Неточные совпадения
Это спасло смельчаков,
хотя встреча была случайной. На такой дикий север тунгусы никогда
не заходили зимой, а на этот раз встретившийся матросам и спасший их тунгус был послан старостой селения Булом к устью восточного рукава Лены, где летом забыли пешни, употребляемые для прокола льда во время ловли рыбы.
Я ничего
не сказал калмыку, а только заявил, что завтра поедем прямо в Новочеркасск, а в Старочеркасск заезжать
не будем,
хотя там висят на паперти собора цепи Стеньки Разина, которые я давно мечтал посмотреть.
— Да,
не хотел пока идти против всех. Ведь и в песнях о Разине везде поют, что
Эти поминки надолго у многих
не изгладились из памяти,
хотя рубцы уже давно зажили.
Она была родная мать В.М. Дорошевича, но
не признавала его за своего сына, а он ее за свою мать,
хотя в «Новостях дня» некоторое время он служил корректором и давал кое-какие репортерские заметки.
Действительно, Н.И. Пастухов знал всю подноготную, особенно торговой Москвы и московской администрации. Знал, кто что думает и кто чего
хочет. Людей малограмотных, никогда
не державших в руках книгу и газету, он приучил читать свой «Листок».
А директора беспечные по фабрике гуляют, на стороне
не позволяют покупать продукты, примерно
хочешь лук ты — посылай сынишку забирать на книжку в заводские лавки, там, мол, без надбавки. Дешево и гнило!
— Ну, как
хочешь, сам отчихвощу! Да ты что, в доле с ними? Лапку сосешь? Уж
не ты ли объявления в банке для них получаешь? Принеси и нам.
Последнее было у Н.И. Пастухова сделать
не всегда легко, и
хотя дело кончалось обыкновенно полным удовлетворением всякой просьбы, но покричать при этом он считал своей священной обязанностью, и кричал иногда довольно внушительно.
Распространение газеты зависело от энергии участкового пристава и характера участка, которым пристав этот ведал. Так, в Арбатской и Пречистенской частях этой газеты и
не увидишь,
хотя каждый домовладелец обязан был на нее подписываться. Эти два участка были населены дворянством, которое гнало полицейских, приходивших с подписной книгой на газету. Зато в некоторых более подходящих участках были приставы, ревностно заботившиеся о доходах газеты, причем, конечно,
не забывали и о своем кармане.
«Намек» дал тон всей тогдашней литературе, которая в ответ цензуре заговорила эзоповым языком и приучала читателя разыскивать и разгадывать «намеки» даже там, где их
не было. И разгадывали и находили,
хотя это часто походило на сплошной анекдот.
Слово это находилось в отчете о скачках, на которых участвовали лошади казенного Деркульского завода, и было, между прочим, написано: «
Хотя казенная кобыла и была бита хлыстом, но все-таки
не подавалась вперед».
Он работал в «Развлечении» постоянно, но давал только то, что сам
хотел, и никакой критики и замечаний редактора
не выносил...
—
Не хочешь —
не надо! Наплевать мне на твой журналишко и на тебя! — скажет, возьмет рисунок и уйдет, а через неделю приходит и встречается редактором как желанный и ожидаемый.
«Дикая Америка» в Москве, видавшей цыганские таборы и джигитовку казаков, успеха
не имела. Я исполнил просьбу и вообще ни строчки
не написал о «Дикой Америке»,
не хотел обижать знакомого мне антрепренера, отца Я.А. Фейгина, который показался очень симпатичным и милым, а главное, жаль было оставить голодными на чужой стороне привезенных индейцев.
Когда приезжали летом гости, обеды бывали у В.М. Лаврова очень веселые,
хотя далеко
не такие, которые он задавал в Москве.
Солнце жаркими лучами
Грудь Кавказа целовало,
И под страстными огнями
Все цвело и ликовало.
Лишь старик Казбек угрюмый
Этой ласке
не поддался
И один с своею думой
Под снегами оставался.
Из-за ласки лицемерной
Не хотел менять одежды
И сменить свой холод верный
На весенние надежды.
Во время японской войны я написал ряд фельетонов под заглавием «Нитки», в которых раскрыл все интендантское взяточничество по поставке одежды на войска. Эти фельетоны создали мне крупных врагов — я
не стеснялся в фамилиях,
хотя мне угрожали судом, — но зато дали успех газете.
— Встать! — крикнул я так, что юнкер в испуге вскочил, забыв о костылях, и взял под козырек,
хотя шапки у него
не было.
— Ведь все эти железные павильоны остались от прежней Московской Всероссийской выставки на Ходынке. Вот их-то в Петербурге, экономии ради, и решили перевезти сюда,
хотя, говоря по совести, и новые
не обошлись бы дороже. А зато, если бы стояли эти здания на своих местах, так
не было бы на Ходынке тех рвов и ям, которые даже заровнять
не догадались устроители, а ведь в этих-то ямах и погибло больше всего народу.
— Минина — Пожарного видели… А потом в «Эрмитаж» зашли…
Хотели еще вчера поглядеть, да
не попали, в городе заканителились… Известно, дело наше хлебное, торговое — тот хорош, другой надобен… Да мы еще побываем на выставке, когда она вся сполна будет.
Во время этой работы я особенно счастливым чувствовал себя на Дону,
хотя не забывал Заволжских степей, Кавказа и Крыма.
Явился как-то на зимовник молодой казак, Иван Подкопаев, нанялся в табунщики, оказался прекрасным наездником и вскоре стал первым помощником старика. Казак влюбился в хозяйскую дочь, а та в него. Мать, видя их взаимность,
хотела их поженить, но гордый отец мечтал ее видеть непременно за офицером, и были приезжавшие ремонтеры, которые
не прочь бы жениться на богатой коннозаводчице.
Я у него баловался с неуками, но это его
не удивляло: так будто и быть должно. Но ни одного слова, ни намека на прошлое я от него
не слыхал,
хотя, рассказывая о донских коневодах, он
не раз упоминал мне имя своего друга, бывшего моего хозяина.
— Так, газетный репортеришко! — говорили некоторые чуть
не с презрением, забывая, что репортером начинал свою деятельность Диккенс,
не хотели думать, что знаменитый Стенли, открывший неизвестную глубь Африки, был репортером и открытие совершил по поручению газеты; репортерствовал В.М. Дорошевич, посетивший Сахалин, дав высокохудожественные, но репортерские описания страшного по тем временам острова.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я
не иначе
хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то есть
не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде
хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как
хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.