Неточные совпадения
— А кто сплошал, и надо бы
Того тащить к помещику,
Да все
испортит он!
Мужик богатый… Питерщик…
Вишь, принесла нелегкая
Домой его на грех!
Порядки наши чудные
Ему пока в диковину,
Так смех и разобрал!
А мы теперь расхлебывай! —
«Ну… вы его
не трогайте,
А лучше киньте жеребий.
Заплатим мы: вот пять рублей...
Один только раз он выражается так:"Много было от него
порчи женам и девам глуповским", и этим как будто дает понять, что, и по его мнению, все-таки было бы лучше, если б
порчи не было.
Не вопрос о порядке сотворения мира тут важен, а то, что вместе с этим вопросом могло вторгнуться в жизнь какое-то совсем новое начало, которое, наверное, должно было
испортить всю кашу.
— Ладно. Володеть вами я желаю, — сказал князь, — а чтоб идти к вам жить —
не пойду! Потому вы живете звериным обычаем: с беспробного золота пенки снимаете, снох
портите! А вот посылаю к вам заместо себя самого этого новотора-вора: пущай он вами дома правит, а я отсель и им и вами помыкать буду!
Это важно», говорил себе Сергей Иванович, чувствуя вместе с тем, что это соображение для него лично
не могло иметь никакой важности, а разве только
портило в глазах других людей его поэтическую роль.
—
Не говори этого, Долли. Я ничего
не сделала и
не могла сделать. Я часто удивляюсь, зачем люди сговорились
портить меня. Что я сделала и что могла сделать? У тебя в сердце нашлось столько любви, чтобы простить…
Правитель его канцелярии и секретарь знали это и предуведомляли просительниц, чтоб отнюдь
не плакали, если
не хотят
испортить свое дело.
Во всем, что он писал и написал, он видел режущие ему глаза недостатки, происходившие от неосторожности, с которою он снимал покровы, и которых он теперь уже
не мог исправить,
не испортив всего произведения.
Он
не думал уже о том, как этот ливень
испортит гипподром, но теперь радовался тому, что, благодаря этому дождю, наверное застанет ее дома и одну, так как он знал, что Алексей Александрович, недавно вернувшийся с вод,
не переезжал из Петербурга.
— Мое мнение только то, — отвечал Левин, — что эти вертящиеся столы доказывают, что так называемое образованное общество
не выше мужиков. Они верят в глаз, и в
порчу, и в привороты, а мы….
Дело было в том, что в строящемся флигеле рядчик
испортил лестницу, срубив ее отдельно и
не разочтя подъем, так что ступени все вышли покатые, когда ее поставили на место. Теперь рядчик хотел, оставив ту же лестницу, прибавить три ступени.
И молодые и старые как бы наперегонку косили. Но, как они ни торопились, они
не портили травы, и ряды откладывались так же чисто и отчетливо. Остававшийся в углу уголок был смахнут в пять минут. Еще последние косцы доходили ряды, как передние захватили кафтаны на плечи и пошли через дорогу к Машкину Верху.
— Пойдемте к мама! — сказала она, взяв его зa руку. Он долго
не мог ничего сказать,
не столько потому, чтоб он боялся словом
испортить высоту своего чувства, сколько потому, что каждый раз, как он хотел сказать что-нибудь, вместо слов, он чувствовал, что у него вырвутся слезы счастья. Он взял ее руку и поцеловал.
Англичанка, перешивая, сделала выточки
не на месте, слишком вынула рукава и совсем было
испортила платье.
Все, кого она любила, были с нею, и все были так добры к ней, так ухаживали за нею, так одно приятное во всем предоставлялось ей, что если б она
не знала и
не чувствовала, что это должно скоро кончиться, она бы и
не желала лучшей и приятнейшей жизни. Одно, что
портило ей прелесть этой жизни, было то, что муж ее был
не тот, каким она любила его и каким он бывал в деревне.
Теперь она одевалась
не для себя,
не для своей красоты, а для того, чтоб она, как мать этих прелестей,
не испортила общего впечатления.
— Да, — продолжала Анна. — Ты знаешь, отчего Кити
не приехала обедать? Она ревнует ко мне. Я
испортила… я была причиной того, что бал этот был для нее мученьем, а
не радостью. Но, право, право, я
не виновата, или виновата немножко, — сказала она, тонким голосом протянув слово «немножко».
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей
не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы
не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра
портит всё дело.
Левин видел, что она несчастлива, и постарался утешить ее, говоря, что это ничего дурного
не доказывает, что все дети дерутся; но, говоря это, в душе своей Левин думал: «нет, я
не буду ломаться и говорить по-французски со своими детьми, но у меня будут
не такие дети; надо только
не портить,
не уродовать детей, и они будут прелестны. Да, у меня будут
не такие дети».
Всё шло хорошо и дома; но за завтраком Гриша стал свистать и, что было хуже всего,
не послушался Англичанки, и был оставлен без сладкого пирога. Дарья Александровна
не допустила бы в такой день до наказания, если б она была тут; но надо было поддержать распоряжение Англичанки, и она подтвердила ее решение, что Грише
не будет сладкого пирога. Это
испортило немного общую радость.
— Зачем же перепортят? Дрянную молотилку, российский топчачек ваш, сломают, а мою паровую
не сломают. Лошаденку рассейскую, как это? тасканской породы, что за хвост таскать, вам
испортят, а заведите першеронов или хоть битюков, их
не испортят. И так всё. Нам выше надо поднимать хозяйство.
Левин очень хорошо знал, что «как бы
не тронулся» значило, что семянной английский овес уже
испортили, — опять
не сделали того, что он приказывал.
Он думал, что его сватовство
не будет иметь ничего похожего на другие, что обычные условия сватовства
испортят его особенное счастье; но кончилось тем, что он делал то же, что другие, и счастье его от этого только увеличивалось и делалось более и более особенным,
не имевшим и
не имеющим ничего подобного.
Плуги оказывались негодящимися, потому что работнику
не приходило в голову опустить поднятый резец и, ворочая силом, он мучал лошадей и
портил землю; и его просили быть покойным.
— Нет,
не испорчу! Ну, а ваша жена? — сказала вдруг баронесса, перебивая разговор Вронского с товарищем. — Мы здесь женили вас. Привезли вашу жену?
«Неужели будет приданое и всё это?—подумал Левин с ужасом. — А впрочем, разве может приданое, и благословенье, и всё это — разве это может
испортить мое счастье? Ничто
не может
испортить!» Он взглянул на Кити и заметил, что ее нисколько, нисколько
не оскорбила мысль о приданом. «Стало быть, это нужно», подумал он.
— Расчет один, что дома живу,
не покупное,
не нанятое. Да еще всё надеешься, что образумится народ. А то, верите ли, — это пьянство, распутство! Все переделились, ни лошаденки, ни коровенки. С голоду дохнет, а возьмите его в работники наймите, — он вам норовит
напортить, да еще к мировому судье.
Он старался
не развлекаться и
не портить себе впечатления, глядя на махание руками белогалстучного капельмейстера, всегда так неприятно развлекающее музыкальное внимание, на дам в шляпах, старательно для концерта завязавших себе уши лентами, и на все эти лица, или ничем
не занятые, или занятые самыми разнообразными интересами, но только
не музыкой.
— Решения, какого-нибудь решения, Алексей Александрович. Я обращаюсь к тебе теперь («
не как к оскорбленному мужу», хотел сказать Степан Аркадьич, но, побоявшись
испортить этим дело, заменил это словами:)
не как к государственному человеку (что̀ вышло
не кстати), а просто как к человеку, и доброму человеку и христианину. Ты должен пожалеть ее, — сказал он.
— Послушайте, Максим Максимыч! — сказал Печорин, приподнявшись. — Ведь вы добрый человек, — а если отдадим дочь этому дикарю, он ее зарежет или продаст. Дело сделано,
не надо только охотою
портить; оставьте ее у меня, а у себя мою шпагу…
Доктор согласился быть моим секундантом; я дал ему несколько наставлений насчет условий поединка; он должен был настоять на том, чтобы дело обошлось как можно секретнее, потому что хотя я когда угодно готов подвергать себя смерти, но нимало
не расположен
испортить навсегда свою будущность в здешнем мире.
— Ни за что на свете, доктор! — отвечал я, удерживая его за руку, — вы все
испортите; вы мне дали слово
не мешать… Какое вам дело? Может быть, я хочу быть убит…
Карл Иваныч большую часть своего времени проводил за чтением, даже
испортил им свое зрение; но, кроме этих книг и «Северной пчелы», он ничего
не читал.
Все находили, что эта привычка очень
портит его, но я находил ее до того милою, что невольно привык делать то же самое, и чрез несколько дней после моего с ним знакомства бабушка спросила:
не болят ли у меня глаза, что я ими хлопаю, как филин.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если бы в тяжелые минуты жизни я хоть мельком мог видеть эту улыбку, я бы
не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она
не изменяет его, то оно обыкновенно; если она
портит его, то оно дурно.
— И всё дело
испортите! — тоже прошептал, из себя выходя, Разумихин, — выйдемте хоть на лестницу. Настасья, свети! Клянусь вам, — продолжал он полушепотом, уж на лестнице, — что давеча нас, меня и доктора, чуть
не прибил! Понимаете вы это! Самого доктора! И тот уступил, чтобы
не раздражать, и ушел, а я внизу остался стеречь, а он тут оделся и улизнул. И теперь улизнет, коли раздражать будете, ночью-то, да что-нибудь и сделает над собой…
И Ваську-де,
не только что в поварню,
Пускать
не надо и на двор,
Как волка жадного в овчарню:
Он
порча, он чума, он язва здешних мест!»
(А Васька слушает, да ест...
Скажи-ка, что глаза ей
портить не годится,
И в чтеньи прок-от
не велик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится.
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в
порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной
не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше
не растет, если его человеческий глаз увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными;
не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
— Ты знаешь, — в посте я принуждена была съездить в Саратов, по делу дяди Якова; очень тяжелая поездка! Я там никого
не знаю и попала в плен местным… радикалам, они много
напортили мне. Мне ничего
не удалось сделать, даже свидания
не дали с Яковом Акимовичем. Сознаюсь, что я
не очень настаивала на этом. Что могла бы я сказать ему?
Мужики повернулись к Самгину затылками, — он зашел за угол конторы, сел там на скамью и подумал, что мужики тоже нереальны, неуловимы: вчера показались актерами, а сегодня — совершенно
не похожи на людей, которые способны жечь усадьбы,
портить скот. Только солдат, видимо, очень озлоблен. Вообще это — чужие люди, и с ними очень неловко, тяжело. За углом раздался сиплый голос Безбедова...
Кстати: дачу Столыпину
испортили не эсеры, а — максималисты, группочка, отколовшаяся от правоверных, у которых будто бы неблагополучно в центре, — кого-то из нейтралистов подозревают в дружбе с департаментом полиции.
«Да, России нужны здоровые люди, оптимисты, а
не «желчевики», как говорил Герцен. Щедрин и Успенский — вот кто, больше других,
испортили характер интеллигенции».
«Устала. Капризничает, — решил Клим, довольный, что она ушла,
не успев
испортить его настроения. — Она как будто молодеет, становится более наивной, чем была».
— Смешной. Выдумал, что голуби его — самые лучшие в городе; врет, что какие-то премии получил за них, а премии получил трактирщик Блинов. Старые охотники говорят, что голубятник он плохой и птицу только
портит. Считает себя свободным человеком. Оно, пожалуй, так и есть, если понимать свободу как бесцельность. Вообще же он —
не глуп. Но я думаю, что кончит плохо…
— В проулок убежал, говоришь? — вдруг и очень громко спросил Вараксин. — А вот я в проулке стоял, и вот господин этот шел проулком сюда, а мы оба никого
не видали, — как же это? Зря ты, дядя, болтаешь. Вон — артельщик говорит — саквояж, а ты — чемодан! Мебель твою дождик
портит…
Никто
не хочет сказать ей, что она
испортила лицо свое, и Клим тоже
не хотел этого.
«Безбедов говорит с высоты своей голубятни, тоном человека, который принужден говорить о пустяках,
не интересных для него. Тысячи людей
портят себе жизнь и карьеру на этих вопросах, а он, болван…»
«А что, если классовая философия окажется
не ключом ко всем загадкам жизни, а только отмычкой, которая
портит и ломает замки?»