Неточные совпадения
—
На борьбу народовольцев против самодержавия так называемое общество
смотрело, как
на любительский спектакль…
Она сделала утвердительный знак головой, и сама, кажется, во взгляде Христа искала силы, участия, опоры, опять призыва. Но взгляд этот, как всегда, задумчиво-покойно, как будто безучастно
смотрел на ее
борьбу, не помогая ей, не удерживая ее… Она вздохнула.
И люди тоже, даже незнакомые, в другое время недоступные, хуже судьбы, как будто сговорились уладить дело. Я был жертвой внутренней
борьбы, волнений, почти изнемогал. «Куда это? Что я затеял?» И
на лицах других мне страшно было читать эти вопросы. Участие пугало меня. Я с тоской
смотрел, как пустела моя квартира, как из нее понесли мебель, письменный стол, покойное кресло, диван. Покинуть все это, променять
на что?
Для того, кто
смотрит на мировую
борьбу с точки зрения философии истории, должно быть ясно, что ныне разыгрывается один из актов всемирно-исторической драмы Востока и Запада.
Я вспомнил про самку и стал искать ее глазами. Она стояла
на том же месте и равнодушно
смотрела на обоих своих поклонников, сцепившихся в смертельной схватке. Шум
борьбы постепенно удалялся. Очевидно, один олень гнал другого. Самка следовала сзади в некотором расстоянии.
Иногда
смотрели на очень красивое зрелище воздушной
борьбы, когда небо бывало ярко освещено.
Это была неравная
борьба, и все
смотрели на «греческий язык» с сожалением, как
на жертву, которую Мышников в свое время пожрет.
С высокого берега
смотрели вниз чахлые, больные деревья; здесь
на открытом месте каждое из них в одиночку ведет жестокую
борьбу с морозами и холодными ветрами, и каждому приходится осенью и зимой, в длинные страшные ночи, качаться неугомонно из стороны в сторону, гнуться до земли, жалобно скрипеть, — и никто не слышит этих жалоб.
Быть может,
на сильную рождаемость следует
смотреть, как
на средство, какое природа дает населению для
борьбы с вредными, разрушительными влияниями и прежде всего с такими врагами естественного порядка, как малочисленность населения и недостаток женщин.
Гордей Карпыч как будто затуманивается; он
смотрит вокруг себя и не знает, как ему все это понимать и что делать; он ищет внутри себя —
на чем бы опереться в
борьбе, и ничего не находит, кроме своей самодурной воли.
— Люба, дорогая моя! Милая, многострадальная женщина!
Посмотри, как хорошо кругом! Господи! Вот уже пять лет, как я не видал как следует восхода солнца. То карточная игра, то пьянство, то в университет надо спешить.
Посмотри, душенька, вон там заря расцвела. Солнце близко! Это — твоя заря, Любочка! Это начинается твоя новая жизнь. Ты смело обопрешься
на мою сильную руку. Я выведу тебя
на дорогу честного труда,
на путь смелой, лицом к лицу,
борьбы с жизнью!
— Нельзя… не знаю… приду, — прошептала она как бы в
борьбе и раздумье. В эту минуту вдруг где-то ударили стенные часы. Она вздрогнула и, с невыразимой болезненной тоскою
смотря на меня, прошептала: — Это который час?
Аннинька не могла больше выносить и, как тигренок, бросилась
на свою жертву, стараясь вцепиться ей прямо в лицо. Неожиданность нападения совсем обескуражила Братковского, он стоял неподвижно и глупо
смотрел на двух отчаянно боровшихся женщин, которые скоро упали
на пол и здесь уже продолжали свою
борьбу.
На лице Сусанны Николаевны
на мгновение промелькнула радость; потом выражение этого чувства мгновенно же перешло в страх; сколь ни внимательно
смотрели на нее в эти минуты Егор Егорыч и Сверстов, но решительно не поняли и не догадались, какая
борьба началась в душе Сусанны Николаевны: мысль ехать в Петербург и увидеть там Углакова наполнила ее душу восторгом, а вместе с тем явилось и обычное: но.
Людмила посадила Сашу к себе
на колени. Усталые после
борьбы, они весело и близко
смотрели друг другу в глаза и улыбались.
— Я должен раскрыть перед вами свои виды вполне, — сказал он. — Я должен сказать вам, что
смотрю на администрацию преимущественно и даже исключительно с дипломатической точки зрения. По моему мнению, администрация есть
борьба, а наука не показывает ли нам, что
борьба без дипломатии немыслима?
Было приятно и весело
смотреть на эту хорошую, дружную жизнь в
борьбе с огнём.
— Трудно — я это знаю. Но я привык. Я привык к
борьбе, и даже жажду
борьбы! Но скажу прямо: не хотел бы я быть
на месте того, кто меня вызовет
на борьбу! Sapristi, messieurs! Nous verrons! nous verrons qui de vous ou de moi aura le panache! [Черт побери, господа! Еще
посмотрим,
посмотрим,
на чьей стороне будет победа!]
Всё в доме идет по-старому, но все в недоуменьи и все вопросительно и укоризненно
смотрят на меня, предполагая, что всё это от меня. А во мне всё та же
борьба — злобы за то, что она меня мучает, и беспокойства за нее.
Кто опишет с должным беспристрастием эту ужасную
борьбу России с колоссом, который желал весь мир иметь своим подножием, которому душно было в целой Европе? Мы слишком близки к происшествиям, а
на все великое и необычайное должно
смотреть издалека. Увлекаясь современной славой Наполеона, мы едва обращаем взоры
на самих себя. Нет, для русских 1812-го года и для Наполеона — потомство еще не наступило!
В это время в залу вошел низенький, невзрачный человек, но с огромной, как обыкновенно бывает у карликов, головой. В одежде его видна была страшная
борьба опрятности со временем, щегольства с бедностью.
На плоском и широком лице его сияло удовольствие. Он быстро проходил залу, едва успевая поклониться некоторым из гостей. Хозяин
смотрел, прищурившись, чтобы узнать, кто это был новоприезжий.
Смотря на эту сильную, настойчивую
борьбу с главнейшими недостатками эпохи, нельзя с сожалением не припомнить нашей литературы последнего времени, которая большею частию сражается с призраками и бросает слова свои
на воздух, которая осмеливается нападать только
на то, что не простирается за пределы какого-нибудь очень тесного кружка или что давно уже осмеяно и оставлено самим обществом.
Я уехал тогда от брата рано утром, и с тех пор для меня стало невыносимо бывать в городе. Меня угнетают тишина и спокойствие, я боюсь
смотреть на окна, так как для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай. Я уже стар и не гожусь для
борьбы, я не способен даже ненавидеть. Я только скорблю душевно, раздражаюсь, досадую, по ночам у меня горит голова от наплыва мыслей, и я не могу спать… Ах, если б я был молод!
Была тихая, теплая и темная ночь; окно было открыто; звезды блестели
на черном небе. Он
смотрел на них, отличая знакомые созвездия и радуясь тому, что они, как ему казалось, понимают его и сочувствуют ему. Мигая, он видел бесконечные лучи, которые они посылали ему, и безумная решимость увеличивалась. Нужно было отогнуть толстый прут железной решетки, пролезть сквозь узкое отверстие в закоулок, заросший кустами, перебраться через высокую каменную ограду. Там будет последняя
борьба, а после — хоть смерть.
Вороны сидели
на высокой сосне и
смотрели сверху
на их
борьбу, и очень беспокоились.
Ничего не может быть почтеннее такой
борьбы, и мы с благоговением
смотрим на страдальцев, вышедших из нее чистыми.
Зачем их
борьба была так бесплодна, и зачем эти тысячи и миллионы людей, окружавших их, так холодно, безучастно
смотрели на их внутренние страдания, так легко дали им пасть под гнетом судьбы?
Не умом я понял. Всем телом, каждою его клеточкою я в мятущемся ужасе чувствовал свою обреченность. И напрасно ум противился, упирался,
смотря в сторону. Мутный ужас смял его и втянул в себя. И все вокруг втянул. Бессмысленна стала жизнь в ее красках,
борьбе и исканиях. Я уничтожусь, и это неизбежно. Не через неделю, так через двадцать лет. Рассклизну, начну мешаться с землей, все во мне начнет сквозить, пусто станет меж ребрами,
на дне пустого черепа мозг ляжет горсточкою черного перегноя…
— Вы правы, графиня, я поспешил своим приговором… Возможно, что мы выйдем победителями из
борьбы… Я готов вам помогать и отдаюсь в полное ваше распоряжение…
Смотрите на меня не только как
на врача, но и как
на друга, и я буду вам за это вечно признателен… Я, повторю, употреблю все мои знания и благословлю небо, которое доставило мне случай доказать вам мою глубокую преданность…
Хабар и за ним несколько боярских детей захохотали. Около спорного пункта составился кружок; Антон с удовольствием
смотрел на эту
борьбу, в которой деятелями были, с одной стороны, благородная любовь к родине и своему государю, с другой — хвастливая слабость. Кто бы не пожелал победы первой стороне и не ручался за нее!
Весь необузданный, страстный темперамент юноши вылился в этих словах. Неприятный огонь снова пылал в его глазах, руки были сжаты в кулаки. Он дрожал всем телом под влиянием дикого порыва возмущения. Очевидно, он решился начать
борьбу с отцом, которого прежде так боялся. Но взрыва гнева отца, которого ожидал сын, не последовало. Иван Осипович
смотрел на него серьезно и молчал с выражением немого упрека по взгляде.
— Поверьте, — сказал он мне, — что там,
на театре военных действий, все перипетии этой
борьбы двух народов переживаются гораздо легче и не производят такого сильного впечатления, как здесь. Там люди
смотрят более трезво и бодро и не считают неудачи гибелью… Там быстрее идёт смена событий, и набежавшее облачко мгновенно рассекает луч солнца… Облачко исчезает с горизонта тогда, когда у нас оно ещё кажется грозной тучей…
Александр Михайлович
смотрел на нее, не отрывая глаз. Белый мех ротонды оттенял прелестное личико молодой девушки. О, как он любит ее, как страстно желал сказать ей это, видя ее страдающей, изнемогающей от какой-то внутренней
борьбы.
Сначала она не хотела подчиниться этому распоряжению, но после первых минут негодования сообразила, что в ее настоящем положении
борьба с княжеским семейством более чем бесполезна, и может лишь вредно отразиться
на составленном ею многосторонне обдуманном плане, —
на ее будущем, в которое она продолжала
смотреть без боязни.
Во время чтения лицо его то светлело, то помрачалось. Прочтя их, он внимательно
посмотрел на Шереметева, стал ходить взад и вперед в сильном волнении чувств, выражавшем их
борьбу, и потом спросил фельдмаршала...
Что делать людям, когда они не осилили
борьбы и пали?
Смотреть на свое падение не как
на законное наслаждение, как
смотрят теперь, когда оно оправдывается обрядом брака, ни как
на случайное удовольствие, которое можно повторять с другими, ни как
на несчастие, когда падение совершается с неровней и без обряда, а
смотреть на это первое падение как
на единственное, как
на вступление в неразрывный брак.
По тому, что он так
смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней
борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
— Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, — обращалась она к матери, которая, чувствуя себя
на краю разрыва, с ужасом
смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения
борьбы, не хотела и не могла сдаться.