Неточные совпадения
— Сначала мне сообщили со станции николаевской железной дороги о прибытии вашем с этапом, а затем, полчаса тому назад, еще из двух мест: от прокурора и из пересыльной тюрьмы, откуда
вы были отправлены. Да
мы и раньше
знали, что
вы к
нам сегодня прибудете, во всех газетах было сообщение о вашем выезде из Москвы.
— Все эти басни
нам давно известны и не подействуют на меня, господин Савин… — возразил комиссар. —
Мы знаем, что
вы русский офицер, а не французский маркиз, вследствие этого
вы обвиняетесь в ношении чужой фамилии. Лежащая же в постели женщина не ваша жена, а парижская кокотка Мадлен де Межен.
— Мне крайне жаль, — сказал он, — что защиту свою я не могу поручить
вам, так как, не
зная, что Мадлен обратилась к
вам, я вызвал господина Фрика, который был у меня сегодня и
мы с ним кончили…
— Это
мы знаем, господин Савин… — заявил, вставая на ноги, полициймейстер, — и потому-то
мы вас и арестовываем.
— Я уже
вас знаю по слухам… Читал ваш процесс. Как я глубоко сочувствую
вам… Насколько будет возможно, постараемся, чтобы у
нас было
вам хорошо. Но, Зиновия Николаевна, каков наш Долинский? Этот процесс сделал сразу ему имя.
— Надежда Корнильевна, — начал он, — об этой минуте я мечтал в течение многих бессонных ночей. В ваших руках моя жизнь и смерть. Я
знаю, что
вы замужем, но
вас выдали насильно. А теперь молю
вас, ответьте мне на один вопрос, от которого зависит моя судьба. Любите ли
вы своего мужа? Скажете
вы «да», я клянусь
вам —
мы никогда больше не увидимся! Но если
вы скажете «нет» — о, тогда я вправе носить ваш образ в моем сердце как святыню и сделаю ради него все на свете.
— Я посоветовал бы
вам не вмешиваться в это дело самим. Лучше всего передать его хорошему человеку сыскной полиции. Через час
вы будете
знать, в чем дело…
Мы сейчас это устроим, идем, Иван Корнильевич!
— Я
знаю его, Матильда Францовна, но не
знаю, зачем
вы мне это сообщаете… — проговорила Надежда Корнильевна, глядя ей в глаза, спокойно, гордо и холодно, — хотя
знаю также, что если
вы передадите это и моему мужу, то ошибетесь в расчете… Он верит мне, и между
нами нет тайн… И скоро он окончательно научится различать своих истинных друзей от таких, которые его эксплуатируют.
— Вот, Анна Александровна, позвольте
вам представить Николая Герасимовича Савина, который, как
вы знаете, был так добр, что взялся помочь
нам в нашем общем горе…
— Полно врать, Антон Пафнутьич.
Знаем мы вас; куда тебе деньги тратить, дома живешь свинья свиньей, никого не принимаешь, своих мужиков обдираешь, знай копишь да и только.
— Это запрещено законом! когда ж это было запрещено законом?
Знаем мы вас, законников. Небось, своего сына ты бы так упрятал, что никто бы его и не нашел, а к чужим так ты законы подбираешь, — ворчала Варвара Ивановна, возвращаясь домой с самым растерзанным и замирающим сердцем.
Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь!
Знаете ли, что тот самый чиновник, которому
вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я
вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б
знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «
Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Анна Андреевна. Об этом я уж советую
вам не беспокоиться.
Мы кой-что
знаем такое… (Посматривает на дочь.)
Г-жа Простакова. Бог
вас знает, как
вы нынче судите. У
нас, бывало, всякий того и смотрит, что на покой. (Правдину.) Ты сам, батюшка, других посмышленее, так сколько трудисся! Вот и теперь, сюда шедши, я видела, что к тебе несут какой-то пакет.
—
Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей в себе еще не заключает, но прошу
вас, моя почтеннейшая, принять в соображение, что никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним и остальное достолюбезное
нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
— Друзьями
мы не будем,
вы это сами
знаете. А будем ли
мы счастливейшими или несчастнейшими из людей, — это в вашей власти.