Неточные совпадения
Он прислал А. Писарева, генерал-майора «Калужских вечеров», попечителем, велел студентов одеть
в мундирные сертуки, велел им носить шпагу, потом запретил носить шпагу; отдал Полежаева
в солдаты за стихи, Костенецкого с товарищами за прозу, уничтожил Критских за бюст, отправил нас
в ссылку за сен-симонизм, посадил князя Сергея Михайловича Голицына попечителем и не занимался больше «этим рассадником разврата», благочестиво советуя молодым людям, окончившим курс
в лицее и
в школе правоведения, не вступать
в него.
Пестрая молодежь, пришедшая сверху, снизу, с юга и севера, быстро сплавлялась
в компактную массу товарищества, общественные различия не имели у нас того оскорбительного влияния, которое мы встречаем
в английских
школах и казармах; об английских университетах я не говорю: они существуют исключительно для аристократии и для богатых. Студент, который бы вздумал у нас хвастаться своей белой костью или богатством, был бы отлучен от «воды и огня», замучен товарищами.
— Вместо того чтоб губить людей, вы бы лучше сделали представление о закрытии всех
школ и университетов, это предупредит других несчастных, — а впрочем, вы можете делать что хотите, но делать без меня, нога моя не будет
в комиссии.
После Пестеля явился
в Тобольск Капцевич, из
школы Аракчеева.
По несчастию, наш граф, как героиня
в «Нулине», был воспитан «не
в отеческом законе», а
в школе балтийской аристократии, учащей немецкой преданности русскому государю.
В моих письмах рядом с истинным чувством — ломаные выражения, изысканные, эффектные слова, явное влияние
школы Гюго и новых французских романистов.
Юноша, пришедший
в себя и успевший оглядеться после
школы, находился
в тогдашней России
в положении путника, просыпающегося
в степи: ступай куда хочешь, — есть следы, есть кости погибнувших, есть дикие звери и пустота во все стороны, грозящая тупой опасностью,
в которой погибнуть легко, а бороться невозможно.
Галахов был слишком развит и независим, чтоб совсем исчезнуть
в фурьеризме, но на несколько лет он его увлек. Когда я с ним встретился
в 1847
в Париже, он к фаланге питал скорее ту нежность, которую мы имеем к
школе,
в которой долго жили, к дому,
в котором провели несколько спокойных лет, чем ту, которую верующие имеют к церкви.
Не то было с нашими предшественниками; им раннее совершеннолетие пробил колокол, возвестивший России казнь Пестеля и коронацию Николая; они были слишком молоды, чтоб участвовать
в заговоре, и не настолько дети, чтоб быть
в школе после него.
Школы, которые я видел
в Москве, далеко не удовлетворяли меня.
Моя мать, страстно любившая Колю, решилась поселиться с ним на несколько лет
в Цюрихе, чтобы посылать его
в школу.
В полгода он сделал
в школе большие успехи. Его голос был voilé; [приглушенный (фр.).] он мало обозначал ударения, но уже говорил очень порядочно по-немецки и понимал все, что ему говорили с расстановкой; все шло как нельзя лучше — проезжая через Цюрих, я благодарил директора и совет, делал им разные любезности, они — мне.
Мы предложили ему оставить
школу и перейти
в дом моей матери, с тем чтобы ехать с ней
в Италию.
Так как у нас не спрашивают ни у новорожденных, ни у детей, ходящих
в школу, паспортов, то сын мой и не имел отдельного вида, а был помещен на моем.
— Это, — шепнул мне на ухо староста с значительным видом, — гражданин учитель
в нашей
школе.
Неточные совпадения
— дворянин учится наукам: его хоть и секут
в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь
в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
(
В те времена хорошие //
В России дома не было, // Ни
школы, где б не спорили // О русском мужике.)
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать
в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Между тем Парамоша с Яшенькой делали свое дело
в школах.
Парамошу нельзя было узнать; он расчесал себе волосы, завел бархатную поддевку, душился, мыл руки мылом добела и
в этом виде ходил по
школам и громил тех, которые надеются на князя мира сего.