Неточные совпадения
По временам пройдет мимо него кадык, скажет: Анемподисту Тимофеичу! тогда он отделит от туловища одну из
рук и вложит ее
в протянутую
руку кадыка.
А с устья Печоры,
в свою очередь, тоже мчится поезд, и несется на нем господин Латкин с свежею печорскою семгою и кедровой шишкой
в руках, как доказательство крайней необходимости дороги
в этот кишащий естественными богатствами край.
Но скажите тому же квартальному: друг мой! на тебя возложены важные и скучные обязанности, но для того, чтобы исполнение их не было слишком противно, дается тебе
в руки власть — и вы увидите, как он воспрянет духом и каких наделает чудес!
И Палашка ожесточеннее прежнего упирала
руки в боки, прыгала, крутилась, взвизгивала, а дедушка посматривал на ее плясательные пароксизмы и думал про себя: однако важно я ее, поганку, напугал!
Дедушка, например, слыл одним из лучших хозяев
в губернии, а между тем я положительно знаю, что он ни бельмеса не смыслил
в хозяйстве, то есть пахал и сеял там (земли, дескать, вдоволь, рабочие
руки даром — а все же хоть полтора зерна да уродится!), где нынче ни один человек со смыслом пахать и сеять не станет.
К счастию,
в это время
в гостиной раздалось довольно громогласное «шш». Я обернулся и увидел, что хозяин сидит около одного из столов и держит
в руках исписанный лист бумаги.
Но всего замечательнее то, что и вступление, и самый проект умещаются на одном листе, написанном очень разгонистою
рукой! Как мало нужно, чтоб заставить воссиять лицо добродетели!
В особенности же кратки заключения, к которым приходит автор. Вот они...
Я стал припоминать и с помощью неимоверных усилий успел составить нечто целое из уцелевших
в моем мозгу обрывков. Да, мы отправились сначала к Балабину, потом к Палкину, оттуда к Шухардину и, наконец,
в «Пекин». Но тут нить воспоминаний оборвалась. Не украли ли мы
в «Пекине» серебряную ложку? не убили ли мы на скорую
руку полового? не вели ли нас на веревочке? — вот этого-то именно я и не мог восстановить
в своей памяти.
Мы докажем миру, что все эти призраки можно рассеять совершенно просто и легко: тем же манием
руки, каким и
в прежние времена достославные наши предки рассевали и расточали всякого рода дурные призраки!
Клянусь, я не крепостник; клянусь, что еще
в молодости, предаваясь беседам о святом искусстве
в трактире"Британия", я никогда не мог без угрызения совести вспомнить, что все эти пунши, глинтвейны и лампопо, которыми мы, питомцы нашей aima mater, [матери-кормилицы.] услаждали себя, все это приготовлено
руками рабов; что сапоги мои вычищены рабом и что когда я, веселый, возвращаюсь из «Британии» домой, то и спать меня укладывает раб!..
С искаженным от ужаса лицом он вскакивал с одра своего, схватывал
в руки кочергу и начинал мешать ею
в холодной печке, а я между тем перевертывался на другой бок и продолжал себе потихоньку грезить:"Добрый я! добрый!"
— А вон того видите — вон, что рот-то разинул, — он, батюшка, перед самою эмансипацией всем мужикам вольные дал, да всех их к купцу на фабрику и закабалил. Сколько деньжищ от купца получил, да мужицкие дома продал, да скотину, а земля-то вся при нем осталась… Вот ты и смотри, что он рот разевает, а он операцию-то эту
в лучшем виде устроил! — снова нашептывает сосед с правой
руки.
— Служили они, знаете,
в Польше-с… ну, молоды-с… полечки там, паненочки… сейчас
руку и сердце-с.
Зимний вечер близится к концу;
в окнах усадьбы там и сям мелькает свет. Я незримо пробираюсь
в дом и застаю моих присных
в гостиной. Тут и сестрица Машенька, и сестрица Дашенька, и племянницы Фофочка и Лелечка. Они сидят с работой
в руках и при трепетном свете сальной свечи рассуждают, что было бы, кабы, да как бы оно сделалось, если бы…
И таким образом,
в взаимных поклепах шло время, покуда мои миллионы не очутились
в руках Прокопа.
А так как я и сам при жизни любил, чтоб мой капитал имел обращение постоянное и быстрое, тс душа моя может только радоваться, что
в руках Прокопа он не прекращает своего течения, не делается мертвым.
— Oh, monseigneur! — захлебнулся
в ответ растерявшийся француз, воздевая
руки.
Молодец-лихач ни обо что не зацепится, держит
в руках вожжи бодро и самоуверенно, и примчит к вожделенной цели так легко, что вы и не заметите.
Сапожник обязуется шить непременно сапоги, а не подобие сапогов, и, чтобы достигнуть этого, непременно должен знать, как взять
в руки шило и дратву.
Итак, если мы положим
руку на сердце, то оно скажет нам, что мы действительно истинно здравых понятий о вещах
в своем яснопостижении обладать не можем.
7. Цель учреждения Союза и его организация [* Этот параграф составляет дословную перепечатку 1-го и существует только
в первом издании «Устава», где он, очевидно, напечатан по недосмотру корректора. Во втором издании он исключен; но помещаю его как потому, что у меня
в руках было первое издание, так и потому, что напоминание о цели учреждения Союза
в конце «Устава» как нельзя более уместно. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)]
А что, ежели они… да с оружием
в руках! Страшно подумать!
Невинны! на чем основано это мнение? На том ли, что все они славословят и поют хвалу? На том ли, что все
в одно слово прорицают: тише! не расплывайтесь! не заезжайте! не раздражайте?! Прекрасно. Я первый бы согласился, что нет никакой опасности, если бы они кричали"тише!" — каждый сам по себе. Но ведь они кричат все вдруг, кричат единогласно — поймите это, ради Христа! Ведь это уж скоп! Ведь этак можно с часу на час ожидать, что они не задумаются кричать"тише!" — с оружием
в руках! Ужели же это не анархия?!
Приятелей у Крошечкина было множество, но, во-первых, все это были люди необыкновенно глубокие, а потому"как следует писать об этом предмете, братец, времени нет, а коротенько писать — не стоит
руки марать"; а во-вторых, все они проводили время по большей части
в"Британии"и потому не всегда бывали трезвы.
Центром этой группы был Неуважай-Корыто. Это был сухой и длинный человек, с длинными
руками и длинным же носом. Мне показалось, что передо мною стоит громадных размеров дятел, который долбит носом
в дерево и постепенно приходит
в деревянный экстаз от звуков собственного долбления."Да, этот человек, если примется снимать пенки, он сделает это… чисто!"думалось мне, покуда я разглядывал его.
Я только однажды
в жизни был
в подобном положении, и именно когда меня представляли одному сановнику, который мог (буде заблагорассудил бы) подать мне
руку, но которому я ни
в каком случае не имел права протягивать свою
руку.
И вдруг я почувствовал, что
рука моя так и остается на весу,
в тщетном ожидании взаимного пожатия.
Но мы отвлеклись опять, и потому постараемся сдержать себя. Не станем бродить с пером
в руках по газетному листу, как отравленные мухи, но выскажем кратко наши надежды и упования. По нашему мнению, от которого мы никогда ни на одну йоту не отступим, самые лучшие сроки для платежа налогов — это первое февраля и первое апреля. Эти же сроки наиболее подходящие и для экзекуций. И мы докажем это таким множеством фактов, которые заставят замолчать наших слишком словоохотливых противников.
— Именно, брат, мартобря. Жилы они из меня этим мартобрем вытянули. Как ни возьмешь
в руки газету — так от нее мартобрем и разит!
Менандр вытянул
руку во всю величину и повторил: Неуважай-Корыто! Я,
в свою очередь, взглянул на него: он был пьян.
— Мы вот как сделаем, — продолжал между тем искушать Прокоп, — сперва генералу честь отдадим и
в кухмистерской закусим, потом отправимся обедать к Дороту, а там уж и на Минералы
рукой подать! Каких, брат, там штучек с последними кораблями привезли! Наперед говорю: пальчики оближешь!
Прокоп потупился, и некоторое время, сложив
в раздумье
руки, обводил одним указательным пальцем около другого.
— Да, душа моя. Я решился принять. Ce n'est pas le bout du monde, j'en conviens, mais en attendant, c'est assez joli… [Это не бог весть что, согласен, но
в ожидании лучшего это недурно…] Я на тебя надеюсь! Ты будешь содействовать мне! C'est convenu! [По
рукам!] Впрочем, отсюда мы отправляемся ужинать к Донону, и, разумеется, ты с нами!
Сказав это, Нагибин пожал мне
руку и проследовал с своими спутниками
в первые ряды.
Словом сказать, вопрос за вопросом, их набралось такое множество, что когда поступил на очередь вопрос о том, насколько счастлив или несчастлив человек, который, не показывая кукиша
в кармане, может свободно излагать мнения о мероприятиях становых приставов (по моему мнению, и это явление имеет право на внимание статистики), то Прокоп всплеснул
руками и так испугался, что даже заговорил по-французски.
Третья странность: Кеттле кстати и некстати восклицал: fichtre sapristi! и ventre de biche! [черт возьми! черт побери! ко всем чертям!] Фарр выказывал явную наклонность к очищенной; Энгель не переставал тянуть пиво, а Левассер, едва явился на конгресс, как тотчас же взял
в руки кий и сделал клапштосом желтого
в среднюю лузу!..
Я пришел на конгресс первый, но едва успел углубиться
в чтение"Полицейских ведомостей", как услышал прямо у своего уха жужжание мухи. Отмахнулся
рукой один раз, отмахнулся
в другой; наконец, поднял голову… о, чудо! передо мной стоял Веретьев! Веретьев, с которым я провел столько приятных минут
в"Затишье"!
— А что же, ваше превосходительство! с легкой бы
руки! Заседание началось чтением доклада делегата от тульско-курско-ростовского клуба, по отделению нравственной статистики, о том, чтобы
в ведомость, утвержденную собиравшимся
в Гааге конгрессом, о числе и роде преступлений была прибавлена новая графа для включения
в нее так называемых"жуликов"(jouliks).
— Сознайтесь, господин Фарр, что вы согрешили немножко! — приветствовал он английского делегата с бокалом
в руках, — потому что ведь ежели Англия, благодаря инсулярному положению, имеет многие инсулярные добродетели, так ведь и инсулярных пороков у ней не мало! Жадность-то ваша к деньгам
в пословицу ведь вошла! А? так, что ли? Господа! выпьем за здоровье нашего сотоварища, почтеннейшего делегата Англии!
Тогда все бросились меня обнимать и целовать, что под конец сделалось для меня даже обременительным, потому что делегаты вздумали качать меня на
руках и чуть-чуть не уронили на пол. Тем временем наступил адмиральский час, Прокоп наскоро произнес: господа, милости просим хлеба-соли откушать! — и повел нас
в столовую, где прежде всего нашим взорам представилась севрюжина… но какая это была севрюжина!
В-третьих, он изъявил опасение, что за ним следят; что клевета и зависть преследуют его даже
в снегах России; что вот этот самый Фарр, который так искусно притворяется англичанином, есть не что иное, как агент Тьера, которому нарочно поручено гласно возбуждать вопросы о шпионах, а между тем под
рукой требовать выдачи его, Левассера.
В заключение он просил меня посмотреть по сторонам и удостовериться, нет ли поблизости полицейского.
— Ah! quant a vous — vous avez l ame sensible, je le vois, je le sens, j'en suis sur! Mais quant a monsieur votre ami — permettez moi d'en douter! [О! что касается вас — у вас чувствительная душа, я это вижу, я это чувствую, я
в этом уверен! Но что касается вашего друга — позвольте мне усомниться
в этом!] — воскликнул он, с жаром сжимая мою
руку.
Старик Кеттле встал с места и простер
руки в знак мира и любви.
Левассер первый и с удивительнейшею развязностью протянул
руку; но Фарр упирался. Тогда мы начали толкать его вперед и кончили, разумеется, тем, что враги столкнулись. Произошло примирение, начались заздравные тосты, поднялся говор, смех, — как будто никаких прискорбных столкновений и
в помине не было. Среди этой суматохи я вдруг вспомнил, что на нашем пире науки нет японцев.
— Здесь! — отозвался Левассер, отдаваясь
в руки правосудия.
Он был тоже совершенно голый, но
в руках его, вместо веника, торчала кипа корреспонденции, из которых на каждой огненными буквами были начертаны слова:"к сожалению, должно признаться…"
— Позвольте, господа, позволь, мой друг! — сказал я, мягко устраняя
рукой Прокопа, который начинал уже подпрыгивать по направлению к Кирсанову, — дело не
в пререканиях и не
в том, чтобы воскрешать прошлое.
Клянусь честью, мне сейчас же пришло на мысль, что мы
в трактире (и действительно мы были
в Hotel du Nord на Офицерской): до такой степени комната,
в которой мы очутились, всей обстановкой напоминала трактир средней
руки, до того она была переполнена всевозможными трактирными испарениями!
Говорил я или не говорил? Говорил ли я, что следует очистить бельэтаж Михайловского театра от этих дам? Говорил ли я о пользе оспопрививания? Кто ж это знает? Может быть, и действительно говорил! Все это как-то странно перемешалось
в моей голове, так что я решительно перестал различать ту грань, на которой кончается простой разговор и начинается разговор опасный. Поэтому я решился на все махнуть
рукой и сознаться.
Опять
в руки перо — и к вечеру статья готова. Рано утром на другой день она была уже у Менандра с новым запросом:"Не написать ли еще статью:"Может ли быть совмещен
в одном лице промысел огородничества с промыслом разведения козлов?"Кажется, теперь самое время!"К полудню — ответ:"Сделай милость! присылай скорее!"