Неточные совпадения
Православные, идущие мимо этой бесовской потехи, плюньте и перекреститесь! Но мы, грешные, войдем
на двор к Волынскому, продеремся сквозь толпу и узнаем в самом
доме причину такого разгульного смешения языков.
И в самом деле эта встреча могла бы повести цыган к заплечному мастеру. Молча шли они далее. Но скоро показался трехъярусный
дом с корабликом
на каждых воротах по сторонам, а за ним Зимний дворец. При виде этих палат язык старика вновь развязался.
Дом переменил хозяина, и все в нем и вокруг его изменилось: бывало, походил он
на кордегардию, и его все-таки величали дворцом; Бирон силится сделать его дворцом — и он смотрит кордегардией.
Когда же
на ночь камердинер герцога выносил из спальни его платье, нечто вставало с своего стула, жало руку камердинеру, и осторожно, неся всю тяжесть своего огромного туловища в груди своей, чтобы не сделать им шуму по паркету, выползало или выкатывалось из
дому, и нередко еще
на улице тосковало от сомнения, заснула ли его светлость и не потребовала бы к себе, чтобы над ним пошутить.
С малолетства лишившись отца и матери,
на пепелище
дома, разграбленного и сожженного янычарами, Мариорица досталась в удел хотинскому паше.
Когда же Волынской хотел доискаться, кто бы мог быть шпионом Липмана в его собственном
доме, он, казалось, блуждал, как странник в диком бору, где боится
на каждом шагу наступить
на ядовитого гада.
О стульях, бессудной помощи палача, кошках, разделках
на конюшне, столь обыкновенных в его время, не было помину в
доме.
Сам Артемий Петрович хотя славился волокитством, но в ограде
дома целомудрие так уважалось, что раз подслеповатый маршалок,увидев издали девушку
на коленах мужчины, поднял весь
дом, как будто
на пожар; к счастью, объяснилось, что отец ласкал свою дочь.
Тогда Петров город переводился с острова этого имени большою частью
на Адмиралтейскую сторону, и потому прешпектива застраивалась нарочитыми
домами.
Где теперь и Аничкова слобода, и гордый комедиантский
дом, и домики, чопорно выходившие
на большую прешпективу, чтобы похвастаться своими черепичными кровлями, как набеленные и разрумяненные купчихи выходят в праздничный день к своим воротам,
на людей посмотреть, а более себя показать?
Бросают товар, деньги, запирают лавки, запираются в них, толкают друг друга, бегут опрометью, задыхаясь, кто куда попал, в свой, чужой
дом, сквозь подворотни, ворота
на запор, в погреб,
на чердак, бросаются в свои экипажи, садятся, не торгуясь,
на извозчиков; лошади летят, как будто в сражении, предчувствуя вместе с людьми опасность.
Рассказывали также об игрище, которое готовили в Питере, о диковинных людях, похожих
на зверей, привезенных туда, о слонах, верблюдах, ослах и прочих разнородных животных,
на которых будут возиться эти люди по городу, и даже о ледяном
доме, о котором молва успела уже прокрасться в одни сутки из дворца в хижины.
У кого, кроме крестьянина, нет переднего и заднего крыльца! Эти два входа и выхода всего живущего, следственно, мыслящего и чувствующего, в ином
доме могли бы доставить новому Фонвизину материала
на целую остроумную книгу. Не думаю, чтобы лестницы, особенно задняя, где-нибудь представили столько занимательных сцен, как у нас
на Руси. Но об этом когда-нибудь после. Ограничусь изображением того, что в данное нами время стеклось у герцога курляндского с обоих крылец.
Сначала лениво ползла она с истопниками, конюхами и полотерами по задним дворам, по коридорам и передним; но лишь раздалось слово: «Проснулся!» — все в
доме вытянулось в струну; шаги, движения, слова, взоры, дыхание выровнялись и пошли в меру; бесчисленные проводники от великого двигателя — Бирон — навели в несколько минут весь Петербург
на этот лад.
Огромные переходы вели к
дому; в них и
на лестнице расставлены были по местам, в виду один от другого, часовые из гвардии герцогской.
— Господин Эйхлер! — закричал обер-гофкомиссар, отворив дверь в ближнюю комнату
на заднюю половину
дома, — его светлость желает вас видеть…
Кабинет-министр, рассерженный неудачею своего послания к Мариорице и хлопотами по устроению праздника и ледяного
дома, всходил
на лестницу Летнего дворца. Ему навстречу Эйхлер. Вероятно, обрадованный возвышением своим, он шел, считая звезды
на потолке сеней, и в своем созерцании толкнул Артемия Петровича.
И когда солнце развернуло свои лучи
на этом ледяном
доме, он казался высеченным из одного куска сапфира, убранного фигурами из опала.
«Самый чистый лед, наподобие больших квадратных плит, разрубали, архитектурными украшениями убирали, циркулем и линейкою размеривали, рычагами одну ледяную плиту
на другую клали и каждый ряд водой поливали, которая тотчас замерзала и вместо крепкого цемента служила. Таким образом чрез краткое время построен был
дом, который был длиною в восемь сажен, шириною в две сажени с половиною, а вышиною вместе с кровлею в три сажени.
Когда
на оный
дом изблизи смотрели, то с удивлением видна была вверху
на кровле четвероугольными столбами и точеными статуями украшенная галерея, а над входом преизрядный фронтишпиц, в разных местах статуями украшенный.
По правую сторону
дома изображен был слон в надлежащей его величине,
на котором сидел персианин с чеканом в руке, а подле его два персианина в обыкновенной человеческой величине стояли.
Третие,
на левой стороне
дома, по обыкновению северных стран, изо льду построена была баня, которая, казалось, будто бы из простых бревен сделана была, и которую несколько раз топили, и действительно в ней парились.
Назначен был государынею день для осмотра ледяного
дома; ей приятно было видеть, как исполнили ее мысль, и — вместе забыться, хотя
на несколько минут, от душевной и телесной болезней, ее осаждавших. А чтобы очарование зрелища было сильнее, положено было смотреть
дом ночью, при освещении.
Выступив из мрака ночи с своими огнями, ледяной
дом сиял металлическим блеском и далеко бросал от себя свет
на Луговую линию, очертивши им пестрый полукруг лиц и ног; площадь казалась вымощенною верхушками голов. Нередко усиленный крик ледяного слона, или огненный фонтан, бивший из хобота его, или новая смешная фигура
на окнах заставляли зрителей вторгаться за черту, заказанную слободскими десятскими и сотскими. Русские остроты сыпались часто под русскою палкою.
Из ледяного
дома выступило несколько придворных
на крыльцо и впереди всех Волынской.
Она изволила милостиво расспрашивать его об устройстве
дома и смеялась очень карикатурным изображениям, часто переменявшимся
на окнах.
Государыня обошла весь
дом, во всех отделениях останавливалась и изволила рассматривать каждую вещь с большим вниманием (но не спрашивала уже о ледяной статуе, как будто боялась через нее нового оскорбления)… За все благодарила Артемия Петровича в самых лестных выражениях и не только
на нем, но и
на друзьях его старалась показать свое отличное к нему благоволение. Партия Волынского торжествовала.
Когда императрица вышла из
дому, густой туман налег
на землю, так что за несколько шагов нельзя было ничего видеть.
Вы, кажись, в
дому его превосходительства выросли, повивали его, нянчили,
на свадьбе его мед кушали, у барыни при постели и в чести были…
Но лишь только она к
дому Волынского, сердце упало у ней в груди. Вот она входит
на лестницу, медленно, тяжело, как будто тащит за собою жернов. Докладывают об ней кабинет-министру — велят ей подождать… Она слышит, что посылают слугу в Гостиный двор; она видит, что слуга этот возвратился. Зовут ее в кабинет.
Тут украла я Мариорицу, уговорившись наперед с нею — она уж была девочка лет десяти и смышлена, как взрослая, — нам помогала и хозяйка
дома, где квартировал янычар; я заплатила ей все, что имела
на себе.
И потому Иван с мужеством и терпением геройским и честностью немецкою нес весь
дом на себе, как черепаха свою тяжелую, но неразлучную оболочку, с которою расстается только вместе с жизнью.
Из окрошки вестей, которыми обдали Ивана, мог он только разобрать, что обезьяна герцога курляндского, вероятно сорвавшись с цепочки, пробралась в сад его превосходительства, завязла было в сугробе, но, услыхав погоню дворовых собак, проворно влезла
на стену соседнего
дома и виснет теперь
на ней, как кошка.
Датчанка хорошо поняла волю его и вытянулась, как выезженная верховая лошадь; карла скок
на нее, схватился одной рукой за шею, как за гриву, а другой бросил кусок мяса за ворота; собака туда ж, схватила кусок и, взметая пылью снег из-под ног, лётом помчала своего седока прямо к Летнему дворцу, который был не далее ста сажен от
дома Щурхова.
Какое-нибудь несчастие задержало ее
дома или переняло
на пути!..
На другой день после этого происшествия сидел Волынской
дома в своем кабинете, озабоченный участью своих друзей, преданных суду, и ломая себе голову, как бы скорее распилить цепи
на них и России. Поверенный камень,
на углу Летнего сада, отвечал ему: скоро, очень скоро, ныне, завтра,
на днях, или никогда!
Видите ли? становится
на площади между Зимним дворцом и ледяным
домом карета золотая, десятистекольная, запряженная восмью неаполитанскими лошадьми.
Нога ее не будет уж
на пороге мужнина
дома.
Написано письмо к Артемию Петровичу: в нем объясняли, что, обманутая, осмеянная, не может она уж явиться к нему в
дом. Отказ от дворца, верные слухи, что государыня желает их развода для того, чтобы женить его
на своей любимице, собственное письмо его к княжне — чего более? каких еще свидетельств?
Любовники остановились у дверей ледяного
дома. Чудное это здание, уж заброшенное, кое-где распадалось; стража не охраняла его; двери сломанные лежали грудою. Ветер, проникая в разбитые окна, нашептывал какую-то волшебную таинственность. Будто духи овладели этим ледяным дворцом. Два ряда елей с ветвями, густо опушенными инеем, казались рыцарями в панцирях матового серебра, с пышным страусовым панашом
на головах.