Неточные совпадения
Я подошел к лавочке, где были ситцы и платки, и накупил всем нашим девушкам по платью, кому розовое, кому голубое, а
старушкам по малиновому головному платку; и каждый раз, что я опускал руку в карман, чтобы заплатить деньги, — мой неразменный рубль все был
на своем
месте. Потом я купил для ключницыной дочки, которая должна была выйти замуж, две сердоликовые запонки и, признаться, сробел; но бабушка по-прежнему смотрела хорошо, и мой рубль после этой покупки благополучно оказался в моем кармане.
— Приезжает ко мне
старушка в состоянии самой трогательной и острой горести: во-первых, настает Рождество; во-вторых, из дому пишут, что дом
на сих же днях поступает в продажу; и в-третьих, она встретила своего должника под руку с дамой и погналась за ними, и даже схватила его за рукав, и взывала к содействию публики, крича со слезами: «Боже мой, он мне должен!» Но это повело только к тому, что ее от должника с его дамою отвлекли, а привлекли к ответственности за нарушение тишины и порядка в людном
месте.
А как удивится гость, приехавший
на целый день к нашему барину, когда, просидев утро в гостиной и не увидев никого, кроме хозяина и хозяйки, вдруг видит за обедом целую ватагу каких-то старичков и
старушек, которые нахлынут из задних комнат и занимают «привычные
места»!
Как сейчас вижу маленькую юрточку
на берегу запорошенной снегом протоки. Около юрточки стоят две туземные женщины —
старушки с длинными трубками. Они вышли нас провожать. Отойдя немного, я оглянулся.
Старушки стояли
на том же
месте. Я помахал им шапкой, они ответили руками.
На повороте протоки я повернулся и послал им последнее прости.
Антон отправился с лакеем Лаврецкого отпирать конюшню и сарай;
на место его явилась
старушка, чуть ли не ровесница ему, повязанная платком по самые брови; голова ее тряслась, и глаза глядели тупо, но выражали усердие, давнишнюю привычку служить безответно, и в то же время — какое-то почтительное сожаление.
Да, это было так. Мне удалось узнать, что еще жива В.А. Нащокина и ютится где-то в подмосковном селе Всехсвятском. Я нашел ее
на задворках, в полуразрушенном флигельке. Передо мной
на ветхом кресле сидела ветхая, ветхая
старушка, одна-одинешенька. Ее сын, уже с проседью, я видел его после
на скачках в потрепанном виде, был без
места и ушел в Москву, а его дети убежали играть.
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком
на завалинке. Петра и Василия не было дома: из слов Анны оказалось, что они отправились — один в Озеро, другой — в Горы; оба пошли попытать счастья, не найдут ли рыбака, который откупил бы их
место и взял за себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи дома и сдачи
места отправятся
на жительство в «рыбацкие слободы», к которым оба уже привыкли и где, по словам их, жизнь привольнее здешней.
Старушка следовала за ними.
На этом
месте всхлипывание
старушки превратилось вдруг в громкое рыдание, и дедушка Кондратий прервал чтение, потому что глаза его вдруг плохо что-то, совсем плохо стали разбирать последние строки; почерк оставался, однако ж, все так же четок и крупен. Но «затмение» дедушки Кондратия, как называл он временное свое ослепление, продолжалось недолго. Старик протер ладонью глаза свои и снова стал читать...
Горе
старушки уступило
на минуту
место беспокойству, которое пробудила в ней наружность мужа.
Но это тоже не забавляло его; маленькая
старушка после смерти мужа заразилась какой-то непоседливостью, она всё ходила, передвигая мебель, переставляя вещи с
места на место, поглядывая в окна.
— Подобные люди бросают тень
на целое сословие, — немного вычурно заговорил о. Егор, ежась
на своем
месте и заглядывая в глаза жаловавшейся
старушке. — По моему мнению, это зависит от недостатка образования, Амалия Карловна… В Германии, вероятно, вы не встретите таких священников? Да, печальное явление, очень печальное, но, можно надеяться, русское духовенство скоро совсем избавится от него.
После чаю
старушка пригласила гостей в другую комнату и снова уселась
на свое
место.
— Нет, отпустите меня, душенька Софья Ивановна, — возразила
старушка, — у меня и сердце не
на месте…
И, когда служивый улегся в клети
на мягкой ильинской соломе, развязала она походную его котому́ и, сколько было в ней порожнего
места, столько наложила ему
на дорогу и хлеба, и пирогов, и баранины, что от обеда осталось, картошки в загнетке напекла, туда же сунула, луку зеленого, стручков гороховых первого бранья, даже каленых орехов, хоть служивому и нечем было их грызть. Наполнив съестным котому, добрая
старушка набожно перекрестилась. Все одно, что тайную милостыню
на окно бобылке положила.
Это центральное
место, к которому все другие строения поселка как будто бы чувствуют почтение: сараи, сарайчики, амбары, амбарушки, хлевки и закутки, — все это с разных сторон обступило мельницу, поворотилось к ней лицом, смотрит
на ее вращающееся колесо, как безграмотные односельчане глядят
на старушку, сотый раз повторяющую им по складам старую, тихоструйную повесть.
Уполномоченный Красного Креста сместил Новицкую с должности старшей сестры и прислал
на ее
место сестру-старушку.
Юноша послушно встал с
места и пошел вслед за
старушкой, лицо которой носило
на себе серьезное, сосредоточенное выражение.
Против огня, опрокинувшись назад
на спинку кресел, дремлет восковое лицо
старушки; очерк его, пощаженный временем, говорит еще, что она была смолоду красавица, несмотря
на темные,
местами, пятна, которые, вероятно, болезнь оставила
на нем.
Как известно, почтенная
старушка снесла барскую усадьбу и
на месте ее построила превосходный трактир с продажею крепких напитков.
Попробовала
старушка: может, денщик-черт нарочно ожерелок потуже затянул? Грех клепать. Все как следовает. Потянула: за ней идет, похрюкивает, животом пол метет. За Митрием — ни с
места! Лапы распялил, башкой мотает, будто его в прорубь водяному
на закуску тащат.