Неточные совпадения
— Это правда, Кшецынский, правда, что ты
ничего не видишь! Не понимаю, братец, на что у тебя глаза! Если б мне не была известна твоя преданность… если б я своими руками не вытащил тебя
из грязи — ты понимаешь: «
из грязи»?.. право, я не знаю… Что ж, спрашивал что-нибудь городничий?
— Мы здесь рассуждаем об том, — говорит он мне, — какое нынче направление странное принимает литература — всё какие-то нарывы описывают! и так, знаете, все это подробно, что при дамах даже и читать невозможно… потому что дама — vous concevez, mon cher! [вы понимаете, мой милый! (франц.)] — это такой цветок, который
ничего, кроме тонких запахов, испускать
из себя не должен, и вдруг ему, этому нежному цветку, предлагают навозную кучу… согласитесь, что это неприятно…
"Брысь, слякоть!" — скажет ему подвальный Потапыч, а он
ничего, даже не обидится, только сядет в уголок, да и наслаждается оттуда полегоньку"Лютая бестия
из тебя выдет, Митька!" — скажет Потапыч и примется снова за свое дело.
Но Семен Иваныч
ничего не хотел слышать и, повернув Марью Петровну довольно бесцеремонно, выпроводил ее
из комнаты.
— «А
из денег:
ничего?» — «
Ничего», говорю.
Праздношатающийся (в раздумье). Чего он мне тут нагородил,
ничего и не поймешь!.. ба! мысль! (вынимает
из кармана записную книжку и пишет) мошенничество… обман… взятки… невежество… тупоумие… общее безобразие!.. что выйдет, не знаем, а подадим горячо!
Но ты ласково сдерживаешь их нетерпение; ты знаешь, что в этот день придут к тебе разговеться такие же труженики, как и ты сам, не получившие, быть может, на свою долю
ничего из «остаточков»; сердце твое в этот день для всех растворяется; ты любишь и тоскуешь только о том, что не можешь всех насытить, всех напитать во имя Христа-искупителя.
Но у меня
ничего этого нет, и я еще очень живо помню, как в годы учения приходилось мне бегать по гостиному двору и
из двух подовых пирогов, которые продаются на лотках официянтами в белых галстуках, составлять весь обед свой…
— Ищите вы! Наше дело сторона; мы люди непричастные, мы сидим да глядим только, как вы там стараетесь и как у вас
ничего из этого не выходит!
Пробовали мы его в свою компанию залучить, однако пользы не оказалось никакой; первое дело, что отец отпускал ему самую малую сумму, всего тысяч десять на серебро в год, и, следовательно, денег у него в наличности не бывало; второе дело, что хотя он заемные письма и с охотою давал, но уплаты по ним приходилось ждать до смерти отца, а это в нашем быту не расчет; третье дело, чести в нем совсем не было никакой: другой, если ткнуть ему кулаком в рожу или назвать при всех подлецом, так
из кожи вылезет, чтобы достать деньги и заплатить, а этот
ничего, только смеется.
И точно, всю эту зиму я словно в раю блаженствовал; только вечером, отработавшись, как сядешь этак перед костром, так словно Параня
из огня тоненькими струйками выходит… что ж? плюнешь, перекрестишься, и опять
ничего.
—
Ничего я об этом, ваше благородие, объяснить не могу… Это точно, что они перед тем, как
из лодки им выпрыгнуть, обратились к товарищу:"Свяжи мне, говорит, Трофимушка, руки!"А я еще в ту пору и говорю им:"Христос, мол, с вами, Аггей Федотыч, что вы над собой задумываете?"Ну, а они не послушали:"Цыц, говорит, собака!"Что ж-с, известно, их дело хозяйское: нам им перечить разве возможно!
Лет за пятнадцать до смерти принял родитель иночество от некоего старца Агафангела, приходившего к нам
из стародубских монастырей. С этих пор он
ничем уж не занимался и весь посвятил себя богу, а домом и всем хозяйством заправляла старуха мать, которую он и называл «посестрией». Помню я множество странников, посещавших наш дом: и невесть откуда приходили они! и
из Стародуба, и с Иргиза, и с Керженца, даже до Афона доходили иные; и всех-то отец принимал, всех чествовал и отпускал с милостыней.
Ну, и Андрияшка тут смеется, сосуд сатанин, словно от того ему радость сердечная, что вот благодетеля своего погубил. Бывают, сударь, экие скареды, что просто тебя из-за
ничего, без всякой, то есть, выгоды загубить готовы.
— Да чего больше сказывать-то! жила я, сударь, в этой обители еще года с два, ну, конечно, и поприобыкла малость, да и вижу, что супротивничеством
ничего не возьмешь, — покорилась тоже. Стали меня «стричься» нудить — ну, и остриглась,
из Варвары Варсонофией сделалась: не что станешь делать. В последнее время даже милостыню сбирать доверили, только не в Москву пустили, а к сибирским сторонам…
Физиономия его не представляла
ничего особенно замечательного; это была одна
из тех тусклых, преждевременно пораженных геморроем физиономий, какие довольно часто встречаются в чиновническом мире.
Выходит, что наш брат приказный как выйдет
из своей конуры, так ему словно дико и тесно везде, ровно не про него и свет стоит. Другому все равно: ветерок шумит, трава ли по полю стелется, птица ли поет, а приказному все это будто в диковину, потому как он, окроме своего присутствия да кабака,
ничего на свете не знает.
Пожалуй иной и начнет рассказывать что ни на есть, однако, кроме «таперича» да «тово»,
ничего из него по времени и не вышибешь, потому как у него и в голове
ничего другого не обретается.
Думывал я иногда будто сам про себя, что бы
из меня вышло, если б я был, примерно, богат или в чинах больших. И, однако, бьешься иной раз целую ночь думавши, а все
ничего не выдумаешь. Не лезет это в голову никакое воображение, да и все тут. Окроме нового виц-мундира да разве чаю в трактире напиться —
ничего другого не сообразишь. Иное время даже зло тебя разберет, что вот и хотенья-то никакого у тебя нет; однако как придет зло, так и уйдет, потому что и сам скорее во сне и в трудах забыться стараешься.
Ну, и точно, сыграли мы свадьбу как следует. Прекословить начальнику я не осмелился; всех приказных позвал, даже сам приехал. Только по этому случаю и угощенье нужно было такое сделать, чтоб не стыдно гостям было, — и вышло, ваше высокоблагородие, так, что не только
из двадцати-то рублей
ничего нам не осталось, а и сам еще я сделался рублей с пяток одолженным.
Неточные совпадения
Городничий.
Ничего,
ничего. Другое дело, если бы вы
из этого публичное что-нибудь сделали, но ведь это дело семейственное.
Осип. Да так; все равно, хоть и пойду,
ничего из этого не будет. Хозяин сказал, что больше не даст обедать.
Городничий. Ну что ж, скажите,
ничего не начитывали о каком-нибудь чиновнике
из Петербурга?
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, —
из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату,
ничего не расскажет!
Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро
из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня
из своей деревни в мою, то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я ни по что, привез
ничего.