Неточные совпадения
— Прекрасно-с, я согласен и с этим! — снова уступил предводитель. — Но как же тут быть?.. Вы вот можете оставаться масоном и даже открыто говорить, что вы масон, — вы
не служите!.. Но как же мне в этом случае
поступить? — заключил он, как бы в форме вопроса.
— Они хорошо и сделали, что
не заставляли меня! — произнес, гордо подняв свое лицо, Марфин. — Я действую
не из собственных неудовольствий и выгод! Меня на волос чиновники
не затрогивали, а когда бы затронули, так я и
не стал бы так
поступать, памятуя слова великой молитвы: «Остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим», но я всюду видел, слышал, как они
поступают с другими, а потому пусть уж
не посетуют!
— Правило прекрасное! — заметила Катрин и надулась; Крапчик же заметно сделался любезнее с своим гостем и стал даже подливать ему вина. Ченцов, с своей стороны, хоть и чувствовал, что Катрин сильно им недовольна, но что ж делать?
Поступить иначе он
не мог: ощутив в кармане своем подаренные дядею деньги, он
не в силах был удержаться, чтобы
не попробовать на них счастия слепой фортуны, особенно с таким золотым мешком, каков был губернский предводитель.
Он
не прямо из лавры
поступил в монашество, но лет десять профессорствовал и, только уж овдовев, постригся, а потому жизнь светскую ведал хорошо; кроме того, по характеру, был человек общительный, умный, довольно свободомыслящий для монаха и при этом еще весьма ученый, особенно по части церковной истории.
— Дурно тут
поступила не девица, а я!.. — возразил Марфин. — Я должен был знать, — продолжал он с ударением на каждом слове, — что брак мне
не приличествует ни по моим летам, ни по моим склонностям, и в слабое оправдание могу сказать лишь то, что меня
не чувственные потребности влекли к браку, а более высшие: я хотел иметь жену-масонку.
— Я никак
не вру, потому что с того и начал, что
не утверждаю, правда это или нет! — возразил тот спокойно. — И потом, как же мне прикажете
поступать? Сами вы требуете, чтобы я передал вам то, что слышал, и когда я исполнил ваше желание, — вы на меня же кидаетесь!
— Так барину
поступать нехорошо! — заорала она, распахнув дверь в горенку. — Коли я теперича согласилась с вами, так зачем же вам брать другую?.. Что же я на смех, что ли, далась? Я девушка честная, а
не какая-нибудь!
Конечно, у него был очень ценный туалет; одних шуб имелось три, из которых одна в две тысячи рублей, другая в тысячу, третья хоть и подешевле, но у нее бобровый воротник стоил пятьсот рублей. Кроме того, Катрин подарила ему много брильянтовых вещей и очень дорогой хронометр покойного Петра Григорьича. Всего этого она теперь уж и пожалела: знай Катрин, что супруг с ней так
поступит, она, конечно бы, никогда
не позволила себе быть столь щедрою с ним.
— Ваши мужественные поступки, Сусанна Николаевна, — продолжал Егор Егорыч дрожащим голосом, — и благое о лас, масонах, понятие удостоверяют меня, что
не свойственное женщинам любопытство,
не детское вещей воображение руководит вами и заставляет вас стремиться
поступить в наши сочлены, но чувства более серьезные, ценя которые, мы опешим вас принять в наше братство. Господин секретарь, внесите имя Сусанны Николаевны в список членов нашей ложи!
— Вы ошибаетесь!.. Это
не предрассудок! Тогда какое же это будет дворянское сословие, когда в него может
поступить каждый, кто получит крест, а кресты стали давать нынче за деньги… Признаюсь, я
не понимаю правительства, которое так
поступает!.. Иначе уж лучше совсем уничтожить дворянское сословие, а то где же тут будет какая-нибудь преемственность крови?.. Что же касается до вашего жертвователя, то я
не знаю, как на это взглянет дворянство, но сам я лично положу ему налево.
— Но закон может ошибиться!.. Вспомните, Егор Егорыч, как я
поступила в отношении вашего племянника, который явно хотел быть моим убийцей, потому что стрелял в меня на глазах всех; однако я прежде всего постаралась спасти его от закона и
не хотела, чтобы он был под судом: я сказала, что ссора наша семейная, Валерьян виноват только против меня, и я его прощаю… Так и вы простите нас…
Егор Егорыч ничего, конечно,
не мог объяснить ему, и когда гость от него уехал, он, сойдясь с Сусанной Николаевной и Музой Николаевной за чаем, поведал им о нечаянном отъезде молодого Углакова в Петербург и об его намерении снова
поступить на службу.
— Да он и
не узнает о том! — возразила откупщица. — Это только будет известно Теофилу Терентьичу (имя откупщика), мне и вам, и мы вас просим об одном: растолковать Аггею Никитичу, что нельзя же так
поступать, как он
поступает с Василием Ивановичем Тулузовым; согласитесь: генерал, откупщик стольких губерний, посажен им в острог, и это, по словам мужа моего, может кончиться очень дурно для Аггея Никитича.
— Нет, тот
не такой! — возразил поспешно ополченец. — Хоть и немец, но добрейшей души человек; с больного, про которого только знает, что очень беден, никогда за лекарство ничего
не берет… Или теперь этот поступок его с женою?.. Поди-ка, кто нынче так
поступит?
Из этого союза
не изгоняются те, которые веруют иначе, но только те, которые хотят
не того и
поступают не так; этот-то союз союзов и есть франкмасонство!
— Я
не знаю, как мне тут
поступить? — спросил его аптекарский помощник.
Будь пани Вибель несколько поумней и похитрей, ей стоило только прекратить этот разговор и признаться Аггею Никитичу, что она действительно дурно
поступила, то, может быть, все бы кончилось благополучно; но, во-первых, она нисколько
не считала себя дурно поступившею, а, напротив, в намеках и колкостях Аггея Никитича видела совершенно несправедливое оскорбление ее; сверх того, по темпераменту своему она была очень вспыльчива, так что, когда Аггей Никитич произнес фразу, что пани Вибель упивалась болтовней камер-юнкера, она встала с кресла и с тем гордым видом польки, каковой обнаружила при первом знакомстве своем с откупщицей, произнесла...
Аггей Никитич, исполнившись надежды, что для него
не все еще погибло, немедля же по уходе аптекаря написал письма к Егору Егорычу и Сверстову, сущность которых состояла в том, что он передавал им о своем намерении
поступить в миссионеры аки бы для распространения православия, но в самом деле для внушения иноверцам масонства.
— Ах, это вовсе
не о состоянии завещание, а скорей посмертное наставление Сусанне, как она должна будет
поступать перед богом, перед ближним и перед самой собою!
Неточные совпадения
Не по поступкам
поступает.
Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей,
не виноват ни душою, ни телом.
Не извольте гневаться! Извольте
поступать так, как вашей милости угодно! У меня, право, в голове теперь… я и сам
не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда
не бывал.
Анна Андреевна. Ну, скажите, пожалуйста: ну,
не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку
не доберусь.
Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною
поступили!
Бригадир понял, что дело зашло слишком далеко и что ему ничего другого
не остается, как спрятаться в архив. Так он и
поступил. Аленка тоже бросилась за ним, но случаю угодно было, чтоб дверь архива захлопнулась в ту самую минуту, когда бригадир переступил порог ее. Замок щелкнул, и Аленка осталась снаружи с простертыми врозь руками. В таком положении застала ее толпа; застала бледную, трепещущую всем телом, почти безумную.
Он
не верит и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я
не брошу сына,
не могу бросить сына, что без сына
не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я
поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я
не в силах буду сделать этого».