Неточные совпадения
Епишкин. Оно точно, что я оплошал: он маленько развалился, а мне невдомек
было;
так ваша ж команда на дрова себе растаскала.
Фетинья. Нет, ты не говори. Бывают случаи. Другая девушка и с деньгами, да порок какой-нибудь в себе имеет: либо косит очень, один глаз на нас, другой в Арзамас, либо вовсе крива; а то бывает, что разумом недостаточна, дурой не зовешь, а и к умным не причтешь,
так, полудурье; ну, вот и ищут женихов-то проще, чтоб невзыскательный
был. А бедному человеку поправка.
А потом и совсем, говорит, дома стряпать перестали, купим что-нибудь в лавочке и
поедим, а когда и
так просидим.
Много-то
было,
так не берегли: я шампанское
пил.
Крутицкий. А других, а других? За что ж меня одного? Все брали, торговля
была, не суд, а торговля. Кто меньше, кто больше, а все-таки брали. Бывало, товарищи мне говорят: «ты много берешь». А вы, говорю, мало берете, ну, значит, вы дешевле меня свою совесть продаете. Хе-хе-хе!
Мигачева. У матери
такое расстройство насчет забора, а он песни
поет. Погоди ж ты!
Баклушин (возвращаясь). Одна, никто ее не провожает, ни человек, ни девушка! Без перчаток, в
таком платье! Странно! тут что-нибудь да кроется. Но во всяком случае я очень рад, что опять нашел ее; мне без нее не шутя
было скучно. (Епишкину). Послушайте, почтеннейший!
Епишкин. Ну, да хоть уж плохенький, да только бы с рук скорей. Это вы только сами себе цену-то высоку ставите, да еще женихов разбираете; а по-нашему,
так вы и хлеба-то не стоите. Коли
есть избранники,
так и слава богу, отдавай без разбору! Уж что за товар, коли придачи нужно давать, чтоб взяли только.
Елеся. Вот
так раз! Что-то мне теперь
будет за это? Чего-то мне ожидать?
Быть бычку на веревочке!
Анна. Что делать-то, Настя! Хорошо, что и
такой есть. Как обойдешься без платка!
Анна. Она, благородная девушка, за деньги-то
такой стыд принимать
будет, а мы у нее их отнимем.
Крутицкий. Отступись, говорю! Что тебе до чужих денег! Иль ограбить меня хочешь! Меня и
так ограбили. (Анне). Обманули меня! Чаю захотели!
Есть у вас липовый цвет и изюмцу
есть немножко, я у бакалейной лавки подобрал. Он чистый, я его перемыл. А то чай! чего он стоит! Вот я посмотрю, сколько вы завтра принесете. Я сам с вами пойду.
Мигачева. Ах,
так и случай с вами
был!
Верите ли, двадцать пять лет я за ним замужем, а как прежде в его кабинет не смела войти и не
была там ни разу,
так и теперь в его каморку глазом заглянуть не смею.
Фетинья. Не твою, а мою. Узнает Истукарий Лупыч, кого причесывать-то
будут? Не тебя, а меня.
Так уж вот что! Вы мне не противны, а сам-то, пожалуй, тоже не прочь. Он об своей дочери невысокого мнения, а
так надо сказать, что и за человека ее не считает,
так много спорить не
будет. Конечно, Елеся против нашего звания и приданого жених низменный; да, видно, уж судьба. Вели ты сыну одеться почище, да приходите к нам, не мешкая. Какое-нибудь решение нам выдет: либо мне
быть битой, либо нам свадьбу пировать…
Мигачева. Чему быть-то,
так уж, видно…
Анна. Да что за беда
такая! Дядя и свидетельство достал и приказал ей идти, потому что кормить лишнего человека нам нечем, — мы сами часто не евши-с сидим. Вот и все. Она не смела не идти.
Настя. Ах, этот чай! Вся и беда-то от него. Послушайте! Вы писали, что придете ко мне, а у меня решительно ничего не
было, нечего и заложить; а мне хотелось вас чаем
напоить, вот я и пошла. Я не знала, что это
так дурно.
Баклушин. Непременно занесу, непременно. Ох, этот ростовщик проклятый, опутал он меня по рукам и по ногам. А я, знаете ли что, я все-таки подумаю; может
быть, ведь…
Анна. Ну, да, как же!
Будет он думать, нужно ему очень! А коли и
будет,
так ничего не выдумает. Ему бы только болтать о пустяках, вот его дело. Много таких-то по Москве бегает, да не очень-то они нам нужны. Мы иной день не
евши сидим, а он придет с разговорами только оскомину набивать. И не надо его, и бог с ним.
Анна. Нет, плохо знаешь! Все еще ты ребячишься. А ребячиться тебе уж не то что стыдно, а как-то зазорно глядеть-то на тебя. Богатая девушка прыгает,
так ничего, весело; а бедная скачет, как коза,
так уж очень обидно на нее. Что
было, то прошло, того не воротишь; а впереди для тебя — нечего мне скрывать-то — и сама ты видишь, ничего хорошего нет. Жить с нами в нищете, в холоде, в голоде тебе нельзя. И остается тебе…
Анна. Думай, Настенька! Времени остается нам немного; купец придет скоро, — надо
будет ему сказать что-нибудь. Да ты не забудь и того, что завтра нам опять идти сбирать; а если ты не пойдешь,
так дядя тебя прогонит из дому.
Петрович. Наблюдает. У него, говорят, и дверь-то внутри железная, двумя замками запирается. Только нет
таких замков, Елеся, которых бы отпереть нельзя
было. Ключ не подойдет,
так разрыв-трава
есть на то.
Петрович. Ну, друг, у воров этого расчета нет. Вор ворует, где ему ловчее, а конечно, и того не забывает, что у процентщика сразу много зацепить можно. Про Михея, должно
быть, наши мастера еще не знают, а прослышат,
так не миновать и ему. Да уж, кажется, своими бы руками помог,
так я на него зол.
Петрович.
Есть тому причина. Еще когда он служил,
так попался я по одному казусному делу, по прикосновенности. Человек я тогда
был состоятельный, дела вел большие, конкурсами занимался. Не Петровичем меня звали-то, а Иваном Петровичем Самохваловым.
Крутицкий. Хорошая компания, хорошая. Все вы хорошие люди. А я вот нынче, Елеся, гривенничек
было потерял. Как испугался! Потерять всего хуже; украдут, все-таки не сам виноват, все легче.
Фетинья. Нет! Вы
будете красить, а я умывайся. Тебе хочется, чтобы знаку-то не
было. Нет! Не хочу, не хочу. По всей Москве
так пойду, пусть люди смотрят.
Анна. Он теперь, того гляди, придет, коль не обманет. Помни все, что я тебе говорила.
Так прямо ему и режь. Об чем ты, дурочка, плачешь? Ведь уж все равно, долго он ходить к тебе не станет, скорехонько ему надоест, сам он тебя бросит. Тогда хуже заплачешь, да еще слава дурная пойдет. А тебе славу свою надо беречь, у тебя только ведь и богатства-то. Вон он, кажется, идет. Смотри же,
будь поумнее! Богатым девушкам можно
быть глупыми, а бедной девушке ума терять нельзя, а то пропадешь. (Уходит).
Разновесов. Так-с, правду изволите говорить. А от нас уж разговору не
будет, потому мы тоже опасность имеем от супруги,
так как наша супруга, при всей их бестолковости, очень горячий характер имеют-с.
Разновесов (поднимая Анну). Что вы, помилуйте! Нешто мы не понимаем? Тоже чувствы имеем.
Будьте без сумления.
Так уж завтрешнего числа пусть и перебираются, куда я сказал. На углу большой трущобы и малого захолустья. Изволите знать?
Чтоб
была мне, говорю, собачка, маленькая, лохматенькая, хвостиком вот
так!» — «Предоставим, Елисей Иваныч».
Елеся. Ну,
так уж гляди,
есть кто-нибудь.
Крутицкий. Да зачем болтать, зачем болтать? Ну, услышат, что у меня деньги, ну, убьют меня, ну, туда мне и дорога, я уж старик. А тебе-то нехорошо; ты молодой человек, а все болтаешь.
Так вот болтуном и прозовут, и нехорошо. Все и
будут: болтун да болтун! Ну, что? Ну, что?
Крутицкий. А ты бога все-таки помни! Коли
есть что на душе, ты лучше скажи, повинись.
Мигачева. Ох, должно
быть, по наговору, по чьему-нибудь наговору. От злобы людской, от соседей все больше люди погибают.
Есть же
такие соседи злодеи, ненавистники.
Мигачева. Есть-таки разница.
Епишкин. Ты слушай, что тебе говорят-то. Я по два раза приказывать не мастер. Стало
быть, надо тебе бежать закуску готовить. А что ты их видеть не можешь, это мы поправим; уж я,
так и
быть, трудов своих не пожалею, похлопочу около тебя, ты у меня на них, хоть исподлобья, а все-таки взглянешь.
Анна. Нельзя, мой друг, нельзя; эти люди любят, чтоб их уважали, чтоб каждое приказание их исполняли в точности. Они гордые, — бедных людей ни за что не считают. Не исполни-ко его приказание-то,
так он разгневается, что беда, а на первых-то порах это нехорошо. Как мне быть-то с тобой! Проводила б я тебя, да Михея Михеича дома нет. Не знаю, куда он делся! Не пойти ли тебе одной?
Я думала, что если
будет землетрясение или пожар большой,
так я спасусь как-нибудь.
Настя. Ну,
так что же! Я долго, долго
буду думать о вас, вспоминать вас, а видеть вас не хочу.
Баклушин. В том-то и дело, что это не кончилось и конца этому не
будет. Через месяц, разумеется, Баклушин ста рублей не отдал, и через два не отдал, и через год, и
так далее, а платил только проценты, да и то неаккуратно. Вексель этот, как водится, переписывался, и вышло…
Баклушин. Что за сто рублей переплатил Баклушин в три года процентов рублей триста да состоит должен теперь этому линючему ростовщику тысяч семь. А
так как Баклушину заплатить нечем, то и
будет этот долг в той же пропорции увеличиваться до бесконечности.
Анна. Да, горе; и с ним
было горе, и умер — горе. До нас ли ему
было, прости ему господи, коли он души своей не пожалел! За деньги, за проклятые деньги… Ведь всем умереть; да зачем же
так!..
Анна. Тяжелы мне эти деньги, душа моя; меня теперь никакое богатство не обрадует. Отвыкла я с ним и жить-то по-людски, убил и похоронил он меня заживо. Десять лет я сыта не
была,
так теперь за один день не поправишь. Бог с ними и с деньгами! Мы с тобой их разделим. А греха-то, греха-то что! Я
было погубила тебя совсем. С голоду да с холоду обезумела я, а ведь добра тебе желала. Меня-то б удавить надо за тебя. Нет ума у голодного, нет!