Неточные совпадения
Но вот что, — странно усмехнулся он вдруг, — я тебя, конечно,
заинтересую сейчас одним чрезвычайным даже известием: если б твой
князь и сделал вчера свое предложение Анне Андреевне (чего я, подозревая о Лизе, всеми бы силами моими не допустил, entre nous soit dit [Между нами говоря (франц.)]), то Анна Андреевна наверно и во всяком случае ему тотчас бы отказала.
Но хотя и могло быть нечто достопримечательное собственно в миллионе и в получении наследства,
князя удивило и
заинтересовало и еще что-то другое; да и Рогожин сам почему-то особенно охотно взял
князя в свои собеседники, хотя в собеседничестве нуждался, казалось, более механически, чем нравственно; как-то более от рассеянности, чем от простосердечия; от тревоги, от волнения, чтобы только глядеть на кого-нибудь и о чем-нибудь языком колотить.
Генеральша была ревнива к своему происхождению. Каково же ей было, прямо и без приготовления, услышать, что этот последний в роде
князь Мышкин, о котором она уже что-то слышала, не больше как жалкий идиот и почти что нищий, и принимает подаяние на бедность. Генерал именно бил на эффект, чтобы разом
заинтересовать, отвлечь все как-нибудь в другую сторону.
В самом деле, возбуждение и ожидание было всеобщее.
Князь глубоко удивился, что такое совершенно личное дело его уже успело так сильно всех здесь
заинтересовать.
— Ну, да ведь от иезуита же, все-таки выходит, что от иезуита! — подхватил старичок, рассмеявшись при приятном воспоминании. — Вы, кажется, очень религиозны, что так редко встретишь теперь в молодом человеке, — ласково обратился он к
князю Льву Николаевичу, слушавшему раскрыв рот и всё еще пораженному; старичку видимо хотелось разузнать
князя ближе; по некоторым причинам он стал очень
интересовать его.
Изложением системы лечения Шнейдера и рассказами
князь до того
заинтересовал доктора, что тот просидел два часа; при этом курил превосходные сигары
князя, а со стороны Лебедева явилась превкусная наливка, которую принесла Вера, причем доктор, женатый и семейный человек, пустился перед Верой в особые комплименты, чем и возбудил в ней глубокое негодование.
— Он хорошо говорит, — заметила генеральша, обращаясь к дочерям и продолжая кивать головой вслед за каждым словом
князя, — я даже не ожидала. Стало быть, все пустяки и неправда; по обыкновению. Кушайте,
князь, и рассказывайте: где вы родились, где воспитывались? Я хочу все знать; вы чрезвычайно меня
интересуете.
— Но чтобы доказать вам, что в этот раз я говорил совершенно серьезно, и главное, чтобы доказать это
князю (вы,
князь, чрезвычайно меня
заинтересовали, и клянусь вам, что я не совсем еще такой пустой человек, каким непременно должен казаться, — хоть я и в самом деле пустой человек!), и… если позволите, господа, я сделаю
князю еще один последний вопрос, из собственного любопытства, им и кончим.
— Я заметил, — сказал
князь, — мне показалось, по крайней мере, что он вас слишком
интересует сегодня, Евгений Павлыч; это правда?
И с этими словами Елпидифор Мартыныч встряхнул перед глазами своих слушателей в самом деле дорогую бобровую шапку Оглоблина и вместе с тем очень хорошо заметил, что рассказом своим нисколько не
заинтересовал ни
князя, ни Елену; а потому, полагая, что, по общей слабости влюбленных, они снова желают поскорее остаться вдвоем, он не преминул тотчас же прекратить свое каляканье и уехать.
Князь, ехав в своей покойной карете, заметно был под влиянием не совсем веселых мыслей: более месяца он не видался с женою, но предстоящее свидание вовсе, кажется, не занимало и не
интересовало его; а между тем
князь женился по страсти.
Вниманию этой великосветской дамы, которая открыла мне двери своего уважаемого дома, я был обязан трем причинам: во-первых, ей почему-то нравился мой рассказ «Запечатленный ангел», незадолго перед тем напечатанный в «Русском вестнике»; во-вторых, ее
заинтересовало ожесточенное гонение, которому я ряды лет, без числа и меры, подвергался от моих добрых литературных собратий, желавших, конечно, поправить мои недоразумения и ошибки, и, в-третьих, княгине меня хорошо рекомендовал в Париже русский иезуит, очень добрый
князь Гагарин — старик, с которым мы находили удовольствие много беседовать и который составил себе обо мне не наихудшее мнение.
Ужин у
князя Василия Курагина. Влюбленные Пьер и Элен сидят рядом. «Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая, теперь время этой молодежи быть так дерзко, вызывающе-счастливой». «И что за глупость все то, что я рассказываю, как будто это меня
интересует, — думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников: — Вот это счастье!»
Какова же была радость старика, когда сегодня он получил ответ от молодого
князя, в котором тот писал ему, что случай со слепотою Лидочки настолько
заинтересовал его, что он сам приедет пользовать больную и применит к ее выздоровлению одно только что открытое лечебное средство.
Несмотря на то что Татьяна Берестова отказывалась от предложенного ей княжной Людмилой средства видеть поближе
князя Сергея Сергеевича, в душе она все-таки этого очень желала, особенно же
интересовало мнение, которое о ней выскажет
князь. Она даже решила сама подслушать его, схоронившись в кустах или чаще деревьев, смотря по месту, в котором она застанет «воркующую парочку».
Заинтересовало это меня и стал я допытываться, за что, так как, сам знаешь, остальные холопья
князя на него чуть не молятся, — ясно не говорит.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича
интересовал в это время
князя Василья; и
князь Василий понял, что Пьер понимал это.
Князь Василий вдруг пробурлил что-то и вышел. Пьеру показалось, что даже
князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен — и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «чтó ж, вы сами виноваты».
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одною волей
князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний
князя, не только не
интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
— Но вы им не хотели воспользоваться,
князь, — сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. — Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, — прибавил он, — то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, чтó может вас
интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. — Он, закрыв глаза, поклонился, и à la française, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его
интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли
интересовать его.
После этой поездки
князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не
интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо.