Неточные совпадения
Варвара. Вздор все. Очень нужно слушать, что она городит. Она всем так пророчит. Всю жизнь смолоду-то грешила. Спроси-ка, что об ней порасскажут! Вот умирать-то и
боится. Чего сама-то
боится, тем и других пугает. Даже все
мальчишки в городе от нее прячутся, грозит на них палкой да кричит (передразнивая): «Все гореть в огне будете!»
А вот углов — даже днем
боялся; бывало, идешь по улице, нужно повернуть за угол, и всегда казалось, что там дожидается меня что-то, не
мальчишки, которые могут избить, и вообще — не реальное, а какое-то… из сказки.
Теперь я
боюсь и рассказывать. Все это было давно; но все это и теперь для меня как мираж. Как могла бы такая женщина назначить свидание такому гнусному тогдашнему
мальчишке, каким был я? — вот что было с первого взгляда! Когда я, оставив Лизу, помчался и у меня застучало сердце, я прямо подумал, что я сошел с ума: идея о назначенном свидании показалась мне вдруг такою яркою нелепостью, что не было возможности верить. И что же, я совсем не сомневался; даже так: чем ярче казалась нелепость, тем пуще я верил.
Мальчишка в одной рубашонке пробегал мимо нее и приговаривал всё одно и то же: «ишь, не поймала!» Старушка эта, обвинявшаяся вместе с сыном в поджоге, переносила свое заключение с величайшим добродушием, сокрушаясь только о сыне, сидевшем с ней одновременно в остроге, но более всего о своем старике, который, она
боялась, совсем без нее завшивеет, так как невестка ушла, и его обмывать некому.
Я сделал многое для того, чтоб привязать их, обращался учтиво, помогал им денежно и довел только до того, что они перестали меня слушаться; они только
боялись советников, которые обращались с ними, как с
мальчишками, и стали вполпьяна приходить на службу.
Он толкует, что ему страшно на Иверскую взглянуть, проходя мимо Иверских ворот, жалуется, что на него
мальчишки пальцами показывают,
боится, что в Сибирь его сошлют; но о людях, разоренных им, — ни слова.
Нюрочка разговаривала с Васей и чувствовала, что нисколько не
боится его. Да и он в этот год вырос такой большой и не смотрел уже тем
мальчишкой, который лазал с ней по крышам.
— Я ужасно
боялась вас тогда, — болтала Нюрочка уж совсем беззаботно. — Да и вообще все
мальчишки ужасные драчуны… и все злые… да…
С Никитичем, цепляясь за полу его кафтана, из корпуса в корпус ходила маленькая Оленка, которая и выросла под домной. Одна в другие корпуса она
боялась ходить, потому что рабочие пели ей нехорошие песни, а
мальчишки, приносившие в бураках обед, колотили ее при случае.
Боясь мужа и не имея чем заплатить, она, припомнив прежнюю смелость, решилась потихоньку попросить взаймы, тут же на вечеринке, у сына нашего городского головы, прескверного
мальчишки, истаскавшегося не по летам.
Тихое беззлобное отчаяние овладело ею. Муж молчал,
боясь заразить ее своей тревогой.
Мальчишка на козлах уже больше не дергал веревочными вожжами и не чмокал на лошадь. Она шла покорным шагом, низко опустив голову.
— Ой, голубушка, Варвара Дмитриевна, вы так не говорите, — за это большие неприятности могут быть, коли узнают. Особенно, если учитель. Начальство страсть как
боится, что учителя
мальчишек бунтовать научат.
— Растаешь, что ли, глупый
мальчишка, коли с голыми плечами посидишь? — сказала Людмила жалующимся голосом. — Загоришь,
боишься. Красота и невинность с тебя слиняют.
Передонов ушел в гимназию в мрачном настроении. Вчерашние неприятности припомнились ему. Он думал о Крамаренке: как этот скверный
мальчишка решился назвать его подлецом? Значит, он не
боится Передонова. Уж не знает ли он чего-нибудь о Передонове? Знает и хочет донести.
…Снова дом его наполнился шумом: дважды в неделю сбегались
мальчишки — встрёпанные, босые и точно одержавшие радостную победу над каким-то смешным врагом; жеманно входили лукавые девицы-подростки, скромно собирались в углу двора, повизгивали там, как маленькие ласковые собачки, и желая обратить на себя внимание, и
боясь этого; являлись тенора, люди щеголеватые и весёлые, один даже с тростью в руке и перстнем на оттопыренном мизинце; бородатые и большеротые басы становились в тень к стене амбара и внушительно кашляли там.
Я закрыл книгу и поплелся спать. Я, юбиляр двадцати четырех лет, лежал в постели и, засыпая, думал о том, что мой опыт теперь громаден. Чего мне
бояться? Ничего. Я таскал горох из ушей
мальчишек, я резал, резал, резал… Рука моя мужественна, не дрожит. Я видел всякие каверзы и научился понимать такие бабьи речи, которых никто не поймет. Я в них разбираюсь, как Шерлок Холмс в таинственных документах… Сон все ближе…
— Этот
мальчишка не
боится вас, слышите, — закричал нам вслед Виктор, — презирает вас этот
мальчишка, пре-зи-рает! Слышите!
— Я не
боюсь посторонних, — отвечает Жилин по-русски. — Анфиса Ивановна видит, что я справедливо говорю. Что ж, по-твоему, я должен быть доволен этим
мальчишкой? Ты знаешь, сколько он мне стоит? Ты знаешь, мерзкий
мальчишка, сколько ты мне стоишь? Или ты думаешь, что я деньги фабрикую, что мне достаются они даром? Не реветь! Молчать! Да ты слышишь меня или нет? Хочешь, чтоб я тебя, подлеца этакого, высек?
— Ради Бога, тише, благородный рыцарь! Я сам, признаюсь вам, ненавижу их всех от души, с тех пор, как отставной наш гроссмейстер обошел меня и сделал кастеляном замка
мальчишку Штейна, своего стремянного, но, право,
боюсь, подслушают нас и вздернут нас с вами на первую осину, обновив чьи-нибудь кушаки на наших шеях, — проговорил Гримм, робко озираясь.
— Ради Бога, тише, благородный рыцарь! Я сам, признаюсь вам, ненавижу их всех от души, с тех пор, как отставной наш гроссмейстер обошел меня и сделал кастеляном замка
мальчишку Штейна, своего стремянного, но, право,
боюсь, подслушают нас и вздернут нас с вами на первую осину, обновив чьи-нибудь кушаки на наших шеях, — говорил Гримм, робко озираясь.
— Не спать уж мне теперь.
Боюсь я спать… Все
мальчишка этот… Следом бежит. У-у, черт!!