Неточные совпадения
Это была особа старенькая, маленькая, желтенькая, вострорылая, сморщенная, с характером самым неуживчивым
и до того несносным, что, несмотря на свои золотые руки, она не находила себе места нигде
и попала в слуги бездомовного Ахиллы, которому она могла сколько ей угодно трещать
и чекотать, ибо он не замечал ни этого треска, ни чекота
и самое крайнее раздражение своей старой служанки в решительные минуты прекращал
только громовым: «Эсперанса, провались!» После таких слов Эсперанса обыкновенно исчезала, ибо
знала, что иначе Ахилла схватит ее на руки, посадит на крышу своей хаты
и оставит там, не снимая, от зари до зари.
«Я, говорю, я, если бы
только не видел отца Савелиевой прямоты, потому как
знаю, что он прямо алтарю предстоит
и жертва его прямо идет, как жертва Авелева, то я
только Каином быть не хочу, а то бы я его…» Это, понимаете, на отца Савелия-то!
Не
знаю, что заключалося умного
и красноречивого в простых словах сих, сказанных мною совершенно ех promptu, [Вдруг (лат.).] но могу сказать, что богомольцы мои нечто из сего вняли,
и на мою руку, когда я ее подавал при отпуске, пала не одна слеза. Но это не все: важнейшее для меня
только наступало.
— То есть как тебе сказать украдены? Я не
знаю, украдены они или нет, а
только я их принес домой
и все как надо высыпал на дворе в тележку, чтобы схоронить, а теперь утром глянул: их опять нет,
и всего вот этот один хвостик остался.
«Не
знаю, насколько правды, что было такое происшествие, но
только после там тоже
и про вас говорка была», — сообщил мне Данило.
— Я его, признаюсь вам, я его наговорной водой всякий день пою. Он, конечно, этого не
знает и не замечает, но я пою,
только не помогает, — да
и грех. А отец Савелий говорит одно: что стоило бы мне его куда-то в Ташкент сослать. «Отчего же, говорю, еще не попробовать лаской?» — «А потому, говорит, что из него лаской ничего не будет, у него, — он находит, — будто совсем природы чувств нет». А мне если
и так, мне, детки мои, его все-таки жалко… —
И просвирня снова исчезла.
— Нет; где ему быть вкусным, а
только разве для здоровья оно, говорят, самое лучшее, да
и то не
знаю; вот Варнаша всегда это кушанье кушает, а посмотрите какой он: точно пустой.
— Это всего было чрез год как они меня у прежних господ купили. Я прожил этот годок в ужасной грусти, потому что был оторван,
знаете, от крови родной
и от фамилии. Разумеется, виду этого, что грущу, я не подавал, чтобы как помещице о том не донесли или бы сами они не заметили; но
только все это было втуне, потому что покойница все это провидели. Стали приближаться мои именины они
и изволят говорить...
— Чего же, сударь, бежать? Не могу сказать, чтобы совсем ни капли не испугался, но не бегал. А его величество тем часом все подходят, подходят; уже я слышу да же, как сапожки на них рип-рип-рип; вижу уж
и лик у них этакий тихий, взрак ласковый, да уж,
знаете, на отчаянность уж
и думаю
и не думаю, зачем я пред ними на самом на виду явлюсь?
Только государь вдруг этак головку повернули
и, вижу, изволили вскинуть на меня свои очи
и на мне их
и остановили.
— Да;
только люди-то эти дрянные,
и пошло черт
знает что.
— Да, я уж написал, как мне представилось все здешнее общество,
и, простите, упомянул о вас
и о вашей дочери… Так,
знаете, немножко, вскользь… Вот если бы можно было взять назад мое письмо, которое я
только что подал…
— Но
только знайте, отче Захарие, что это не казак едет, а это дьякон Ахилла,
и что сердце мое за его обиду стерпеть не может, а разума в голове, как помочь, нет.
Дама эта скучала уединением
и не отказала сделать честь балу почтмейстерши. Ехидная почтмейстерша торжествовала: она более не сомневалась, что поразит уездную
знать своею неожиданною инициативой в пользу старика Туберозова — инициативой, к которой все другие, спохватясь, поневоле примкнут
только в качестве хора, в роли людей значения второстепенного.
— Помилуйте, это ведь я не для того, а
только чтобы доказать, что я не трус
и знаю, что прочитать.
— Он, наш народ, добрый, батушка,
и даже очень добрый, но
только он пока еще не
знает, как ему за что взяться, — отвечал карлик.
— Да я, батушка, что же, я в ту пору стал очень в форточке-то зябнуть
и, чтобы поскорее отделаться, говорю: «
Знаю я, сударь, еще одну кличку, да
только сказать вам ее опасаюсь».
Через месяц Ахилла писал из Москвы, сколь она ему понравилась, но что народ здесь прелукавый,
и особенно певчие, которые два раза звали его пить вместе лампопό, но что он, «
зная из практики, что такое обозначает сие лампопό, такой их певческой наглости
только довольно подивился».
И Ахилла рассказывал. Бог
знает чтό он рассказывал: это все выходило пестро, громадно
и нескладно, но всего более в его рассказах удивляло отца Савелия то, что Ахилла кстати
и некстати немилосердно уснащал свою речь самыми странными словами, каких он до поездки в Петербург не
только не употреблял, но, вероятно,
и не
знал!
— То есть я не отрицаю, — отвечал Ахилла, — а я
только говорю, что, восходя от хвакта в рассуждении, как блоха из опилок, так
и вселенная могла сама собой явиться. У них бог, говорят, «кислород»… А я, прах его
знает, что он есть кислород!
И вот видите: как вы опять заговорили в разные стороны, то я уже опять ничего не понимаю.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так
и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально,
и почему ж сторожу
и не завесть его?
только,
знаете, в таком месте неприлично… Я
и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Аммос Федорович. А черт его
знает, что оно значит! Еще хорошо, если
только мошенник, а может быть,
и того еще хуже.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне
только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не
узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Хлестаков. Черт его
знает, что такое,
только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят!
И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя;
и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет
и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
Только бы мне
узнать, что он такое
и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается
и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)