Неточные совпадения
«Осталась где-то вне действительности, живет бредовым прошлым», — думал он, выходя на улицу. С удивлением и даже недоверием к себе он вдруг почувствовал, что десяток дней, прожитых вне Москвы, отодвинул его
от этого города и
от людей, подобных Татьяне, очень далеко. Это
было странно и требовало анализа. Это как бы намекало, что при некотором
напряжении воли можно выйти из порочного круга действительности.
Варвара подавленно замолчала тотчас же, как только отъехали
от станции Коби. Она сидела, спрятав голову в плечи, лицо ее, вытянувшись, стало более острым. Она как будто постарела, думает о страшном, и с таким
напряжением, с каким вспоминают давно забытое, но такое, что необходимо сейчас же вспомнить. Клим ловил ее взгляд и видел в потемневших глазах сосредоточенный, сердитый блеск, а
было бы естественней видеть испуг или изумление.
Она снова, торопясь и бессвязно, продолжала рассказывать о каком-то веселом товарище слесаря, о революционере, который увез куда-то раненого слесаря, — Самгин слушал насторожась, ожидая нового взрыва;
было совершенно ясно, что она, говоря все быстрей, торопится дойти до чего-то главного, что хочет сказать.
От напряжения у Самгина даже пот выступил на висках.
Он чувствовал, что и его здоровый организм не устоит, если продлятся еще месяцы этого
напряжения ума, воли, нерв. Он понял, — что
было чуждо ему доселе, — как тратятся силы в этих скрытых
от глаз борьбах души со страстью, как ложатся на сердце неизлечимые раны без крови, но порождают стоны, как уходит и жизнь.
Могущественная, угрожающая всему миру германская материя
есть эманация германского духа, и дух германский истощился в этой эманации, умалился
от этого
напряжения вовне.
Сразу
от бивака начинался подъем. Чем выше мы взбирались в гору, тем больше
было снега. На самом перевале он
был по колено. Темно-зеленый хвойный лес оделся в белый убор и
от этого имел праздничный вид. Отяжелевшие
от снега ветви
елей пригнулись книзу и в таком
напряжении находились до тех пор, пока случайно упавшая сверху веточка или еловая шишка не стряхивала пышные белые комья, обдавая проходящих мимо людей холодной снежной пылью.
Сумрачная ночь близилась к концу. Воздух начал синеть. Уже можно
было разглядеть серое небо, туман в горах, сонные деревья и потемневшую
от росы тропинку. Свет костра потускнел; красные уголья стали блекнуть. В природе чувствовалось какое-то
напряжение; туман подымался все выше и выше, и наконец пошел чистый и мелкий дождь.
Странное дело, чем ближе мы подходили к Уссури, тем самочувствие становилось хуже. Котомки наши
были почти пустые, но нести их
было тяжелее, чем наполненные в начале дороги. Лямки до того нарезали плечи, что дотронуться до них
было больно.
От напряжения болела голова, появилась слабость.
Перо вертелось между пальцами, а по временам и вовсе выскользало из них; чернил зачерпывалось больше, чем нужно; не прошло четверти часа, как разлинованная четвертушка уже
была усеяна кляксами; даже верхняя часть моего тела как-то неестественно выгнулась
от напряжения.
Всё
было страшно интересно, всё держало меня в
напряжении, и
от всего просачивалась в сердце какая-то тихая, неутомляющая грусть. И грусть и радость жили в людях рядом, нераздельно почти, заменяя одна другую с неуловимой, непонятной быстротой.
Ему
было неудобно играть вследствие его небольшого роста, и он должен
был тянуться на животе через бильярд.
От напряжения его лицо покраснело, и на лбу вздулись, точно ижица, две сходящиеся к переносью жилы.
Опять загремела музыка. Ромашов с ненавистью поглядел в окно на сияющее медное жерло тромбона, который со свирепым равнодушием точно выплевывал в залу рявкающие и хрипящие звуки. И солдат, который играл на нем, надув щеки, выпучив остекленевшие глаза и посинев
от напряжения,
был ему ненавистен.
Согласитесь сами, что в этом постоянном, неестественном
напряжении всех струн души человеческой
есть тоже своя поэтическая сторона, которая, к сожалению, ускользает
от взора пристрастных наблюдателей.
Пофилософствовав, снова пытаются надуть друг друга, а рассчитавшись, потные и усталые
от напряжения, идут в трактир
пить чай, пригласив с собою и хозяина.
Это
была Ариша с разбитыми волосами и побагровевшим
от напряжения лицом, на котором еще оставались белыми пятнами следы
от чьих-то железных пальцев.
Он поспешил кивнуть ей головой, она отвечала ему тем же и опять посмотрела на него вопросительно, не без некоторого
напряжения, словно он стоял
от нее гораздо дальше, чем то
было на самом деле.
Он оттолкнулся
от дерева, — фуражка с головы его упала. Наклоняясь, чтоб поднять её, он не мог отвести глаз с памятника меняле и приёмщику краденого. Ему
было душно, нехорошо, лицо налилось кровью, глаза болели
от напряжения. С большим усилием он оторвал их
от камня, подошёл к самой ограде, схватился руками за прутья и, вздрогнув
от ненависти, плюнул на могилу… Уходя прочь
от неё, он так крепко ударял в землю ногами, точно хотел сделать больно ей!..
Вадим стоял под густою липой, и упоительный запах разливался вокруг его головы, и чувства, окаменевшие
от сильного
напряжения души, растаяли постепенно, — и отвергнутый людьми,
был готов кинуться в объятия природы; она одна могла бы утолить его пламенную жажду и, дав ему другую душу или новую наружность, поправить свою жестокую ошибку.
Стенки сердца у них
от постоянного и чрезмерного
напряжения необыкновенно расширяются, и получается то, что в медицине называем «cor bovinum», то
есть бычачье сердце.
На ней
был матросский костюм с широким вырезом на груди, позволявшим видеть белую тонкую шею и худенькие ключицы, резко выступавшие
от мускульного
напряжения, и тоненькую золотую цепочку, прятавшуюся под платьем…
— Оля, мы тут не одни! — сказал Петр Дмитрич. Ольга Михайловна приподняла голову и увидела Варвару, которая стояла на коленях около комода и выдвигала нижний ящик. Верхние ящики
были уже выдвинуты. Кончив с комодом, Варвара поднялась и, красная
от напряжения, с холодным, торжественным лицом принялась отпирать шкатулку.
«Даждь дождь земле алчущей, спасе!» Раз
от раза он все хватал это смелее и громче и очень этим угодил и крестьянам и духовенству, с представителями которого он еще более сошелся за столом, где опять несколько раз поднимался и
пел: «Даждь дождь земле алчущей, спасе!» Этим Алымов ввел у нас прошение о дожде в такое распространение, что после у нас в доме все по целым дням
пели: «Даждь дождь земле, спасе!» Но больше всех в этом упражнялись мы, дети: мы в своем молитвенном
напряжении даже превзошли старших тем, что устроили себе из няниных фартуков ризы, а из свивальников орари, и все облачились да
пели: «Даждь дождь».
Мы созерцаем страдания и гибель Прометея или Эдипа, и это созерцание вырывает нас из нашего оргиастического самоуничтожения; частная картина мук гибнущего героя заслоняет
от нас общность того, что нас заставила почувствовать дионисическая музыка: там, где прежде мы как бы слышали глухие вздохи из самого средоточия бытия, где, казалось, мы должны
были погибнуть в судорожном
напряжении всех чувств, и лишь немногое еще связывало нас с этим существованием, — там мы теперь видим и слышим только страдания и стоны данных героев — Прометеев, Эдипов.
Но бывают миги, когда раздельные огоньки эти сбиваются вихрем в одно место. Тогда темнота вдруг прорезывается ослепительно ярким светом. Разрозненные элементы жизни, сжатые в одно, дают впечатление неслыханного
напряжения, близкого к взрыву. И как раньше невозможно
было жить
от угрюмого мрака,
от скудости жизненных сил, так теперь жизнь становится невозможною вследствие чудовищного избытка сил и света.
Я сидел за кустом и не смел шевельнуться. Иногда мне казалось, что я вижу какую-то тень на реке. Мне становилось страшно, я терял самообладание, но не
от страха и не
от холода, а
от нервного
напряжения. Наконец, стало совсем темно, и нельзя уже
было видеть того места, где лежала мертвая собака. Я поднял ружье и попробовал прицелиться, но мушки не
было видно.
Ванскок стояла посреди комнаты на том самом месте, где ее обнял Горданов; маленькая, коренастая фигура Помадной банки так прикипела к полу всем своим дном, лицо ее
было покрыто яркою краской негодования, вывороченные губы широко раскрылись, глаза пылали гневом и искри лись, а руки, вытянувшись судорожно, замерли в том
напряжении, которым она отбросила
от себя Павла Николаевича.
Я лег вчера спать еще до ужина. Сегодня проснулся рано. Отдернул занавески, раскрыл окно. Небо чистое и синее, солнце горячим светом заливает еще мокрый
от дождя сад; на липах распустились первые цветки, и в свежем ветерке слабо чувствуется их запах; все кругом весело
поет и чирикает… На душе ни следа вчерашнего. Грудь глубоко дышит, хочется
напряжения, мускульной работы, чувствуешь себя бодрым и крепким.
В 60-х годах этот журнал, после ловкого редакторства Сенковского, которого безуспешно заменили Дружинин и Писемский,
был совершенно заслонен"Отечественными Записками"и"Современником"и стал неудержимо падать, разорив Боборыкина и обременив его на многие годы крупными долгами, требовавшими
от него особого
напряжения трудовой силы.
Пробуждение человека к его истинной, свойственной ему жизни происходит в нашем мире с таким болезненным
напряжением только
от того, что ложное учение мира старается убедить людей в том, что призрак жизни
есть сама жизнь и что проявление истинной жизни
есть нарушение ее.
На позициях
были холод, лишения, праздное стояние с постоянным нервным
напряжением от стерегущей опасности. За позициями, на отдыхе, шло беспробудное пьянство и отчаянная карточная игра. То же самое происходило и в убогих мукденских ресторанах. На улицах Мукдена китайские ребята зазывали офицеров к «китайска мадама», которые, как уверяли дети, «шибко шанго». И кандидаты на дворе фанзы часами ждали своей очереди, чтоб лечь на лежанку с грязной и накрашенной четырнадцатилетней китаянкой.
Организм, в который
будет введен яд возбуждения, и притом яд смертельный, разрушаясь, вызовет, несомненно,
напряжение всех последних жизненных сил исключительно для наслаждения. Инстинктивно чувствуя смерть, женщина постарается взять в последние минуты
от жизни все. И участником этого последнего жизненного пира красавицы
будет он.
Это
были томительно однообразные годы. Все в России,
от мала до велика, с нервным
напряжением прислушивались к известиям с театра войны, казалось, с непобедимым колоссом — Наполеоном. В каждой семье усиленно бились сердца по находившимся на полях сражения кровопролитных браней близким людям. Частные интересы, даже самая частная жизнь казались не существующими.
При самом малом
напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере,
были приобретены самые большие результаты во всю кампанию,
был сделан переход
от отступления к наступлению,
была обличена слабость французов и
был дан тот толчок, которого только и ожидало Наполеоновское войско для начатия бегства.