Неточные совпадения
Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила себе его как живого пред собой, с его кроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском пальцев и,
вспомнив то чувство, которое было между ними и которое тоже называлось
любовью, вздрогнула от отвращения.
Она
вспоминала не одну себя, но всех женщин, близких и знакомых ей; она
вспомнила о них в то единственное торжественное для них время, когда они, так же как Кити, стояли под венцом с
любовью, надеждой и страхом в сердце, отрекаясь от прошедшего и вступая в таинственное будущее.
И она с отвращением
вспомнила про то, что называла той
любовью.
«Кити! та самая Кити, в которую был влюблен Вронский, — подумала Анна, — та самая, про которую он
вспоминал с
любовью. Он жалеет, что не женился на ней. А обо мне он
вспоминает с ненавистью и жалеет, что сошелся со мной».
Войдя в маленький кабинет Кити, хорошенькую, розовенькую, с куколками vieux saxe, [старого саксонского фарфора,] комнатку, такую же молоденькую, розовенькую и веселую, какою была сама Кити еще два месяца тому назад, Долли
вспомнила, как убирали они вместе прошлого года эту комнатку, с каким весельем и
любовью.
Она тяжело дышала, не глядя на него. Она испытывала восторг. Душа ее была переполнена счастьем. Она никак не ожидала, что высказанная
любовь его произведет на нее такое сильное впечатление. Но это продолжалось только одно мгновение. Она
вспомнила Вронского. Она подняла на Левина свои светлые правдивые глаза и, увидав его отчаянное лицо, поспешно ответила...
— Может быть. Но ты
вспомни, что я сказал тебе. И еще: женщины все материальнее мужчин. Мы делаем из
любви что-то огромное, а они всегда terre-à-terre. [будничны.]
Перескажу простые речи
Отца иль дяди-старика,
Детей условленные встречи
У старых лип, у ручейка;
Несчастной ревности мученья,
Разлуку, слезы примиренья,
Поссорю вновь, и наконец
Я поведу их под венец…
Я
вспомню речи неги страстной,
Слова тоскующей
любви,
Которые в минувши дни
У ног любовницы прекрасной
Мне приходили на язык,
От коих я теперь отвык.
«Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки
любовь?
И нынче — Боже! — стынет кровь,
Как только
вспомню взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной.
Я благодарна всей душой…
Когда я стараюсь
вспомнить матушку такою, какою она была в это время, мне представляются только ее карие глаза, выражающие всегда одинаковую доброту и
любовь, родинка на шее, немного ниже того места, где вьются маленькие волосики, шитый белый воротничок, нежная сухая рука, которая так часто меня ласкала и которую я так часто целовал; но общее выражение ускользает от меня.
Мне грустно
вспомнить об этом свежем, прекрасном чувстве бескорыстной и беспредельной
любви, которое так и умерло, не излившись и не найдя сочувствия.
Он думал об ней. Он
вспомнил, как он постоянно ее мучил и терзал ее сердце;
вспомнил ее бледное, худенькое личико, но его почти и не мучили теперь эти воспоминания: он знал, какою бесконечною
любовью искупит он теперь все ее страдания.
Клим быстро
вспомнил ряд признаков, которые убедили его, что это так и есть: Лидия боится
любви, она привила свой страх Макарову и поэтому виновна в том, что заставила человека покуситься на жизнь свою.
Но Калитин и Мокеев ушли со двора. Самгин пошел в дом, ощущая противный запах и тянущий приступ тошноты. Расстояние от сарая до столовой невероятно увеличилось; раньше чем он прошел этот путь, он успел
вспомнить Митрофанова в трактире, в день похода рабочих в Кремль, к памятнику царя; крестясь мелкими крестиками, человек «здравого смысла» горячо шептал: «Я — готов, всей душой! Честное слово: обманывал из
любви и преданности».
Ночью он прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на пол, он попытался заснуть и не мог. Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче.
Вспомнив ее слова о праве людей быть жестокими в
любви, он спросил себя...
«Зачем… я любила?» — в тоске мучилась она и
вспоминала утро в парке, когда Обломов хотел бежать, а она думала тогда, что книга ее жизни закроется навсегда, если он бежит. Она так смело и легко решала вопрос
любви, жизни, так все казалось ей ясно — и все запуталось в неразрешимый узел.
Но она
вспомнила, что она слышала и читала, как
любовь приходит иногда внезапно.
Она порылась в своей опытности: там о второй
любви никакого сведения не отыскалось.
Вспомнила про авторитеты теток, старых дев, разных умниц, наконец писателей, «мыслителей о
любви», — со всех сторон слышит неумолимый приговор: «Женщина истинно любит только однажды». И Обломов так изрек свой приговор.
Вспомнила о Сонечке, как бы она отозвалась о второй
любви, но от приезжих из России слышала, что приятельница ее перешла на третью…
Он каждый день все более и более дружился с хозяйкой: о
любви и в ум ему не приходило, то есть о той
любви, которую он недавно перенес, как какую-нибудь оспу, корь или горячку, и содрогался, когда
вспоминал о ней.
Она глядела на него долго, как будто читала в складках на лбу, как в писаных строках, и сама
вспоминала каждое его слово, взгляд, мысленно пробегала всю историю своей
любви, дошла до темного вечера в саду и вдруг покраснела.
— Я
вспомнила в самом деле одну глупость и когда-нибудь расскажу вам. Я была еще девочкой. Вы увидите, что и у меня были и слезы, и трепет, и краска… et tout се que vous aimez tant! [и все, что вы так любите! (фр.)] Но расскажу с тем, чтобы вы больше о
любви, о страстях, о стонах и воплях не говорили. А теперь пойдемте к тетушкам.
— Смущение? Я смутилась? — говорила она и поглядела в зеркало. — Я не смутилась, а
вспомнила только, что мы условились не говорить о
любви. Прошу вас, cousin, — вдруг серьезно прибавила она, — помнить уговор. Не будем, пожалуйста, говорить об этом.
Это был не подвиг, а долг. Без жертв, без усилий и лишений нельзя жить на свете: «Жизнь — не сад, в котором растут только одни цветы», — поздно думал он и
вспомнил картину Рубенса «Сад
любви», где под деревьями попарно сидят изящные господа и прекрасные госпожи, а около них порхают амуры.
Полина Карповна вдова. Она все вздыхает,
вспоминая «несчастное супружество», хотя все говорят, что муж у ней был добрый, смирный человек и в ее дела никогда не вмешивался. А она называет его «тираном», говорит, что молодость ее прошла бесплодно, что она не жила
любовью и счастьем, и верит, что «час ее пробьет, что она полюбит и будет любить идеально».
Замечательно, что, записывая и припоминая теперь, я не
вспомню, чтоб он хоть раз употребил тогда в рассказе своем слово «
любовь» и то, что он был «влюблен».
О своем детстве и молодости, а в особенности о
любви к Нехлюдову, она никогда не
вспоминала.
Хотела она утешиться,
вспомнив свою первую
любовь к фабричному, Федьке Молодёнкову, но,
вспомнив эту
любовь, она
вспомнила и то, как кончилась эта
любовь.
«Ведь я любил ее, истинно любил хорошей, чистой
любовью в эту ночь, любил ее еще прежде, да еще как любил тогда, когда я в первый раз жил у тетушек и писал свое сочинение!» И он
вспомнил себя таким, каким он был тогда.
И теперь она ему нравилась, очень нравилась, но чего-то уже недоставало в ней, или что-то было лишнее, — он и сам не мог бы сказать, что именно, но что-то уже мешало ему чувствовать, как прежде. Ему не нравилась ее бледность, новое выражение, слабая улыбка, голос, а немного погодя уже не нравилось платье, кресло, в котором она сидела, не нравилось что-то в прошлом, когда он едва не женился на ней. Он
вспомнил о своей
любви, о мечтах и надеждах, которые волновали его четыре года назад, — и ему стало неловко.
С краской в лице начал
вспоминать, как много раз почти высказывал ей
любовь мою, а так как она меня не останавливала и не предупредила, то, стало быть, вывел я, надо мною смеялась.
Не очень часто
вспоминает Вера Павловна прошлое своей нынешней
любви; да, в настоящем так много жизни, что остается мало времени для воспоминаний.
— Да, Настенька, и я не меньше тебя рад: теперь не расстанемся; переезжай жить ко мне, — сказал Кирсанов, увлеченный чувством сострадательной
любви, и, сказавши, тотчас же
вспомнил: как же я сказал ей это? ведь она, вероятно, еще не догадывается о близости кризиса?
Надобно было положить этому конец. Я решился выступить прямо на сцену и написал моему отцу длинное, спокойное, искреннее письмо. Я говорил ему о моей
любви и, предвидя его ответ, прибавлял, что я вовсе его не тороплю, что я даю ему время вглядеться, мимолетное это чувство или нет, и прошу его об одном, чтоб он и Сенатор взошли в положение несчастной девушки, чтоб они
вспомнили, что они имеют на нее столько же права, сколько и сама княгиня.
Alma mater! Я так много обязан университету и так долго после курса жил его жизнию, с ним, что не могу
вспоминать о нем без
любви и уважения. В неблагодарности он меня не обвинит, по крайней мере, в отношении к университету легка благодарность, она нераздельна с
любовью, с светлым воспоминанием молодого развития… и я благословляю его из дальней чужбины!
Я остался тот же, вы это знаете; чай, долетают до вас вести с берегов Темзы. Иногда
вспоминаю вас, всегда с
любовью; у меня есть несколько писем того времени, некоторые из них мне ужасно дороги, и я люблю их перечитывать.
Ни вас, друзья мои, ни того ясного, славного времени я не дам в обиду; я об нем
вспоминаю более чем с
любовью, — чуть ли не с завистью. Мы не были похожи на изнуренных монахов Зурбарана, мы не плакали о грехах мира сего — мы только сочувствовали его страданиям и с улыбкой были готовы кой на что, не наводя тоски предвкушением своей будущей жертвы. Вечно угрюмые постники мне всегда подозрительны; если они не притворяются, у них или ум, или желудок расстроен.
Вспоминаю о нем с
любовью.
О нем также
вспоминаю с
любовью.
Любовь Андреевна. Как это? Дай-ка
вспомнить… Желтого в угол! Дуплет в середину!
И он только
вспоминал впоследствии стройный аккорд, прозвучавший на мгновение в его душе, — аккорд, в котором сплелись в одно целое все впечатления его жизни, ощущение природы и живая
любовь.
Работники, конечно, умеют ценить выгоды, доставляемые им практическими приспособлениями механической науки, но о прежней старине они
вспоминают с гордостью и
любовью. Это их эпос, и притом с очень «человечкиной душою».
И с тихими тоски слезами
Ты
вспомни первую
любовь.
Нового занимательного в политическом отношении ничего не слыхал от него. Болтаем про старину — и
вспомнили первую мою
любовь, — мы тогда с ним часто бывали вместе.
Розанов хорошо ехал и в Москву, только ему неприятно было, когда он
вспоминал, как легко относился к его роману Лобачевский. «Я вовсе не хочу, чтоб это была интрижка, я хочу, чтоб это была
любовь», — решал он настойчиво.
— Мы откроем себе фирму «Горизонт и сын». Не правда ли, Сарочка, «и сын»? И вы, надеюсь, господа, удостоите меня своими почтенными заказами? Как увидите вывеску «Горизонт и сын», то прямо и
вспомните, что вы однажды ехали в вагоне вместе с молодым человеком, который адски оглупел от
любви и от счастья.
Любовь к Мари в герое моем не то чтобы прошла совершенно, но она как-то замерла и осталась в то же время какою-то неудовлетворенною, затаенною и оскорбленною, так что ему
вспоминать об Мари было больно, грустно и досадно; он лучше хотел думать, что она умерла, и на эту тему, размечтавшись в сумерки, писал даже стихи...
Все время, как я ее знал, она, несмотря на то, что любила меня всем сердцем своим, самою светлою и ясною
любовью, почти наравне с своею умершею матерью, о которой даже не могла
вспоминать без боли, — несмотря на то, она редко была со мной наружу и, кроме этого дня, редко чувствовала потребность говорить со мной о своем прошедшем; даже, напротив, как-то сурово таилась от меня.
Я сидел, чуть-чуть озираясь и не шевелясь, медленно дышал и только по временам то молча смеялся,
вспоминая, то внутренне холодел при мысли, что я влюблен, что вот она, вот эта
любовь.
Вспомните: в раю уже не знают желаний, не знают жалости, не знают
любви, там — блаженные с оперированной фантазией (только потому и блаженные) — ангелы, рабы Божьи…
Тогда эта «
любовь» мне порядком надоела, а теперь, знаете, трогательно
вспомнить.