Неточные совпадения
— Если бы так поступал даже только один человек, а все остальные согласились распять его, то не более ли славно было бы ему
умереть в торжестве непротивляющейся любви, молясь за
врагов своих, чем жить, нося корону Цезаря, обрызганную кровью убитых?
И потому как человеку, пойманному среди бела дня в грабеже, никак нельзя уверять всех, что он замахнулся на грабимого им человека не затем, чтобы отнять у него его кошелек, и не угрожал зарезать его, так и нам, казалось бы, нельзя уже уверять себя и других, что солдаты и городовые с револьверами находятся около нас совсем не для того, чтобы оберегать нас, а для защиты от внешних
врагов, для порядка, для украшения, развлечения и парадов, и что мы и не знали того, что люди не любят
умирать от голода, не имея права вырабатывать себе пропитание из земли, на которой они живут, не любят работать под землей, в воде, в пекле, по 10—14 часов в сутки и по ночам на разных фабриках и заводах для изготовления предметов наших удовольствий.
Неточные совпадения
— Да, правда: он злой, негодный человек,
враг мой был, не любила я его! Чем же кончилось? Приехал новый губернатор, узнал все его плутни и прогнал! Он смотался, спился, своя же крепостная девка завладела им — и пикнуть не смел.
Умер — никто и не пожалел!
«И портрет этот достанется
врагу моего семейства, — подумал Владимир, — он заброшен будет в кладовую вместе с изломанными стульями или повешен в передней, предметом насмешек и замечаний его псарей, а в ее спальной, в комнате, где
умер отец, поселится его приказчик или поместится его гарем.
Он
умер, окруженный любовью нового поколения, сочувствием всей образованной России, признанием своих
врагов.
Два
врага, обезображенные голодом,
умерли, их съели какие-нибудь ракообразные животные… корабль догнивает — смоленый канат качается себе по мутным волнам в темноте, холод страшный, звери вымирают, история уже
умерла, и место расчищено для новой жизни: наша эпоха зачислится в четвертую формацию, то есть если новый мир дойдет до того, что сумеет считать до четырех.
В два года она лишилась трех старших сыновей. Один
умер блестяще, окруженный признанием
врагов, середь успехов, славы, хотя и не за свое дело сложил голову. Это был молодой генерал, убитый черкесами под Дарго. Лавры не лечат сердца матери… Другим даже не удалось хорошо погибнуть; тяжелая русская жизнь давила их, давила — пока продавила грудь.