Неточные совпадения
В одном из некрологов Овэна мы нашли, между прочим, следующее известие: «Император Николай,
бывши еще великим князем, посетил Нью-Лэнэрк и, осмотревши учреждения Овэна — детский приют, жилища работников, мастерские, — долго с ним разговаривал и в заключение сказал ему: «Ваше отечество переполнено населением; переходите в Россию миллионами с двумя ваших соотечественников и организуйте их в общины, точно
так, как здесь; я охотно приму их».
Когда же,
таким образом, внутренняя опора честности и порядочности, внутренний возбудитель к деятельности — исчезали, тогда уже не
было возможности удержать эту массу людей, бросившуюся во всевозможные пороки и гадости.
Таким образом, вся колония, испорченная и расстроенная в настоящем не имела никаких шансов и в будущем: нельзя
было надеяться даже на то, что вот через несколько лет подрастет новое поколение, которое
будет лучше предыдущего.
Четыре года продолжалась борьба Овэна с беспорядками и развратом всей колонии, и по прошествии этих четырех лет Нью-Лэнэрк принял
такой вид, что его узнать нельзя
было: Овэн устроил образцовое поселение и вместе с тем чрезвычайно выгодную фабрику.
«Барыш
будет уже от того, что они тут жить
будут, — рассчитывал Овэн, — как бы ни
была ничтожна наемная плата, для фабрики в конце счетов все-таки
будет выгода».
Мало-помалу все убедились, что Овэн не надувает их, все обратились к его лавочкам и вслед за тем (что
было всего важнее для Овэна) увидели, что им можно жить не хуже прежнего и между тем все-таки делать сбережение из заработной платы.
Пища
была очень обильна, разнообразна и питательна, плату за обед можно
было просто записывать в книжку жалованья;
такие благоприятные условия привлекли многих, а когда они стали иметь порядочный стол, то у большей части сам собою пропал позыв на беспутное пьянство.
Рассуждения эти
были очень просты и здравы, и
так как все верили, что Овэн не надует, а действительно сделает, что говорит, то представления его имели сильное действие на работников.
Такого рода ответственность, соединенная с чувством правильно настроенного, здорового самолюбия,
была самым лучшим двигателем всего хода дел на фабрике.
Все старались
быть и все делать как можно лучше, не ожидая за это ни хозяйской похвалы, ни прибавки на водку,
так как Овэн, уничтоживши взыскания, уничтожил и награды в Нью-Лэнэрке.
При этом вовсе не исключалось соревнование учеников между собою; но
так как наград и наказаний не
было, то оно возбуждалось не завистью и корыстью, а искренним желанием действительного совершенствования.
Проистекая из
таких начал, соревнование учеников Овэна
было тихо и добродушно; оно никогда не могло дойти до
такого неистовства, до какого доходило, например, в некоторых ланкастерских школах, искусственно возбуждавших его до
такой степени, что соревнующиеся ученики стали наконец пырять ножами друг друга.
Овэн доводил до того свою честность, что если получал заказ в то время, когда товары
были в очень высокой цене, то писал заказчику, не хочет ли он подождать немного,
так как через несколько времени цена товара должна понизиться.
Их произведения
были тогда в хорошей цене, потому что при ручной работе производство никогда не могло достигать
таких обширных размеров, как при существовании машин.
Им бы хотелось как-нибудь приискать средство эксплуатировать работника
так, чтобы им
было от этого очень хорошо, а ему не
было дурно.
Растолковавши себе
таким образом положение Овэна, аристократы и государственные люди никак не хотели допустить мысли о том, что стремления Овэна могут
быть совершенно бескорыстны.
В
таком положении застал Овэн английское общество, и не мудрено, что его идеи
были приняты с восторгом даже
такими людьми, от которых всего менее можно
было ожидать каких-нибудь доброжелательных расположений к народу.
Для того чтобы выйти из
такого горестного положения, возможно
было, по мнению Овэна, одно средство: отказаться от огромных, исключительно мануфактурных центров, служащих местом игры громадных капиталов и имеющих развращающее, унижающее и разоряющее влияние на массу рабочего населения.
Ахенский конгресс слишком
был занят высшими государственными соображениями, чтобы иметь досуг для рассмотрения
такого незначительного дела, как улучшение быта ремесленных классов, и потому проекты Овэна остались без последствий на конгрессе.
При
такой громадной гласности, о которой
так хлопотал сам Овэн, трудно
было кому-нибудь оставаться в ослеплении насчет его планов.
Но ему очень важно
было влияние обучения, предположенного им, на перевоспитание будущего человечества, и потому он никак не хотел допустить — ни того, чтобы разногласия сект вторглись в мирное святилище его школы, ни того, чтоб одна из сект исключительно завладела религиозным обучением, насильно связавши
таким образом совесть детей нравственными путами.
Овэн в простоте души имел смелость объяснить им, что замышляемые ими меры вовсе не
так важны, что они даже недостаточны и что от них весьма мало
будет толку для благосостояния народных масс.
Таким образом, уже с самого начала Нью-Гармони находилась в положении гораздо более затруднительном и неблагоприятном для планов Овэна, чем каково
было положение Нью-Лэнэрка.
Одна
такая колония действительно и
была основана в Орбистоне, селении близ Эдинбурга, на землях господина Гамильтона, бывшего одним из главных подписчиков на учреждение колонии в Мотервилле.
Но работали они лениво, говоря, что ежели убивать себя над работой,
так и везде можно жить довольно сносно, а что овэновские общины тем-то и должны отличаться, чтобы в них без всякого труда можно
было жить в свое удовольствие.
Им казалось, что они и
так достаточно хороши и нравственны, и они объявили, что нравственнее
быть не желают.
С
таким народом сладить
было довольно трудно; но Комб смело пошел навстречу всем затруднениям.
Овэн очень деятельно участвовал в этом журнале,
так что почти не появлялось ни одного номера, в котором бы не
было его статьи или хотя коротенькой заметки.
В возмездие за это открытие основатель системы получил через того же посланника собственноручное письмо короля прусского, в котором он благодарил автора и выказывал
такое сочувствие к его системе, что изъявил намерение поручить своему министру внутренних дел — применить ее во всех прусских областях, где только
будет возможно.
Он посетил также замечательнейшие воспитательные заведения материка, особенно Фалленберга и Песталоцци, получая из уст государственных людей, законодателей, наставников
такие сведения, какие только могли
быть сообщены лучшими умами того времени.
Значительные, хотя, впрочем, все-таки недостаточные, суммы
были также подписаны здесь в видах осуществления предположенных планов.
В тот самый период времени Роберт Овэн написал и издал первую из семи частей «Книги нового нравственного мира», долженствующей заключать в себе изложение науки о природе человека.
Такой книги доселе недоставало человечеству, и автор
будет ее защищать против всех, которые сочтут своим долгом или найдут выгодным нападать на нее.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом
был первый в столице и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это
такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то
есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; —
так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно
было восемьсот.
Хлестаков. Поросенок ты скверный… Как же они
едят, а я не
ем? Отчего же я, черт возьми, не могу
так же? Разве они не
такие же проезжающие, как и я?
Купцы.
Так уж сделайте
такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то
есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не знаем, как и
быть: просто хоть в петлю полезай.