А между тем он до конца все то время надеялся, что достанет эти три тысячи, что они придут,
слетят к нему как-нибудь сами, даже хоть с неба.
Неточные совпадения
— Мы в первый раз видимся, Алексей Федорович, — проговорила она в упоении, — я захотела узнать ее, увидать ее, я хотела идти
к ней, но она по первому желанию моему пришла сама. Я так и знала, что мы с ней все решим, все! Так сердце предчувствовало… Меня упрашивали оставить этот шаг, но я предчувствовала исход и не ошиблась. Грушенька все разъяснила мне, все свои намерения; она, как ангел добрый,
слетела сюда и принесла покой и радость…
«Прочь, негодяй, какая я тебе компания, дурак!» — полетело было с языка его, но,
к величайшему его удивлению,
слетело с языка совсем другое...
Ну, фрак, белый галстук, перчатки, и, однако, я был еще бог знает где, и, чтобы попасть
к вам на землю, предстояло еще
перелететь пространство… конечно, это один только миг, но ведь и луч света от солнца идет целых восемь минут, а тут, представь, во фраке и в открытом жилете.
И вот, клянусь же всем, что есть свято, я хотел примкнуть
к хору и крикнуть со всеми: «Осанна!» Уже
слетало, уже рвалось из груди… я ведь, ты знаешь, очень чувствителен и художественно восприимчив.
— Поди с ним! — говорил Тарантьев, отирая пот с лица. — Теперь лето: ведь это все равно что дача. Что ты гниешь здесь летом-то, в Гороховой?.. Там Безбородкин сад, Охта под боком, Нева в двух шагах, свой огород — ни пыли, ни духоты! Нечего и думать: я сейчас же до обеда
слетаю к ней — ты дай мне на извозчика, — и завтра же переезжать…
Приветствую тебя, обитатель // Нездешнего мира! // Тебя, которую послал создатель, // Поет моя лира. //
Слети к нам с высот голубого эфира, // Тебя ждет здесь восторг добродушный; // Прикоснись веществам сего пира, // Оставь на время мир воздушный.
На утро я проснулся очень рано, но боялся открыть глаза: я знал, что вербный купидон, вероятно, уже
слетел к моей постельке и парит над ней с какими-нибудь большими для меня радостями.
Он вздыхал и засыпал снова, и Даша немедленно
слетала к нему снова и успокои-вала его, говорила, что ей хорошо, что она всех любит.
Он присел опять на крыльцо деревянной церкви, закрыл лицо руками и заплакал. Та жизнь уже канула. Не вернется он к женщине, которую сманил от мужа. Не
слетит к нему с неба и та, к кому он так прильнул просветленной душой. Да и не выдержал бы он ее святости; Бог знал, когда прибрал ее к Себе.
Неточные совпадения
— Господи, помилуй! прости, помоги! — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но та невозможность по разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему обращаться
к Богу. Всё это теперь, как прах,
слетело с его души.
К кому же ему было обращаться, как не
к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
Она
перелетела ее, как птица; но в это самое время Вронский,
к ужасу своему, почувствовал, что, не поспев за движением лошади, он, сам не понимая как, сделал скверное, непростительное движение, опустившись на седло.
Губернаторша, сказав два-три слова, наконец отошла с дочерью в другой конец залы
к другим гостям, а Чичиков все еще стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу, с тем чтобы прогуляться, с глазами, расположенными глядеть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение
слетает с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, — не платок ли? но платок в кармане; не деньги ли? но деньги тоже в кармане, все, кажется, при нем, а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему в уши, что он позабыл что-то.
— В таком случае знаете ли что, — сказал <Костанжогло>, — поезжайте
к нему теперь же. У меня стоят готовые пролетки.
К нему и десяти верст <нет>, так вы
слетаете духом. Вы даже раньше ужина возвратитесь назад.
Вот наш герой подъехал
к сеням; // Швейцара мимо он стрелой // Взлетел по мраморным ступеням, // Расправил волоса рукой, // Вошел. Полна народу зала; // Музыка уж греметь устала; // Толпа мазуркой занята; // Кругом и шум и теснота; // Бренчат кавалергарда шпоры; //
Летают ножки милых дам; // По их пленительным следам //
Летают пламенные взоры, // И ревом скрыпок заглушен // Ревнивый шепот модных жен.