Неточные совпадения
— А Пуцилло-Маляхинский?.. Поверьте, что я не умру, пока не сломлю его. Я систематически доконаю его, я буду следить
по его
пятам, как тень… Когда эта компания распадется, тогда, пожалуй, я не отвечаю
за себя: мне будет нечего больше делать, как только протянуть ноги. Я это замечал: больной
человек, измученный, кажется, места в нем живого нет, а все скрипит да еще работает
за десятерых, воз везет. А как отняли у него дело — и свалился, как сгнивший столб.
Этот вялый, опустившийся на вид
человек был страшно суров с солдатами и не только позволял драться унтер-офицерам, но и сам бил жестоко, до крови, до того, что провинившийся падал с ног под его ударами. Зато к солдатским нуждам он был внимателен до тонкости: денег, приходивших из деревни, не задерживал и каждый день следил лично
за ротным котлом, хотя суммами от вольных работ распоряжался
по своему усмотрению. Только в одной
пятой роте
люди выглядели сытнее и веселее, чем у него.
Я говорю это не в смысле разности в языке — для культурного
человека это неудобство легко устранимое, — но трудно, почти невыносимо в молчании снедать боль сердца, ту щемящую боль, которая зародилась где-нибудь на берегах Иловли 2 и
по пятам пришла
за вами к самой подошве Мальберга.
— И ведь «коемуждо воздастся
по делом его» — это верно! Примерно, отец мой… Надо прямо говорить — мучитель человеческий! Но явилась Фёкла Тимофеевна и — хоп его под свою
пяту! Теперь ему так живётся — ой-ой-ой! Даже выпивать с горя начал… А давно ли обвенчались? И каждого
человека за его… нехорошие поступки какая-нибудь Фёкла Тимофеевна впереди ждёт…
Рассердился волк и всех их в угол поставил, в каждый угол
по одному волчонку, а
пятого в пустую комнату запер. А потом нанял
за 20 копеек извозчика и поехал к новому доктору. Но только и этот доктор был тоже очень глупый
человек и придумал такую вещь...
Таких случаев у нас бывает много. Потеря равновесия, не вовремя вывихнувшаяся рука, неудачный каскад, неожиданный каприз животных. Случается нам во время прямого и обратного сальто-мортале неудачно опереться на ноги, и — вот! — все в цирке слышат точно выстрел из детского пистолета. Это у
человека лопнула ахиллесова
пята, и
человек навеки урод, калека, бремя для семьи; или же он будет скитаться
по пивным и
за пять копеек жрать рюмки и блюдечки и глотать горящую паклю. Но все это у нас не в счет. Понимаете?
Насмелился солдат, — в суете да с обиды и мышь храбра, — дернул рюмку-другую. С полковым батюшкой чокнулся, хоть он и не офицерской линии, однако вроде вольного
человека. Хватил
по третьей, — барыне
за адъютантовой спиной подмигнул: сторонись, душа, оболью. Четвертую грибком осадил. От
пятой еле его Илья отодрал, — не жаль себя, да жаль водочки… Кругом народ исподтишка удивляется: ай да помещик, ужели барыня на его имя имение отписала? Ишь хлещет, будто винокуренный завод пропивает.