На этом же чувстве, которое
более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
Первое основание есть бòльшее или мèньшее видимое нами отношение человека к внешнему миру,
более или менее ясное понятие о том определенном месте, которое занимает каждый человек по отношению ко всему, одновременно с ним существующему.
Неточные совпадения
Итак, не разделяя искусственно всех сливающихся точек конуса, — всех чинов армии,
или званий и положений какого бы то ни было управления,
или общего дела, от низших до высших, мы видим закон, по которому люди для совершения совокупных действий слагаются всегда между собой в таком отношении, что чем непосредственнее они участвуют в совершении действия, тем
менее они могут приказывать и тем их большее число; и чем меньше то прямое участие, которое они принимают в самом действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше; пока не дойдем таким образом, восходя от низших слоев, до одного последнего человека, принимающего наименьшее прямое участие в событии и
более всех направляющего свою деятельность на приказывание.
Весьма часто представление о большей
или меньшей свободе различно, смотря по различной точке зрения, с которой мы рассматриваем явление; но, всегда одинаково, каждое действие человека представляется нам не иначе, как известным соединением свободы и необходимости. В каждом рассматриваемом действии мы видим известную долю свободы и известную долю необходимости. И всегда, чем
более в каком бы то ни было действии мы видим свободы, тем
менее необходимости; и чем
более необходимости, тем
менее свободы.
Человек тонущий, который хватается за другого и потопляет его,
или изнуренная кормлением ребенка голодная мать, крадущая пищу,
или человек, приученный к дисциплине, который по команде в строю убивает беззащитного человека, представляются
менее виновными, т. е.
менее свободными и
более подлежащими закону необходимости, тому, кто знает те условия, в которых находились эти люди, и
более свободными тому, кто не знает, что тот человек сам тонул, что мать была голодна, солдат был в строю и т. д.
И точно так же каждый поступок человека сумасшедшего, пьяного
или сильно возбужденного представляется
менее свободным и
более необходимым тому, кто знает душевное состояние того, кто совершил поступок, и
более свободным и
менее необходимым тому, кто этого не знает.
Это есть то основание, вследствие которого действия наши и других людей представляются нам, с одной стороны, тем
более свободными и
менее подлежащими необходимости, чем
более известны нам те выведенные из наблюдения физиологические, психологические и исторические законы, которым подлежит человек, и чем вернее усмотрена нами физиологическая, психологическая
или историческая причина действия; с другой стороны, чем проще самое наблюдаемое действие и чем несложнее характером и умом тот человек, действие которого мы рассматриваем.
Положим, что прецедент этот не представлял ничего особенно твердого; положим, что в дальнейшем своем развитии он подвергался многим случайностям
более или менее жестоким; но нельзя отрицать, что, будучи однажды введен, он уже никогда не умирал совершенно, а время от времени даже довольно вразумительно напоминал о своем существовании.
Но, несмотря на то, что его любовь была известна всему городу — все
более или менее верно догадывались об его отношениях к Карениной, — большинство молодых людей завидовали ему именно в том, что было самое тяжелое в его любви, — в высоком положении Каренина и потому в выставленности этой связи для света.
Одним словом, я вывожу, что и все, не то что великие, но и чуть-чуть из колеи выходящие люди, то есть чуть-чуть даже способные сказать что-нибудь новенькое, должны, по природе своей, быть непременно преступниками, —
более или менее, разумеется.