Неточные совпадения
— Это все вздор и клевета! — вспыхнул Лебезятников, который постоянно трусил напоминания об этой
истории, — и совсем это не так было! Это было другое… Вы не так слышали; сплетня! Я просто тогда защищался. Она сама первая бросилась на меня с когтями… Она мне весь бакенбард выщипала… Всякому человеку позволительно, надеюсь, защищать свою личность. К тому же я никому не позволю с собой
насилия… По принципу. Потому это уж почти деспотизм. Что ж мне было: так и стоять перед ней? Я ее только отпихнул.
— «Людей, говорит, моего класса, которые принимают эту философию
истории как истину обязательную и для них, я, говорит, считаю ду-ра-ка-ми, даже — предателями по неразумию их, потому что неоспоримый закон подлинной
истории — эксплоатация сил природы и сил человека, и чем беспощаднее
насилие — тем выше культура». Каково, а? А там — закоренелые либералы были…
Это качество скрыто глубоко в области эмоции, и оно обеспечивает человеку полную свободу, полную независимость мысли от
насилия истории, эпохи, класса.
Поэтому в
истории мира и человека могут действовать иррациональные силы, темная свобода, порождающая необходимость и
насилие.
Национальные тела образовались в
истории и определили свои границы через борьбу, и в борьбе этой был элемент
насилия.
— Конечно, мой милый. Мы говорили, отчего до сих пор факты
истории так противоречат выводу, который слишком вероятен по наблюдениям над частною жизнью и над устройством организма. Женщина играла до сих пор такую ничтожную роль в умственной жизни потому, что господство
насилия отнимало у ней и средства к развитию, и мотивы стремиться к развитию. Это объяснение достаточное. Но вот другой такой же случай. По размеру физической силы, организм женщины гораздо слабее; но ведь организм ее крепче, — да?
Неверующие гуманисты новой
истории пытались создавать общество более человечное и свободное, верующие же христиане им противодействовали, защищая и охраняя общество, основанное на
насилии и порабощении.
Толстовское учение о непротивлении, толстовское отрицание
насилий истории могло возникнуть лишь на русской духовной почве.
Она выразилась в его бунте против
истории и против всякого
насилия, в его любви к простому трудовому народу.
В
истории христианства постоянно воздавалось Божье кесарю, это совершалось всякий раз, когда в духовной жизни утверждался принцип авторитета и власти, когда совершалось принуждение и
насилие.
Провиденциальный план
истории не может быть
насилием над свободой индивидуального, а лишь ее исполнением.
Христос не совершал чудес в
истории, отверг этот дьявольский соблазн, так как в свободе человека видел смысл
истории, так как чудеса были бы
насилием и не оставили бы места для достоинства и заслуги любви к Христу.
Со стороны величайшее чудо
истории не видно, неверующему нельзя доказать, что Христос воскрес, тут нет доказательного
насилия, но тот, кто увидел это чудо, кто поверил в него, тот знает, что мертвые встанут для вечной жизни.
Имена Ньютонов, Франклинов, Галилеев, Ломоносовых будут переходить из века в век; имена Наполеонов и других концертантов потонут в болотных топях. Таков закон вещей, и никакое
насилие не может его обойти. Не обойдет его и
история.
История человечества наполнена доказательствами того, что физическое
насилие не содействует нравственному возрождению, и что греховные наклонности человека могут быть подавлены лишь любовью, что зло может быть уничтожено только добром, что не должно надеяться на силу руки, чтоб защищать себя от зла, что настоящая безопасность для людей находится в доброте, долготерпении и милосердии, что лишь кроткие наследуют землю, а поднявшие меч от меча погибнут.
Люди же, пользующиеся преимуществами, произведенными давнишними
насилиями, часто забывают и любят забывать то, как приобретены эти преимущества. А между тем стоит только вспомнить
историю, не
историю успехов разных династий властителей, а настоящую
историю,
историю угнетения малым числом людей большинства, для того чтобы увидать, что основы всех преимуществ богатых над бедными все произошли ни от чего другого, как от розог, тюрем, каторг, убийств.
И вдруг, под ловкою и потому незаметною эгидой польской женщины, этому юноше раскрывается целая
история страданий, горя, угнетений,
насилий и мук порабощенного народа.
Слишком ясно, что на Евангелии невозможно обосновать государства, хозяйства, семьи, культуры, нельзя оправдать Евангелием
насилий, которыми движется
история.
— Товарищи! Бывают моменты в
истории, когда
насилие, может быть, необходимо. Но истинный социализм может быть насажден в мире не винтовкой, не штыком, а только наукою и широким просвещением трудящихся масс!
Вся
история есть в значительной степени грех, кровопролитие и
насилие.
Полупросвещение, интеллигентское, пролетарское мышление видит в общественной жизни, с одной стороны, исключительно субъективные интересы людей и людских групп, их злую волю, их
насилие и эксплуатацию, что и составляет содержание
истории, с другой стороны, борьбу против всего этого и безграничную возможность достигнуть совершенного социального строя путем организованной и активной человеческой воли, пролетарской или интеллигентской.