник статей, Российская империя в сравнительной перспективе, 2004