Неточные совпадения
А. Волынский
был одним из первых в защите в литературной критике философского идеализма, он
хотел, чтобы критика
была на высоте великой
русской литературы, и прежде всего на высоте Достоевского и Л. Толстого, и резко нападал на традиционную
русскую критику, Добролюбова, Чернышевского, Писарева, которые все еще пользовались большим авторитетом в широких кругах интеллигенции.
Он пытался раскрыть религиозный смысл творчества великих
русских гениев,
хотя его критика
была слишком схематической.
На меня всегда мучительно действовало отсутствие поэтичности в атмосфере
русского ренессанса,
хотя это
была эпоха расцвета поэзии.
Западные христиане, католики и протестанты,
были также охвачены религиозной реакцией,
хотя, в отличие от
русских православных, в форме высоко культурной, они двигались потребностью возврата назад, искали твердого авторитета и традиции.
Я обыкновенно вторгался как представитель иного мира,
хотя я, может
быть, более других
русских усвоил себе характер французского мышления.
Он
был совершенно помешан на
русских и России, имел чудесную
русскую библиотеку, просил называть его Федором Ивановичем,
хотя он
был Фриц.
В какой-то точке я более соприкасался с Л. Шестовым, чем с другими
русскими мыслителями начала XX века,
хотя между нами
была и большая разница.
Неточные совпадения
Хотя он и должен
был признать, что в восточной, самой большой части России рента еще нуль, что заработная плата выражается для девяти десятых восьмидесятимиллионного
русского населения только пропитанием самих себя и что капитал еще не существует иначе, как в виде самых первобытных орудий, но он только с этой точки зрения рассматривал всякого рабочего,
хотя во многом и не соглашался с экономистами и имел свою новую теорию о заработной плате, которую он и изложил Левину.
— На том свете? Ох, не люблю я тот свет! Не люблю, — сказал он, остановив испуганные дикие глаза на лице брата. — И ведь вот, кажется, что уйти изо всей мерзости, путаницы, и чужой и своей, хорошо бы
было, а я боюсь смерти, ужасно боюсь смерти. — Он содрогнулся. — Да
выпей что-нибудь.
Хочешь шампанского? Или поедем куда-нибудь. Поедем к Цыганам! Знаешь, я очень полюбил Цыган и
русские песни.
Вера больна, очень больна,
хотя в этом и не признается; я боюсь, чтобы не
было у нее чахотки или той болезни, которую называют fievre lente [Fievre lente — медленная, изнурительная лихорадка.] — болезнь не
русская вовсе, и ей на нашем языке нет названия.
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно
было дать понять простому мужику, что
есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно
было бороться с невежеством
русского мужика, чтобы одеть его в немецкие штаны и заставить почувствовать,
хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не мог заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.
Таков уже
русский человек: страсть сильная зазнаться с тем, который бы
хотя одним чином
был его повыше, и шапочное знакомство с графом или князем для него лучше всяких тесных дружеских отношений.