Неточные совпадения
Показаться дома в мундире
с золотыми галунами и в кепи, надетом набекрень, отдавать на улице честь офицерам и видеть, как они в ответ, точно знакомому, будут прикладывать
руку к козырьку, вызвать удивленно-почтительные взгляды сестер и младшего брата — все эти удовольствия казались такими заманчивыми, что предвкушение их даже несколько стушевывало, оттирало на задний план предстоящее свидание
с матерью.
Это предложение сделал Грузов, вошедший в класс
с небольшим ящичком в
руках. Все сразу затихли и повернули к нему головы. Грузов вертел ящик перед глазами сидевших в первом ряду и продолжал кричать тоном аукциониста...
— Он широким жестом развел
руки и
с негодованием затряс бородой.
И так как он был совсем еще неопытен в разбирании погонов и петличек, то
с одинаковым удовольствием отдавал честь и фельдфебелям и акцизным чиновникам, а один раз даже козырнул казачьему денщику, несшему судки
с офицерским обедом, на что денщик тотчас же ответил без малейшего знака смущения, но чрезвычайно вежливо, переложив судки из правой
руки в левую.
Повергнутый сильным толчком на землю, Буланин почувствовал, как чье-то колено
с силою уперлось в его шею. Он пробовал освободиться, но то же самое колено втиснуло его рот и нос в чей-то мягкий живот, в то время как на его спине барахтались еще десятки
рук и ног. Недостаток воздуха вдруг придал Буланину припадочную силу. Ударив кулаком в лицо одного соседа и схватившись за волосы другого, он рванулся и выскочил из кучи.
И как это ни покажется странным, но «свой собственный» мальчишеский мирок был настолько прочнее и устойчивее педагогических ухищрений, что всегда брал над ними перевес. Это уже из одного того было видно, что если и поступал в число воспитателей свежий, сильный человек
с самыми искренними и гуманными намерениями, то спустя два года (если только он сам не уходил раньше) он опускался и махал
рукой на прежние бредни.
Прежде всего отчаянные выделялись от товарищей наружностью и костюмом. Панталоны и пиджак у них всегда бывали разорваны в лохмотья, сапоги
с рыжими задниками, нечищенные пуговицы позеленели от грязи… Чесать волосы и мыть
руки считалось между отчаянными лишней, пожалуй даже вредной, роскошью, «бабством», как они говорили… Кроме того, так как отчаянный принадлежал в то же время к страстным игрокам, то правый рукав пиджака у него был постоянно заворочен, а в карманах всегда бренчали десятки пуговиц и перьев.
Тогда Мячков размахивался и изо всех сил ударял наивного хвастуна, но не в грудь, а под ложечку, как раз туда, где кончается грудная клетка и где у детей такое чувствительное место. Несколько минут новичок не мог передохнуть и
с вытаращенными глазами, перегнувшись пополам, весь посиневший от страшной боли, только раскрывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды. А Мячков около него радостно потирал
руки, кашлял и сгибался в три погибели, заливаясь тоненьким ликующим смехом.
В гимназической жизни не было более тяжкого и опасного преступления, как фискальство. Фискала не принимали ни в одну игру; не только дружиться
с ним или миролюбиво разговаривать, но даже подавать ему
руку считалось унизительным. Единственное обращение, допускаемое
с фискалом, были подзатыльники, со-провождаемые известным сатирическим куплетом...
Выбежав из класса, весь бледный, трясущийся,
с разорванным чьими-то
руками воротником пиджака, Сысоев остановился в дверях и выкрикнул, задыхаясь от злобы...
Непонятным, поразительным казалось Буланину, почему, покидая навек гимназию, Сысоев не воспользовался последней местью, остававшейся у него в
руках, почему он ни слова никому не сказал о том, что
с ним делали в ту страшную ночь: без сомнения, зачинщиков по меньшей мере сильно высекли бы.
Если замечали, что воспитанник чересчур часто суется к преподавателям
с предложением ножичка и карандашика или лезет к ним
с просьбами объяснить непонятное место, или постоянно подымает кверху
руку, говоря: «Позвольте мне, господин преподаватель, я знаю…», в то время когда спрошенный товарищ только хлопает в недоумении глазами, — когда замечали за кем-нибудь такое поведение, его считали подлизой…
Тогда стоило ему только встать
с предложением услуг или поднять кверху
руку, как весь класс начинал топать ногами и кричать: «Садись!..
И он не открывался ей. Он предпочитал приходить в корпус
с пустыми
руками и получать жестокие побои от Грузова. Иногда ему удавалось внести в счет долга гривенник, или пару яблоков, или пяток украденных у матери папирос. Но долг от этого уменьшался едва заметно, потому что Грузов запутал своего должника сложной системой ростовщичьих процентов.
В спальне, в чистилке, стояла скамейка, покрытая простыней. Войдя, он видел и не видел дядьку Балдея, державшего
руки за спиной. Двое других дядек Четуха и Куняев — спустили
с него панталоны, сели Буланину на ноги и на голову. Он услышал затхлый запах солдатских штанов. Было ужасное чувство, самое ужасное в этом истязании ребенка, — это сознание неотвратимости, непреклонности чужой воли. Оно было в тысячу раз страшнее, чем физическая боль…
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Те же и почтмейстер, впопыхах,
с распечатанным письмом в
руке.
В окно высовываются
руки с просьбами.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера,
с тем чтобы отправить его
с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас. Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования.
С пламенем в груди прошу
руки вашей.